Один и без оружия - Корн Владимир Алексеевич
— Да уж, — вздохнул Гриша Сноуден, когда я закончил. — Никому не пожелаешь!
Сейчас мне самому странствования не казались уже такими трагическими. Согласен, было трудно, временами страшно, иногда я отчаивался, постоянно хотелось есть и спать. Но ведь вспоминаю обо всем с улыбкой! А значит, не настолько все было и тяжело.
— Ну да ладно: хорошо все то, что хорошо заканчивается, — подвел итог моему рассказу Гудрон. — Георгич, каковы наши дальнейшие планы?
— На какое-то время нам придется здесь задержаться, — сказал Грек. — Не исключено, будет еще попытка подмять Радужный под себя. Только вряд ли теперь они будут действовать нахрапом.
— А кто за всем этим стоит? — поинтересовался я, уверенный в том, что Грек успел вытянуть из пленных тот максимум информации, который вообще возможно вытянуть. Хотя вряд ли любое из названных им имен или кличек мне о чем-нибудь сказало бы.
— Тайна, покрытая мраком, — пожал плечами он. — Могу только предполагать. Там целая цепочка, судя по всему. Кстати, Игорь, какие планы у тебя самого?
— Не знаю, — честно признался я.
«Мне до жути хочется быть вместе с вами. Но вот они, острова, совсем рядом. Ну а вдруг?! Вдруг все-таки правда? И вообще, неплохо бы сделать так, чтобы мы попытались найти портал вместе. Тем более Грек заявил о том, что некоторое время пробудет здесь точно. И почему бы не совместить?» — размышлял я, когда ладонь вдруг чувствительно кольнуло.
Так… а не в этом ли все дело?!
Я обратился к Трофиму, который сидел ближе других:
— Трофим, жадры твои далеко?
— Здесь. — Он с готовностью протянул их оба.
— По одному давай.
Вторая рука у меня тоже будет занята.
С замиранием сердца я взял жадр. Вдруг снова случайность? Миг подержав, вернул.
— Теперь второй.
Затем я обратился к другим тем тоном, которым предлагают добавку за обедом или когда разливают спиртное:
— Больше никто не желает?
Первым протянул Гриша Сноуден, целых три штуки. Быстро так протянул. И так же быстро получил назад. Но только два.
— Третий — за работу, — заявил я.
Гриша даже возмущаться не стал, сжав в руке один из жадров.
— Такие же! — мгновение спустя чуть ли не торжественно объявил он. — Если еще не лучше!
— Забери и его. — Я попытался вернуть ему третий.
— Ты же сказал — за работу, — начал отнекиваться Сноуден. — За такие жадры я и на треть согласен!
Федор Отшельник брал в оплату четверть. Другие берут еще меньше. Соответственно своему дару.
— Забирай-забирай! Я пошутил.
Вернее, вспомнил, что у меня есть свой собственный. И вообще, за что тут брать плату? За болезненный укол в ладонь? Не такой уж он и болезненный. Или я привык уже?
Самому мне жадр бесполезен. Но у меня есть Лера, которая все так же плачет по ночам, когда ей приснится дом.
— Лера, подержи его в руке.
Ты не выспалась, ты всю ночь нервничала, у тебя болит разбитая о камень коленка, и ты ничего не ела со вчерашнего вечера. Просто подержи немного в руке вот эту штучку. Это — не спиртное, не наркотик, не любое пусть даже самое сильное лекарство. Это — намного лучше. Без побочных эффектов, зависимости и всего остального прочего. Просто подержи его в руке, и все.
Господи, ну как же все оказалось просто!
— Теоретик, что с тобой? — завидев выражение моего лица, всполошился Гудрон, и тревоги в его голосе хватило бы на троих. — Ты зачем их сразу так много заполнил?! По одному надо, с перерывами! Все так делают!
— Борис, когда ты в последний раз видел клинического идиота?
— Ну… — неопределенно промычал он. Затем сообразил: — Ты о себе?
— О ком же еще?!
Не нужно мне музыки, как Федору Отшельнику. Ни классической, ни любой другой. Сладостей, как Чистоделу. Выпивки, как Тарасику. И даже женщин. Нет, женщины как раз и нужны. Ровно в той мере, в которой они требуются молодому и здоровому мужчине. Но, чтобы заполнить жадр, мне необходимо всего лишь сжать в кулаке правой руки большой палец, и все. Все! Привычка у меня такая, когда о чем-нибудь размышляю. Мой дар просыпается в тот самый момент, когда в левой руке — жадр, а в правой прячется большой палец.
Но я никому не скажу. Ведь получается, чтобы лишить дара, совсем необязательно оставить меня без головы — достаточно палец оттяпать? Улыбка у меня дурацкая? А какая она должна быть у человека, который так долго не мог догадаться о простейшей вещи?! Догадался бы я раньше, все могло сложиться совершенно иначе. Не было бы всех тех трудностей, которые пришлось пережить. Но тогда бы я не встретил Леру. Она держала в руке жадр и улыбалась.
Помог он тебе? Нисколько не сомневался.
После того как оказались заполненными жадры Трофима и Гриши, остальные смотрели на меня с ожиданием. Так и хотелось им заявить: «В очередь, сукины дети!» Но я лишь молчал и улыбался. Немного подождут. И в самом-то деле, почему бы сначала не перекусить? Ну а затем — в очередь, сукины дети! И пусть никто не уйдет обиженным. Ни вы и никто другой.
