Владимир Корн - Энстадская бездна
И время тянуть смысла нет, и Кайль, напротив своего обыкновения валяться в постели до самого обеда, мог объявиться на палубе.
— Есть, капитан! — откликнулся Аднер.
Несмотря на его довольно бравый тон, было заметно, что Берни волнуется.
Еще бы, ведь так много зависит от того, как пройдут испытания. Пусть пока мы вынуждены скрывать от всех его изобретение, но ведь так будет далеко не всегда. Пройдет немного времени, и все корабли в небе начнут обходиться без парусов, не зависеть ни от силы или отсутствия ветра, ни от его направления. Его имя прогремит по все обитаемым землям, а его изобретение принесет ему славу и состояние. И для всего этого необходимы сущие мелочи: чтобы 'Небесный странник' в мгновения ока не превратился в быстро разносимое ветром облако пыли. Или, по крайней мере, не рухнул с той высоты, на которой мы сейчас находились.
Управление приводами представляло собой два металлических рычага. Один из них дублировал на мостике кабестан, служащий для изменения высоты полета. Второй подключал тот привод, который и двигал кораблем без помощи парусов. И вот теперь мы собрались испытать третий, тот, что давал возможность управлять кораблем, когда он движется без помощи парусов. Он соединил его со штурвалом, и теперь, по его словам, 'Небесный странник' должен одинаково легко слушаться руля, что при парусах, что без них.
— Уверяю вас, капитан, — убеждал меня Аднер, — теперь корабль станет намного более маневренным.
'Ну что ж, посмотрим, — подумал я, берясь за тот из рычагов, который давал ход кораблю. — И сохранит нас Богиня-Мать!'
Подмигнул Мирре, смотревшей на нас с явной опаской. Ласково улыбнулся Николь, получив ответную улыбку, и плавно надавил на рычаг. 'Небесный странник' вздрогнул все корпусом, после чего начал медленно набирать ход.
Некоторое время все мы стояли, затаив дыхание. Но нет: корабль не собирался ни падать вниз, ни, тем более, превращаться в облако пыли.
— Гвен, возьми-ка немного вправо, — обратился я Гвенаэлю Джори.
Тот крутнул штурвалом, и корабль пошел в правую сторону.
— А теперь влево.
И снова корабль подчинился штурвалу без малейшей неохоты. Мы с навигатором Брендосом многозначительно переглянулись: на таком малом ходу под парусом летучие корабли абсолютно неуправляемы, и уже одно это обстоятельство дает нам многое. Например, при заходе на посадку там, где сложные условия местности или погоды.
Я двинул рукоять вперед более решительно, и корабль пошел так, как будто он был под полными парусами свежего ветра. Затем подал команду Гвенаэлю на штурвал, чтобы тот заставил 'Небесный странник' рыскать по курсу. Окончательно осмелев, распорядился сделать полную циркуляцию сначала в одну, а затем и в другую сторону. Добавил хода еще, увеличил высоту, снизил корабль, затем убрал тягу на л'хассы так, что он едва полз. Корабль слушался руля беспрекословно.
И уже совершенно ничего не опасаясь, дал ему полный ход, причем так резко, что все мы едва смогли удержаться на ногах, ухватившись кто за что. Мирра испуганно ойкнула, а в камбузе что-то зашипело, после чего из иллюминатора пошел пар. Корабельный повар Амбруаз Эмметт, или как мы его иногда называем после одной истории Пустынный лев, вместе со всеми присутствующий на палубе, опрометью метнулся в свои владения, что-то бормоча себе под нос. А 'Небесный странник' продолжал нестись высоко над волнами, легко повинуясь малейшим движениям руля. Душа пела, и я был готов Берни Аднера расцеловать.
'Целовать его, я положим, не буду — у меня для этого Николь есть, но золотых ноблей отсыплю полной мерой, — размышлял я. — Сразу после того, как эти меры у меня самого появятся. Но и сейчас я его без благодарности не оставлю'.
— Господин Аднер, — начал я, взяв его за плечи и глядя в глаза. — Я благодарен самому Создателю за тот день, когда он привел вас на борт моего корабля. Думаю, недалек тот час, когда ваше имя прогремит по всему нашему герцогству и даже далеко за его пределами! Кроме того, я счастлив, что первым из таких кораблей, коими вскоре будут и все остальные, стал мой 'Небесный странник'!
Подумав при этом: 'А ведь я его в Дигране, едва не прогнал в шею, лишь только он озвучил, как мне показалось тогда, абсолютно бредовую идею'.
Засмущавшись Аднер забормотал:
— Что вы, что вы, капитан! Я тоже очень рад, что судьба свела меня именно с вами.
'Это что же получается, — размышлял я. — Благодаря этому чудесному устройству мне уже нет необходимости в такой большой команде. Так, и сколько человек я смогу уволить? Кок, естественно, необходим, тем более такой превосходный. Навигатор тоже, не могу же я сутками напролет не сходить с мостика. Родриг Брис — шкипер, боцман и плотник в одном лице, и без него не обойтись. Без Николь я никуда, и не только по той причине, что жизни без нее не представляю — она еще и замечательный лекарь. Энди Ансельм, пожалуй, тоже должен остаться: я его знаю едва ли не десяток лет, и при всех своих слабостях, он замечательный человек. А значит, останется и Мирра. Гвенаэль Джори? Нет, что мы все будем делать без его шуток, прибауток, веселых историй? Со скуки сдохнем! И остается только Аделард Ламнерт. Вообще-то именно он на корабле человек самый бесполезный, если не принимать во внимание то, что как воин он всех остальных нас вместе взятых стоит. И жизнь он мне спасал, причем не один раз. Получается, не смогу я ни с кем из них расстаться. Ни сейчас, когда необходимо держать чудесное устройство в тайне, и потому они все нужны. Ни потом, когда такой необходимости уже не останется'.
Еще через полчаса выяснилось, что впадать в полную эйфорию бессмысленно: набрав определенную скорость, 'Небесный странник' начинал вести себя так, как ведет морской корабль на крупной волне — раскачиваться с борта на борт, и с носа на корму. Но стоило только снизить ход, как все исчезало. Я с надеждой взглянул на Аднера, но тот только развел руками: 'Капитан, увы, я не всесилен'.
'Да ладно тебе, Берни, оправдываться, — подумал я. — Даже той скорости, что корабль может набрать без всяких последствий, вполне хватит, чтобы уйти от любого из преследующих нас кораблей'.
И я уже не с такой тревогой оглядывал горизонт, пытаясь обнаружить в небе паруса кораблей Коллегии.
* * *
Каилюайль Фамагосечесийт по своему обыкновению, показался из каюты только к обеду. Но к этому времени мы уже подняли парус, и летели по небу так, как летают по нему тысячи обычных кораблей.
— Добрый день, Люкануэль, — поздоровался он со мной, поднявшись на мостик. И сразу же, не дожидаясь ответного приветствия, указал куда-то вниз по правому борту. — Вон она, Энстадская бездна. Помните, о ней я вам вчера рассказывал? Видите то темное пятно?
Действительно, вода в одном месте имела темный, почти черный цвет. Такой она и кажется сверху, когда глубина очень большая. Как же, помню, отчего нет. Он даже какую-то легенду рассказывал, о том, как именно она образовалась. Но я почти не слушал, и потому только понял — что-то там связано с гневом Создателя. Все как обычно: девять из десяти произошедших на земле катаклизм связаны именно с ним. Да и что энстадская бездна? Стоит взглянуть в глаза Рианелю Брендосу чтобы увидеть другую бездну, значительно более глубокую — бездну тоски. Особенно когда он бросает взгляд за корму. В ту сторону, где остался острова Энстад.
Глава 2
Прибытие в Монтосел
Погода благоприятствовала все дни полета к Островам. Вообще-то на карте они обозначены как архипелаг Габстела. Был когда-то такой знаменитый путешественник, Иоахим Габстел, первым обогнувшим земной шар на летучем корабле 'Улыбка фортуны', он-то и присвоил архипелагу свое имя. Но так уж сложилось, что все называют их именно Островами. Вытянутый с севера на юг архипелаг насчитывает более десятка островов, и практически все они именуются каким-либо оттенком цветов. Например, тот, который нам нужен, носит имя Багряный. Есть еще Амарантовый, Пюсовый, Лазурный, Кармин и так далее. И только самый северный остров, сплошь гористый — Анхейм.
Один мой недавний знакомый, которого я могу назвать другом, носящий имя своего славного предка, рассказал мне сохранившуюся в семейных преданиях историю, почему так произошло.
— Был на борту 'Улыбки фортуны' один художник, — рассказывал Иоахим. — Так вот, не поверишь — честь назвать эти острова, он выиграл в кости. Художник и поименовал их всякими Селадонами и Маджентами. И только один из островов назвал Анхеймом. Наверное, названия цветов у него закончились, — засмеялся Иоахим.
О новейшей истории архипелага мы узнавали от господина Фамагосечесийта, неоднократно бывавшего там.
— Видите во-он там далекие пики гор? Так вот, это и есть остров Анхейм. На нем единственное поселение. И все из-за того, что на острове нет ни единого источника пресной воды, — рассказывал он, искоса поглядывая на палубу, где о чем-то разговаривали Николь и Мирра.
