Один и без оружия - Корн Владимир Алексеевич
А еще жадры умеют снимать боль. Не дурманя при этом, но оставляя в полной ясности мысли. Тот же Янис рассказывал, что несколько дней добирался до ближайшего поселения с простреленной ногой. И если бы не жадр, мог бы вместо анальгетика и пулю себе в лоб пустить, настолько боль была велика, — это его слова.
Единственное, чего жадры не могут точно, так это снимать усталость. Есть у них и еще существенный недостаток — заканчиваются они, как заканчивается заряд в одноразовых батарейках. И тогда остается их только выбросить.
И тем выше ценятся эмоционалы, которые способны заполнить жадр как можно сильнее. Самому мне сравнить не удастся, но и Грек, и Гудрон, и Гриша, и остальные в один голос утверждают: жадры, заполненные мною, не идут ни в какое сравнение с теми, что заполняют другие. Ни в какое. И это тоже являлось причиной нашего поспешного бегства с Вокзала. Кто же потерпит, если даже эмоционал весьма средней руки — для них лютый враг? Ну а затем мой дар пропал. Исчез. Растворился бесследно. И я все никак не могу набраться мужества в этом сознаться. Все оттягивал этот разговор, оттягивал в надежде, что он вернется. Но оттягивать бесконечно нельзя.
Мы собрались в самой большой комнате.
— Неплохое местечко, Борис. — Одобрение Грека было сдержанным. Необходимо хотя бы немного знать Грека, чтобы понять: такая скупость равна получасу похвал из любых других уст. — Янис?
— Сверху все подходы видны как на ладони, — откликнулся Артемон. — Останется только сделать навес на случай непогоды.
— И провести с вершины сюда связь. — Это был уже Слава Проф. — Кстати, известно мне, где раздобыть парочку полевых телефонов. По сходной цене.
Ну да, полевой телефон не нуждается во внешнем источнике электричества. Крутишь ручку, заряжая индукционный — или в современных моделях электронный — генератор, после чего разговариваешь.
— Неплохо бы там еще огневую точку оборудовать. Чтобы не только как пункт наблюдения, — снова заговорил Янис. — Работы немного, вместе с навесом и маскировкой полдня займет.
Грек, соглашаясь с ними обоими, кивнул.
— Теперь насчет людей. Считаю, еще пятерых нам должно хватить. Есть у меня на примете трое, осталось только двух разыскать.
— Разыщем, — уверенно заявил Гудрон. — Два человека — это не проблема. Кстати, как будем здесь размещаться?
У Грека был готовый ответ.
— Игорь займет ту комнату, где окно выходит в ущелье. Она самая дальняя, и, чтобы к нему добраться, придется мимо всех нас пройти. А мы этого не допустим. Но вы сразу должны понимать — это убежище временное. Стоп! — предотвращая вопросы, вскинул он руку. — Суть в том, что клиентам будет не так-то просто сюда добраться. И выбираться тоже проблема. Что с пустыми жадрами сюда, что с заполненными отсюда. А это значит, что Игорю через какое-то время необходимо оказаться в каком-нибудь крупном селении. Где к его приходу все должны быть готово.
— Резонно, — кивнул Гудрон, про которого я думал, что он сейчас начнет защищать место, куда нас всех привел.
В общем-то Грек полностью прав. Пока сюда доберешься, три раза без головы останешься. То же и на обратном пути. Мне и раньше приходили подобные мысли, и я все размышлял: почему Грек так легко согласился? Теперь выяснялось — дом станет пристанищем временным, пока не будет подготовлено основное. Все это так, но как мне приступить к самой важному?
— Наверное, стоило бы подождать, когда загнется Федор Отшельник и Вокзал останется без своего эмоционала, — сказал Гриша. — И тогда не пришлось бы сюда пилить. Договорились бы обязательно. Особенно в связи с тем, что сам Отшельник нашему Теоретику и в подметки не годится. Федор сам говорил, что больше месяца не протянет.
— А что, если он протянет не месяц — два-три? Или даже полгода? А то и вовсе излечится? Случается всякое. И что бы мы в этом случае делали? — резонно заметил Слава.
Ответить Сноудену было нечего, и он промолчал.
— Так, — наконец-то решился я. — Можно и мне слово сказать?
— Говори, Игорь, говори, — кивнул Грек. — Возможно, у тебя есть какое-нибудь свое предложение.
— Нет у меня их. А сказать хочу вот что. — После чего как прыгнул в холодную воду: — Не знаю, что именно со мной произошло, но наполнять жадры я уже не могу. У меня больше не получается, как ни стараюсь.
И протянул им абсолютно пустой жадр. Один из тех нескольких, которые втайне от всех безуспешно пытался заполнить множество раз.
Теперь мне полностью стало понятно значение выражения «немая сцена». Все застыли в той самой позе, в которой находились, пристально глядя на меня: шучу я, нет? Эх, если бы!
— Теоретик, ты чего?! На солнце перегрелся? Или, наоборот, замерз? — первым пришел в себя Гудрон.
В убежище действительно было довольно прохладно. Ветерок врывался через окно комнаты, той, что по плану Грека должна стать моей, и, пройдясь по всем помещениям, выходил в другое, оставленное Гришей Сноуденом без стекла. Принося тем самым всегда такую желанную в здешнем жарком климате прохладу.
— Борис, я не шучу. Поверь мне, все именно так и есть.
То, что я способен заполнять жадры эмоциями, дней десять назад стало неожиданностью и для меня, и для всех остальных. Это случилось после визита к тому самому Федору Отшельнику, который недавно упоминался в разговоре и который считается лучшим эмоционалом из всех известных. Мы принесли к нему пустые жадры в надежде, что тот их заполнит. И тем большим сюрпризом стали его слова, что у нас имеется собственный эмоционал. Нет, попадись мне в руки незаполненный жадр раньше, все выяснилось бы и без него. Но так уж получилось, что не попадался.
Слова Федора оказались верны. Стоило мне подержать жадр в руке, как тот отзывался в ней острой, но в то же время ни на что не похожей болью, после чего оказывался полностью заполнен. Причем сам я не терял сознания, меня не тошнило, не кружилась голова, не клонило в сон… словом, не происходило всего того, что частенько случается с другими эмоционалами.
То, что мой дар пропал так же внезапно, как и появился, я узнал спустя несколько дней: слишком было не до того. И страшился признаться. Грек и остальные так радовались, что среди нас оказался свой эмоционал! Заполненные жадры — это деньги, огромные деньги. Тем более такого качества, которое, кроме меня, никто предложить не мог. И стоило только обеспечить мою безопасность!.. Их даже не смутило мое заявление о том, что не собираюсь брать деньги за то, что стоит мне всего лишь мгновенного неприятного ощущения в ладони. Мало того, они еще с ним и согласились. Кроме Гудрона, который посчитал его блажью. И Грека, призвавшего меня к благоразумию. Сначала необходимо обеспечить мою безопасность, которая будет стоить немало, сказал он, так что, хочу я того или нет, поначалу брать деньги придется. Пиксели, как их тут называют. Этакие шестиугольные металлические пластинки величиной с ноготь большого пальца, покрытые с двух сторон сложным узором. Ну а затем… затем уже будет видно.
— Игорь, ты полностью в этом уверен? — заглядывая в глаза, уж не знаю, что он там захотел увидеть, спросил Грек.
— Абсолютно.
— Ну-ка попробуй! — Он протянул мне жадр, и я послушно его взял.
Что тут пробовать, когда у меня есть свои, на которых множество раз и пытался?
— Да уж, — сказал Грек после того, как забрал его обратно, понял, что не лгу, и передал Грише, чтобы и тот смог убедиться.
— Может, он с браком? — предположил Янис. — Попадаются такие. Вспомните недавний случай. — И сам себя опроверг, поскольку жадр находился теперь у него: — Нормальный он, лучше и не бывает.
— Игорь, так что же с тобой произошло? — мягко поинтересовался Грек. — Возможно, есть какие-нибудь причины?
— Не знаю. Как будто бы совсем ничего не случилось.
— И давно это у тебя?
— Несколько дней назад обнаружил. Те жадры, которые заполнил в ущелье недалеко от Вокзала, были последними. После этого, как ни старался, не смог.
