Старшеклассник без клана. Апелляция кибер аутсайдера — 3 - Семён Афанасьев
— С точки зрения результатов — не поспоришь. А вот причины...
— ПОМОЛЧИ! Я ещё не закончил. Этот же изгой за считанные дни практически меняет верхушку школьного самоуправления...
— Оно так сложилось естественным путём: пирамида иерархии в школе — не константа, в отличие от вашего взрослого мира. Не тот возра...
— ПОМОЛЧИ! Также, означенный изгой попадает не на последние места в не последний клан, но тут я даже говорить ничего не буду. Сам разберёшься. Виктор, ты что, реально не понимаешь, какой скачок сделал?
— Как бы вам поделикатнее.
— Ты со скоростью звука оторвался от своей социальной среды, раз. Уровень дохода — у меня мониторится и это — за неделю точно выше, чем имела твоя мамаша до больни...
— Вы сейчас стоите на очень тонком льду завуалированных оскорблений, — кажется, мы сейчас будем перебивать друг друга раз за разом.
Насчёт мадам Седьковой я с ним где-то более чем согласен, но это в любом случае не тема для него.
— Так ты б тогда позаботился о том, чтобы она бухая в школу не являлась! Хорошо, пошла сразу ко мне в кабинет — больше никто не видел! — завуч перестаёт болтать ногой и задумчиво смотрит на фрагмент сигары в своей руке. — Ты уже примерно представил, какой образ создал у всех? В том числе, у меня?
— Да.
— А теперь посмотри на себя нынешнего.
— В каком смысле?
— Охарактеризуй ЭТОГО Виктора Седькова, — тычок пальцем в мою сторону, — в сравнении с тем, который был тем утром, когда Али ему разбил очки последний раз?
— Я бы сказал, что сегодняшний я, — хлопаю себя по животу, — от того, утреннего тогда, здорово отличается.
— Чем? Сформулируй точно, это важно.
— Этот умеет побеждать и нацелен на победу. А тот был неудачником.
— Почему?
— Не готов был бороться.
— С чем? Одним словом.
— С агрессивной средой, в том числе — социальной.
Трофимов щелчком отправляет две трети сигары в окно и несколько раз хлопает в ладоши:
— Бинго. Теперь понял?
— Э-э-э, боюсь не до конца.
— Самый последний лузер и кусок говна во всей школе за её историю в очень ограниченное время изменился. Был тряпка — стал парень-кремень. Всё остальное, включая бабло, тёлок, рейтинг — вследствие. Главное — ты захотел измениться и сделал это. Смог. Достиг. В МОЕЙ ШКОЛЕ, КОТОРОЙ УПРАВЛЯЮ Я И ТОЛЬКО Я.
— Сергей Сергеевич, я вас не сильно шокирую, если скажу, что в моём текущем позитиве нет ни грамма вашей заслуги? То, что я пытаюсь стать кем-то, местами небезуспешно — никак не результат вашего труда?
— Разумеется, — он даже слегка удивляется. — Я начал с этого!
Ему удалось сбить меня с толку окончательно. Ничего не отвечаю и задумчиво хлопаю глазами.
Что он всем этим хочет сказать? Неясно, к чему клонит.
— Седьков, начало разговора! — светило педагогики чуть досадует и слегка раздражается. — Если человек — это ЧЕЛОВЕК, он всегда прорвётся, как подорожник сквозь асфальт! В какое говно его ни окунай! Я начал с этого!
— Упс, да. Пардон. Никак не сложу три плюс два. А вы это к чему всё?
Цель его общения понятней не стала.
— Я никак не могу повлиять на твою способность либо неспособность быть человеком. Ты захотел — и снёс практически дважды всю школьную иерархию. Не займёшь её место, кстати, только по причине отсутствия гражданства — за тебя не могут голосовать.
— Ух ты. — С такого ракурса я не думал.
— Угу. А пока ты не хотел — тебя бы из болота не вытащили и сотней бульдозеров.
— Вы хотите сказать, что...
— Я давно в этом кресле. Многое видел, многих видел. За редким исключением учитель очень мало может повлиять на окончательный результат ЛЮБОГО ученика.
— Я считаю этот ваш тезис преступно неправильным.
— Считай, — Трофимов грузно спрыгивает с окна и беззаботно пожимает плечами. — Иногда, чтобы ученик понял через десяток лет, учителю нужно сеять семена заранее. Чего приходил-то?
— У Рашида выбит глаз, раз. Спасибо за помощь вчера в лицее, два. Три: вы бы не могли вызвать полицию по факту телесных повреждений Лысого? Как вчера?
— Два: не за что, уже проговорили. Раз: да и хрен с ним. — Завуч весело занимает собственное кресло и набулькивает в чайник ещё воды (оказывается, у него там и кран, что ли — плохо видно с этим зрением). — Три. Поскольку ты со вчера не бесклановый, проблемы родни Али теперь — никак не мои. Можете делать друг с другом, что хотите, у меня — уведомление с сервера юстиции.
— Упс.
— А ты как хотел?! Слушай, я сейчас начну нервничать от твоего тугоумия.
— Постараюсь это пережить, — бормочу себе под нос.
— Ладно, заново... Виктор, я тебе ещё раньше говорил, что не хочу конфликтов С ВЛИЯТЕЛЬНЫМИ Р-О-Д-И-Т-Е-Л-Я-М-И! Тем более, если эти конфликты — за тебя-дворнягу, с которой в жизни никогда ничего не поимею, когда ты вырастешь. Но сейчас всё изменилось. Не сечёшь?
— Упс.
— Ага. Во-первых, ты теперь Хамасаки — как минимум, с точки зрения текущих управляющих традиций. Во-вторых, ты уже не ноль, а самый динамичный рейтинг на момент.
— Боюсь, я вас не до конца понимаю. Я же тот же? Рейтинг, опекунша — производные?
— М-да... не понимаешь... Ну и ладно. У тебя просто ещё висят психотравмы, — он досадливо морщится. — Пройдёт... Неважно, как к тебе относятся другие. Важно, кто ты сам. В конечном итоге рулит только это.
— Даже не знаю, что вам сейчас сказать, чтобы это было прилично.
— Вот и помолчи. Всё, пока. Допил? Мне пора работать, тебе — на урок.
Уже практически закрываю за собой дверь его кабинета, когда меня догоняет последняя фраза:
— За опоздание баллы не снимут только один раз, сейчас!
Глава 2
Интерлюдия 1
После
