Ник Львовский - Заметки путевого Обходчика
Понимаете, лазить по весьма узким проходам с автоматом наперевес мне не с руки. Вот я с пистолетами и таскался.
Иногда, хоть и весьма редко, но все же, я попадал в небольшие передряги. И тогда пистолет, пусть даже «Гюрза», мягко говоря, был не совсем то, что надо. Требовался куда более мощный, срезающий все вокруг огонь, чего-то автоматического. Наподобие калаша, но поменьше размером. Я долго искал, где раздобыть мне сие чудо человеческого гения. И нашел.
Так вот значит, иду я себе, иду, радостный такой, предвкушаю. А тут она. Я ж поначалу даже и не заметил ее. Так и прошел бы мимо. И, слава Богу. Но нет, не получилось. Потому, как ей, черт бы побрал все эти случайности, вздумалось сделать шаг в моем направлении. А теперь представьте себе картину, я весь в своих мыслях, она — вполоборота, засмотрелась на что-то. Конечно же, мы столкнулись. Как там, в песне «Вот и встретились два одиночества». Верняк встретились. Почти носами состыковались.
Первым делом, исходя из элементарных правил приличия, я хотел, было принести свои извинения. Хотя виноватым себя не считал. Я ж такой же пострадавший.
— Может даже побольше нее, — подумал, потирая ушибленный лоб.
— Смотри куда прешь — меня опередили. Не дали даже пикнуть. На такую наглость моментально захотелось ответить тем же. Поднял голову, чтобы взглянуть этой курице в лицо, которого я ж еще и не видел, и так и замер с открытым ртом. Я утонул в двух изумрудных озерах, глубине которых позавидовал мы даже Байкал.
— Так и будешь пялиться или дашь пройти? — она была прекрасна и осознавала это. А красивая женщина, которая знает, повторяюсь, действительно знает себе цену, опасна вдвойне. Ее флюиды окутывают, проглатывают нас в момент. Мы становимся, управляемыми, словно машинка с пультом, мягкими, будто мякиш свежевыпеченного хлеба, и ласковыми, как котенок.
— А? — мне в уши, будто ваты напихали, и ее голос донесся откуда-то издалека. — Ах, да, конечно — я поспешил придать своему фейсу более естественное, значительно менее дебильно офигевшее выражение. — Конечно, проходите — посторонился, совершенно забыв о том, что она мне только что нахамила. И она прошла, проплыла, беспардонно виляя своим фарватером, и скрылась за поворотом. Эх, знал бы я тогда, что это далеко не последняя наша встреча. Наверное, побежал следом, зачем оттягивать то, чему и так не миновать.
Но я не знал. А поэтому продолжал стоять, замерев как истукан. Позабыв обо всем на свете.
— Посторонись, мать твою ….. — меня вывел из подвешенного состояния лишь такой вот грубый приказ. И я едва успел отскочить в сторону от мужика, пихавшего впереди себя тележку с поклажей.
Все книги серии Метро на: http://www.bookflash.ru
Глава 3. Твари с Цветочного
Ретировавшись за пределы Проспекта Мира, я попытался, попробовал оставить позади, за заставой, и мое давешнее наваждение. Но куда там. Это было сродни заразе. Уж как уцепится — вывести почти невозможно. Не радовал даже пистолет, надежно упакованный в рюкзачке. А в голову лезли всякие цветочные мысли. А за ними, вдогонку попса не замешкалась. Что-то типа «А твои глаза, два брильянта ….», ну и т. д. и т. п.
Прав был Быков, заявив в одном фильме, что война-войной, а музыка вечна. И действительно, сколько ни пережито, какой бы новой фигней не забивались наши умы, а все те же, старые мелодии вертелись в наших головах, не давая нам помереть от тоски. И, что самое главное, писались новые. Пока что немного заунывные, опять же навеянные сегодняшним, но все же песни.
Вот, опять отвлекся. Ну, как тут о задании подумать, когда в мозгу такое вертится. Так, соберись. Сперва, я заставил себя переключиться на все тот же «Сектор Газа». Немного помогло. И хотя мысли еще путались, все время, стараясь соскочить в сторону, я силой возвращал их назад. Метлой и крепким словцом, я загнал их в одно место и приказал умолкнуть до поры до времени.
А ведь задание не из легких. И главная трудность была в том, что у фрицев имелся свой собственный диггер. Неплохой, кстати, диггер. Да что там душой кривить — замечательный.
Мы еще тогда, в той жизни, знали, что он с нацами связался. Обероном себя называл. И кликуху эту он не от Роджера Желязны с его принцами Амбера одолжил. Просто некоторые немецкие чины со слова «обер» начинались. Только и всего.
Должен заметить, что за всю историю моей бытности контрабандистом, я ни разу не лазил к фашистам. И не только из боязни напороться на одну из весьма хитро расставленных ловушек Оберона. Хотя и это тоже. Но больше из идейных соображений. А что вы думаете? Даже у такого пройдохи могут быть свои принципы. Ну, не принимает мое нутро таких вот жестко радикальных веяний. И ничего с собой поделать не могу. Да и не хочу.
Поэтому и соображал, как мне туда незаметнее пробраться. Перебирал в уме все входы, лазейки, тоннельчики. И каждый раз отбрасывал, как таковые, о которых Оберону тоже должно было быть известно. А попадаться в лапы к фрицам ну никак не хотелось. Они ж разбираться не станут. Чуть что сразу «хенде хох» и в каталажку. А там, вместо обещанных, теплого приема и сытной жратвы, о которых постоянно талдычат их зазывалы, меня наверняка ждал визит к Стоматологу.
Мне, кстати, доктор бы не помешал. Вон седьмой коренной чего-то расшалился. Но, к сожалению, сей господин, к зубным врачам имел весьма отдаленное отношение. Я б его даже скорее назвал Хирургом-садистом. Потому как по этой части, Метро слухами полниться, он был большой мастак и выдумщик.
Забота о собственной шкуре сначала незаметно, а потом целиком поглотила мое внимание. И я полностью, вру, почти полностью, выбросил из головы воспоминание о прекрасной незнакомке.
На Сухаревскую я соваться не стал. Сами понимаете почему. А ежели не очень, то я напомню. Там люди кто с ума сходит, а кто просто, ни с того ни с сего, замертво валится. Даже в боковых проходах опасно. На мозги так давит — глаза из орбит лезут. Так что путь мой лежал все по той же кольцевой, но в сторону Новослободской, до неприметного постороннему глазу прохода.
Чтобы попасть в сей тайный тоннель, нужно было зайти в одно из подсобных помещений, и отодвинуть железный шкафчик, исправно служивший всамделишным обходчикам раздевалкой. За ним в стене была выдолблена дыра (мной), ведущая в главный, обходной тоннель. Благодаря ему, я мог пробраться на Цветной бульвар.
Ну и что из того, что станция не заселена. Это ж даже лучше. В плане опасности со стороны людей. Но вот с тварями другое дело. Там иногда такие экземпляры попадаются, что только держись.
А другого выхода у меня не предвиделось. Вернее входа. Этот единственный из самых неприметных. В глубине души я надеялся, что Оберон все же не станет туда лазить, сдрейфит. Подкинув, привычным жестом, рюкзак на плече, и ощутив тяжесть находившегося там новоприобретенного оружия, я почувствовал себя значительно увереннее. И уже смелее двинул вперед.
Сначала все шло, как по маслу. Тихо, без сучка, без задоринки. Другой бы расслабился давно, успокоился. Но не я. У меня постоянно все было с точностью до наоборот. Меня такое затишье только еще больше настораживало, подначивало, заставляло, давая пинки под зад, двигаться значительно быстрее. Но до Цветного я все же добрался без приключений. А дальше ….
Эти твари здесь жили уже давно. Слишком уж уверенно они себя чувствовали, по хозяйски разбредясь по станции. Не опасалась нечисть никого и ничего. И кого ж ей опасаться, если она сама такая страшная и мерзопакостная на вид, что погляди кто из них на себя в зеркало, сам бы помер с перепугу. Похожие на гигантских, почти пол метра в диаметре, пауков, с челюстью крокодила — еще тот видок. Кстати, паутину они плели исправно. Толщина нитей такая, что можно смело на удочку цеплять и на рыбалку. Сома на пару килограмм точно выдержит. Хорошо еще, что я на стороже все время был. А не то бы выскочил, со всей дури, на станцию, и поминай, как звали. «Не жди меня мама, пропащего сына».
Сижу я, значит в уборной, туда мой ход вел, и соображаю, как мне незаметнее пробраться мимо тварей. Назад возвращаться не хотелось. Да и некуда. Поручение я должен выполнить. А как же иначе. Терять авторитет, честно, кровью и потом заработанный, ох как не хотелось. И главное мне же только станцию проскочить, а дальше опять в тоннельчик и аж до Чеховской.
И ни до чего я бы не додумался, если б случай не помог. Знаю, скажите, что, мол, задолбал вас своими «случаями». Ну, а как же без них, родимых, возражу я вам. Они ж, милые, не раз меня выручали. Когда ты прижат к стене, в башке пустота, а сердце бешено колотится от страха, только по воле счастливой случайности и можешь выжить.
А тут то ли ветерок, какой тоннельный подул в мою сторону, то ли от длительного, напряженного сидения у меня обоняние обострилось, но до моих ноздрей явственно донесся запах бензина. И был он столь сильным, что играючи сумел преодолеть тот барьер вони, который выстроили вокруг себя твари. Мой нос, словно флюгер на ветру, закачался из стороны в сторону, пробуя досконально изучить месторасположение источника. Вот я повел им влево и запах почти пропал. Вернул в прежнее положение и прошелся вправо. Есть. На полу, сквозь паутину просматривалась куча ветоши. Она то и «фонила». Зафиксировал направление, ориентируясь по бра на стене.
