Навь. Книга 4 (СИ) - Борисов Олег Николаевич

— Грузите его в фургон!

И дальше наступила тьма забвения.

Аукционный дом «Романофф» был крупнейшим домом Российской Империи и входил в пятерку крупнейших в мире, уступая, пожалуй, лишь «Кристи» и «Сотби», да выскочке «Поли интернешнл». Но в отличие от них он, как повелось со времен Екатерины, был государственным. И, само собой, был защищен, как один из самых режимных объектов, вроде Государственного банка или монетных дворов Российской Империи. Здесь не было захудалой охраны из частных сыскных агентств или охранных предприятий, устаревшей до анахронизма системы сигнализации, режима проходного двора. Вся охрана проходила через СБ РИ, вплоть до оперативников в штатском из Управления государственной охраны и под недремлющим оком Управления по контрразведывательному обеспечению стратегических объектов. Слишком большие здесь крутились суммы и ценности, слишком много скандалов возникало вокруг лотов — те же самые скандалы чуть не погубили репутацию того же «Сотби». Империя не могла себе этого позволить, репутация императора должна была быть на недосягаемой высоте. Это сильно осложняло дело тех, кому нужна была закрытая информация. Дошло до того, что несколько крупных хакеров наотрез отказались даже попробовать взломать серверы дома, заявив, что двадцать лет каторги с кайлом или пилой не стоят того, чтобы рискнуть за мелкую сумму получить нужную информацию. Но интересанты получили ее и просто так, войдя в список открытых аукционов и найдя каталоги по каждому из них. Удивительно, но коллекция древнего искусства аборигенов Южной Америки была в открытом разделе. Скачав всю нужную информацию, в том числе и фотографии в высоком разрешении, их предъявили профессору Артемьеву, заблаговременно похищенному из дома, ранее консультировавшего аукционный дом.

— Вот это мусор, подделка, — старик откинул одну из фотографий. — Пытались выдать за настоящую, но мы обнаружили, что надпись на этом календаре — бессмысленный набор иероглифов, а лаборатория трасологии подтвердила, что использовались современные инструменты при обработке.

Индеец молча положил на стол фотографию другого лота.

— Ну вот это уже настоящее, — старик вгляделся сквозь очки в квадратик ламинированного картона. — Да, это артефакт майя. Но в плохом состоянии и таких вещей на раскопах найти можно. Поэтому его стоимость невелика.

Следующее фото.

— О да, это вещь настоящая. Самая настоящая, очень древний артефакт, который мы думали, принадлежал одному из верховных жрецов инков. Статуэтка непростая. Дошло до того, что мы не знаем даже письменности на табличке, которую она держит в руках, а это очень странно. Музей хотел ее приобрести, но владелец заломил такую цену, что мы себе не могли ее позволить, а императорский дом не захотел выкупить ее для своих запасников.

Так раз за разом профессору давали все фотографии, и по каждому предмету коллекции он консультировал своих похитителей.

— Так выходит, что коллекция не может быть продана, потому что на четыре предмета вы не выдали сертификат подлинности?

— Сами понимаете, — развел руками профессор. Лот не может быть выставлен на продажу, если часть предметов в нем — подделки. Поэтому его сняли с продажи и вернули владельцу, графине Извариной.

— Спасибо, профессор. Вы нам очень помогли, — индеец перетасовал фотографии как колоду карт.

— Когда вы меня наконец отпустите? — спросил профессор.

— Скоро, очень скоро, — сказал индеец, вставая из-за стола. Да, старик им очень помог. За консультацию эксперта такого уровня они бы выложили большие деньги, и могли попасть под подозрение полиции, если бы оценщик стуканул, куда надо. Да и вряд ли в другой обстановке он назвал бы местонахождение лота. Конечно, желательно его убрать, чтобы спрятать концы в воду и надежно похоронить интерес, но индеец не хотел этого делать по одной простой причине — голова профессора стоила дороже. Может быть даже придется взять его с собой, он может оказать неоценимую помощь при расшифровке письмен, необходимых для правильного проведения ритуала — зря что ли старый гриб этим занимался более полувека? Такой ходячей энциклопедии днем с огнем не найдешь, экспертов мирового уровня по этой тематике можно посчитать по пальцам одной руки. И только в Российской Империи они чувствуют себя в безопасности — вот она, оборотная сторона медали. Здесь даже уличная преступность минимальная — Диего помнил, как он впервые попал в Санкт-Петербург и поразился тому, что к примеру, одинокая молоденькая девушка может спокойно идти и ничего не опасаться в одиннадцать часов вечера. Та же прогулка, например, по Лондону или Нью-Йорку, не говоря уж о его родной Боготе, окончилась бы на столе прозекторской с блюющим от увиденного коронером. Вот и привыкли жители империи к защите, закону и порядку. Так что профессор свободу не получит, будет работать на ФАРК, такими кадрами не разбрасываются.

Фу-ух, ну и устал же я! Я отбросил в сторону книжку и скрестил руки за головой, смотря в потолок. Тяжелая эта работа, нет, не бегемота тащить, а готовиться к вступительным экзаменам. Ну много за все это время произошло, так что по порядку. Позавчера наконец-то мне исполнилось шестнадцать лет. Последние три года после всех моих приключений на пятую точку я сидел тише воды, ниже травы, и старался не привлекать к себе особого внимания, как со стороны семьи, так и внешних наблюдателей, чтобы больше никто не хотел моего некомиссарского тела. А изменения были. Для начала семья — все устаканилось с обоими родителями, в большей мере из-за появления у меня сестрички, голубоглазого гугукающего чуда по имени Сонечка. Теперь внимание было переключено только на нее, я же наконец-то оказался предоставлен самому себе, что для меня было просто отлично. Правда вот выяснилось, что Сонечка не простой ребенок, как определили два волхва — Кресислав и Козьма. Так что бедному ребенку, как слезет с горшка и научится сносно говорить, предстояло испытать все прелести подготовки от ведунов. Кого уж там они собрались из нее делать, какие планы на нее строили — не знаю, но точно знаю, что подобраться к ней им будет непросто. Во-первых, папА был не особо «за», а во-вторых, графиня при виде двух этих личностей делала стойку кошки, защищающей котенка, разве что не шипела и не фыркала. Словом, у нее с волхвами была взаимная любовь до гроба кого-нибудь из них. Ну и ладно.

Волхвы занимались мной долго и плотно, пока я уже не овладел их науками до такой степени, что они единогласно провозгласили меня характерником. Теперь была, так сказать, поддерживающая терапия — пару раз в неделю я появлялся у них и вместе с накачкой отрабатывал паранормальные штучки до автоматизма. В самом деле, это было полезно со всех точек зрения, в том числе и с моей — а что, вот как на духу, кто из вас откажется побыть сверхчеловеком? А? Да никто. Это не больно и даже приятно. Единственное, если вас не держит мораль, вы такого накосорезите… Поэтому мораль, самоконтроль и выдержка, а также оценка ситуации, когда можно, когда нужно, а когда и нельзя все это использовать. Это как с пистолетом — лошара, фапающий на ствол, как на первичный половой признак, будет хвататься за него в любой ситуации даже там, где можно обойтись жестким разговором или тычком ладони. В результате, если останется в живых, будет долго ходить враскоряку — мушка-то она жесткая, а при проворачивании еще и болючая. Так и здесь. Раньше-то я срывался и сам, бывало, но теперь уже нет. Стаж ношения волховских знаний большой, и держать себя в руках я научился.

Да и это ладно. Как ожидаемо, папА вознамерился сдать меня в академию СБ РИ. Ну я в принципе особо и не сопротивлялся. Видимо, карма у меня такая. В том мире после вуза я дошел до майора за семь лет, еще по старым срокам присвоения званий. Здесь та же самая система, сроки те же, так что до майора так же дослужусь. А дальше я уже не загадывал — там загадал, и вон что получилось. Единственное, что мне не особо нравилось, отец твердо решил запихнуть меня на контрразведывательный факультет, а там образование юридическое. С другой стороны, насмотрелся я на наших шифровальщиков после академии — слишком спокойная для меня работа, я не привык быть на вторых ролях. Поэтому, скрепя сердце, с его решением я согласился. Выпускные экзамены я сдал экстерном, и теперь усиленно готовился по предметам, которые мне было необходимо знать, как легенду — чтобы среди ночи разбудили, и ты четко оттарабанил ответ, даже не задумываясь, что ты говоришь. А экзамены стандартные — русский язык, литература, обществознание, история и иностранный язык. Ну и естественно, как и во все военные училища Российской Императорской Армии еще и физо.