Навь. Книга 4 (СИ) - Борисов Олег Николаевич

И теперь он, Тиаго Арте, нашел ключ к будущему целого народа. Ключ к возрождению…

Глава 1

Весна в Санкт-Петербурге как всегда выдалась холодной и зябкой. Уже конец марта, а местами в тени, куда не добиралось солнце, еще лежал снег, холодный ветер с Финского залива гнал серые тучи, один взгляд на которых заставлял поежиться, вспоминая долгую морозную зиму.

Пожилой охранник Императорского Музея Этнографии, свесив руку со стула почесывал между ушами музейного кота-мышелова, чья обязанность была не давать серым тварям портить музейные экспонаты, зачастую добытые в таких местах, куда ни до ни после не ступала нога ни одного ученого. А многих ученых и в живых-то не было, кто сказал, что в двадцать первом веке не пропадают бесследно экспедиции и бесстрашные энтузиасты? Еще как пропадают. Особенно если лезут куда не надо. За обычную камеру «Прогресс» или «Цейс» в той же желтой жаркой Африке или зеленой и влажной Южной Америке могут спокойно пристрелить, причем зачастую убийцей окажется нанятый впопыхах местный проводник из многочисленных банд. Как в том анекдоте — «Зверь геолог полезный, сахар, спички, порох.» Вот и пропадают бесследно авантюристы и прочие любители приключений на свою пятую точку.

— Эх, Васька, пропащая твоя душа! — охранник шутливо щелкнул по полуоторванному кошачьему уху.

В отличие от других музейных котов Васька был на привилегированном положении, не кладеный, и иногда в свои положенные месяцы гона отбивал свою территорию у других претендентов на пушистых дамочек, которых в Питере было пруд пруди еще со времен Петра, когда грызуны иногда ставили город на грань вымирания. И тогда коты брали все в свои нет, не руки, зубы.

Васька потерся об ногу охранника, словно бы соглашаясь с ним. И вдруг неожиданно ощетинился, изогнулся дугой, зашипел, и с дурным мявом унесся по коридору.

Да что такое? Охранник правой рукой, еще ощущавшей поглаживание мохнатой холки, положил руку на клапан кобуры, в которой лежал старенький «Наган», помнивший еще времена Николая Второго. Призраки Ваське померещились? На большом экране монитора видеонаблюдения все шестнадцать квадратиков с изображением были чистыми, ни на одном не мелькал красный контур движущегося объекта.

За рукоять револьвера он взяться не успел. Неизвестно откуда сбоку, из-за колонны выступила человеческая фигура во всем черном, хлопнул выстрел, приглушенный супрессором, и охранник умер, так и не успев ничего понять.

Черный человек поймал ногой весело прыгающую и звенящую по мраморному полу гильзу, поднял ее и сунул в карман. Пусть теперь гадают, из чего стреляли — мягкая безоболочечная пуля не лучший образец для криминалистической экспертизы.

Черный обыскал охранника, нашел ключи от сейфа и позвенев кольцом, зашел ему за спину. Там, метрах в десяти справа была дверь в дежурку, в которой и коротали ночи охранники между сменами. Сменщик явно дрыхнет и смотрит десятый сон. Но все равно надо быть осторожнее — вдруг тому вдруг водички попить захочется, или в туалет потянет…

Черный неслышными шагами прошел до двери, посмотрел, не пробивается ли в щель между полотном и полом свет. Нет, свет выключен. Черный надел очки ночного видения, и нажал на кнопку. Мир тотчас же из темного и серого стал ярким и зеленым — старые любимые армейские очки его не подводили никогда. Черный побрызгал на петли вэдэшкой, затем аккуратно, по миллиметру, открыл дверь.

Сменщик охранника спал на диване, посапывая и похрапывая. Черный подошел к нему. Стрелять — много чести, есть способ проще, которому он выучился, служа на Ближнем Востоке. Он достал остро заточенный автоматный шомпол, примерился к голове спящего и толчком вогнал стальную спицу тому в ухо. Охранник захрипел, забился в конвульсиях и затих. Черный вытащил шомпол и, улыбнувшись себе, вытер его о форменную куртку охранника.

Теперь путь был свободен. Черный человек откинул на лоб окуляры очков, затем, нашарив выключатель, включил свет, недовольно поморщившись — неяркая лампа, висевшая под потолком дежурки, больно резанула по привыкшим к темноте глазам.

Черный подошел к сейфу, подобрал ключ из висевших на кольце и со скрежетом повернул его в замке. Да, купленная информация была правдивой — здесь, в опечатанных металлических ящиках, в которых обычно хранят деньги кассиры, лежали нужные ему ключи. Вполне естественно, что ключи от запасников висят не в ключнице на стене, к которой есть доступ у любой уборщицы, здесь все-таки подотчетные материальные ценности.

Черный вынимал ящики один за другим и осторожно клал на пол. Вот и искомый ящик с надписью «Южная Америка. Инки». Черный поставил ящик на стол и вскрыл простейший замок. Внутри ожидаемо оказались ключи с номерами складов и карточка доступа.

Черный сгреб все ключи в карман, поставил пустой ящик на пол, и вышел из комнаты. Порядок он наводить не собирался, все равно убийство охранников само по себе самый весомый признак взлома. А вот теперь восстановить в памяти план здания, и идти прямиком на нужный склад. Все равно лежащие в запасниках артефакты ученым были не нужны, для них это были безделушки. Для него — тоже, но вот его наниматели мало того, что предлагали большие деньги и даже перевели на его счет ощутимый задаток, аж тряслись, когда описывали то, что ему нужно выкрасть отсюда. Черный человек пожал плечами. Выкрасть — так выкрасть, только вот кража была не совсем его профиль. Но работы сейчас по профилю не было, а вот этот заказ подвернулся вовремя. И он его выполнит, в очередной раз подтвердив свою репутацию.

Профессор Императорской Санкт-Петербургской академии наук Ардатьев был одним из светил, занимавшихся древними исчезнувшими цивилизациями доколумбовой Америки. Все, абсолютно все, проходило через него — от отчетов экспедиций до артефактов, приходивших ему на экспертизу. Знание множества языков и диалектов помогало ему как в расшифровке древних текстов различных южноамериканских цивилизаций, так и в поле, на местах экспедиций и раскопов. Плох тот ученый, который только и делает, что сидит в кабинете и глотает пыль с артефактов тысячелетней давности! Нет, Иван Сергеевич был не таким и в свои семьдесят восемь лет как время от времени выезжал в экспедиции, так и потом добивал оппонентов на ученом совете, в пух и прах разнося ту или иную статью или диссертацию. Старею, с грустью подумал Ардатьев. А смена? А смены нет. Есть несколько подающих надежды не особо молодых ученых, но вот именно — только подающих. Надо поискать среди студентов, но вот в чем проблема — никому из них это было не надо. Корпеть и портить зрение, зарабатывая неизбежный сколиоз, артроз и прочие болячки, изредка выезжая в какую-нибудь Колумбию, Эквадор или Перу? Тут нужен энтузиазм и любовь к работе. Нужно, словом, родиться ученым, а не отбыв срок в вузе устроиться на обычную гражданскую службу и заняться делами, далекими от науки и тем более от этнографии.

Ардатьев, уже одетый, хлебнул на кухне остывший чай из любимой фарфоровой чашки, подхватил портфель, одел пальто и выскочил из квартиры. Он опаздывал, сегодня он должен был оппонировать на ученом совете, но любимый старый механический будильник, которому он предпочитал все эти новомодные электронные штучки, называющимися мерзким словом «гаджеты», его подвел.

Ардатьев выскочил из парадного и быстрым шагом пошел к своему старенькому небольшому «Лесснеру». И тут ему дорогу перегородил человек с весьма примечательной внешностью. Хорошо одетый, но его лицо… Латиноамериканцы все-таки редко попадались в Петербурге. На профессора глядел индеец, самый натуральный.

— Это вы господин Ардатьев?

— Да это я. А в чем, собственно дело? — спросил Ардатьев, внезапно осознав, что говорит на кечуа, перейдя на язык незнакомца.

Тот кивнул кому-то за спиной профессора, и Ардатьев внезапно почувствовал укол в шею. Голова закружилась, тело вдруг стало как будто ватным, и падая, он почувствовал, как чьи-то руки подхватили его.