Александр Авраменко - Тевтон
Хозяин каюты скривился. Только этого не хватало. Впрочем, пути Господни неисповедимы, и не ему решать, почему вдруг Волки Господни решили подобным образом судьбу этого сосунка. Все новички одинаковые. Вначале плохо скрываемое презрение к кораблю и экипажу, многочисленные рапорты начальству с просьбой о переводе. А когда приходит отказ, начинается либо прямой саботаж, либо – запой. Уйти с «Фон Валленберга» любым путем! Ладно… Хотя, если откровенно, парень вроде неглупый. Аттестат просто белоснежный. По всем дисциплинам полные «двенадцать». Гений? Скорее – зубрила. Инструкции и учебники выучил наизусть, а вот применить знания на практике… Ну-с, посмотрим.
– Ваш отец – Ульрих фон Вальдхайм?
– Так точно!
– Ладно. Хватит тянуться. Вольно!
Командир нажал кнопку вызова старшего помощника. Буквально через мгновение квадратная, со скругленными краями дверь в каюту распахнулась, и на пороге нарисовался Леон Штольц. Из свободных граждан, но не аристократ.
– Отведи парня в рубку. Ознакомь с обязанностями. Похоже, что у него неплохо с математикой. Назначим на торпедные аппараты, комендором.
– Так точно!
– Потом определишь его на место жительства.
– Так точно!
– Свободны! – лениво махнул рукой.
Офицеры синхронно отдали честь и вышли. Старпом, едва оказавшись за дверями командирского отсека, с видимым облегчением вздохнул:
– Повезло!
– А?
Курт, недоумевая, взглянул на него. Перехватив взгляд, Штольц пояснил:
– Я уж думал, что на вылет пойдем в некомплекте. Как раз неделю назад наш торпедист того…
– Погиб?!
– Да нет… Перевелся. Идемте, господин фанен-юнкер.
В рубке управления ничего неизвестного юноше не было. Обычная стандартная панель, четыре кресла: пилотское, штурманское, командирское и секции управления огнем. Так что никаких затруднений не ожидалось. Старпом между тем пояснял:
– Как видите, кораблик наш небольшой. Но если что, не приведи Дева Мария, случится – способен надрать задницу любому гиганту. Только намедни получили новейшие торпеды «Валькирия». Чистейший тарунтин, девяностопроцентной очистки. Масса боевого заряда – двадцать две тысячи фунтов[2]. Дальность прицельной стрельбы – шестьсот лиг. И таких игрушек у нас на борту пятьдесят!
– Ого!
Курт удивился: обычно люгер такого класса нес в отсеках не больше тридцати торпед. Откуда же остальные? Хорошо, что не задал вопрос, поскольку рот старпома не закрывался ни на минуту.
– Год назад прошли модернизацию. Нам расширили зарядные погреба и установили две автоматические пушки. Правда, маленькие, но кораблю хватает. Идемте дальше, господин фанен-юнкер…
Они облазили люгер сверху донизу. Прошлись по всем отсекам, начиная с рубки и заканчивая комнатой для отправления естественных нужд. Познакомились с остальным экипажем. К величайшему сожалению новичка, его ровесников среди них не было. И молодой человек оказался самым младшим в команде. Впрочем, если бы Курт был чуть внимательней, заметил бы главное – его не приняли… То есть пусть в реестр его и записали, но вот слиться с теми, кто уже служил на борту, ему вряд ли удастся. Как метко заметил один из механиков, слишком зеленый, слишком горластый и слишком «слишком». Но истинная причина была в другом: молодежь упорно не шла на маленькие корабли, считая службу на них зазорной. Другое дело – каракки или трабакколо. Те – да, колоссальных размеров, с многочисленным экипажем и вооружением, способные на прорыв любой обороны или уничтожение любого соперника. Там – конечно… Таким вот молодым – и перспектива по службе, и уважение. Особенно на базе и в увольнении. А люгеры, торпедные кечи, минные шлюпы и ковчеги снабженцев считались низкосортными. И отношение к членам их экипажей со стороны «гигантов» было самое пренебрежительное. Так что вряд ли и этот молодой задержится надолго…
Юноша устало вытянулся на койке в крохотной каюте, положенной ему по должности. Хоть с этим повезло! Мудрые головы рассудили верно, что раз экипаж корабля маленький, а полеты – дело долгое, то человеку, чтобы избежать конфликтов, необходимо место для уединения. Так сказать, личное жизненное пространство. А что может быть лучше, чем, пусть мизерной величины, но своя каюта? Только механики и двигателисты имели помещения для отдыха на двоих, но, поскольку их вахты продолжались по двенадцать часов, то фактически они не пересекались, имея такое вожделенное после месяца полета одиночество. А на больших кораблях, где по четыреста – пятьсот человек экипажа люди спят в больших кубриках на десять – двенадцать человек. Отдельные помещения имеют только начальники подразделений да командный состав. Хуже всех десантникам. Тех вообще набивают в трюм, словно керью в бочку, и весь путь до места назначения люди проводят в ужасной тесноте. Впрочем, командирам пехоты тоже выделяют отдельные места, поскольку – аристократы. А вот рядовые кнехты, как правило, из простонародья.
Незаметно для себя Курт уснул…
Алекс фон цу Дорт вновь взглянул на досье. Молодой, необтертый. Совсем как его отец. Поначалу. Они вместе заканчивали школу первой ступени, а потом пути друзей разошлись… От воспоминаний отвлек мигающий огонек внешней связи, и Брат включил аппарат:
– Командир люгера «Фон Валленберг». Слушаю.
– Диспетчерская-140. Мария Шрайвер. Оберкнехт. Прошу прощения, командир, поступил приказ из управления космофлота. Вам необходимо срочно доставить груз энергоносителей на наземную базу 42–30 Фобоса. Контейнер заберете на орбите в точке 14–12. Код доступа – двести двадцать два. Как поняли?
– Вас понял. Назовите пароль?
– День Божьего Суда.
– Пароль подтверждаю…
По всем отсекам раздался вой тревожной сирены, имитирующей рог. Низкое мощное гудение заставляло членов экипажа вскакивать с коек и торопливо одеваться. Люди мчались сломя голову по узким переходам на свои боевые посты. Курт едва успел протереть глаза кулаком, а ноги уже сами несли его в рубку. Влетев туда, парень плюхнулся в кресло и только после начал чего-то соображать. Проклятье! Так и не переоделся в повседневную форму! Не зря на него так косятся…
Между тем командир корабля уже начал предстартовый отсчет. Механический голос послушно произносил цифры, дублируемые на мониторах перед каждым постом. В бой? Вряд ли… Да и с кем? Скорее – плановый вылет… Ноль! Громовой рык стартовых ускорителей, дикий визг, проникающий даже через мощную броню, колес стартовой тележки. Отсюда, естественно, не видно через металл, но сейчас длинные снопы искр рассыпаются из-под роликов несущейся с бешеной скоростью катапульты. Факелы пламени одноразовых твердотопливных ракет, использующихся для разгона по эстакаде, смешиваются со всполохами разрядов гигантских электромагнитов. Зрелище со стороны просто апокалипсическое!
Навалилась тяжесть. Все больше и больше. Тяжело дышать, глаза ворочаются с трудом в ввалившихся орбитах. Знакомая багровая пелена от потяжелевшей, ставшей словно жидкий свинец, крови, которую с трудом прогоняет по сосудам напрягающееся изо всех сил сердце. К реву ускорителей примешивается вой рассекаемого воздуха. Кажется, или стало чуть теплее? Проходим атмосферу. Обшивка накаляется. Ну, это ненадолго. Скоро выйдем на орбиту, и тогда жара сменится холодом вакуума, да и все звуки, рвущие барабанные перепонки, тоже стихнут. Немного потерпеть, и все… О демоны! Мои глаза! Они что там, в двигательном отсеке, с ума сошли?! Ф-фу!!! Наконец-то! Дыхание выровнялось, краснота начала отступать. Хвала Деве Марии и мастерам-наставникам в Академии, гонявшим бурсаков на центрифугах и прочих силовых тренажерах. Как говорил Брат-наставник, в здоровом теле здоровый дух…
– Приготовиться к стыковке!
Руки автоматически легли на пульт, хотя от оружейника ничего не требовалось в данной ситуации. Просто дело привычки. Донеслась скороговорка штурмана, рулевого и командира, которые выполняли все необходимые операции. Скосив глаза, Курт увидел крохотные, едва заметные, просто тончайшие движения оператора полета, выдающие высочайшую квалификацию. Ничего себе! Да любой командир трабакколо за такого специалиста что хочешь отдаст!
– Есть стыковка. Груз захвачен…
С ума сойти! Сложнейший маневр – захват контейнера в вакууме, и с первой попытки! Это куда же он попал-то?! Глаза юноши, казалось, сейчас вылезут из орбит от удивления. Между тем командир коротко взглянул на центральный монитор, подтвердил стыковку с грузом наземной станции слежения, затем ввел полученные в ответ координаты прохода. Отстегнулся, коротко бросил:
– Всем, кроме дежурной смены, отдыхать. Идем на Фобос. Сопровождаем груз топлива. Время на борту – центральное. Все свободны.
Курт отстегнулся и слегка всплыл над креслом. Ухватился за многочисленные рукоятки, торчащие отовсюду, извернувшись, двинулся к выходу.
