Олег Верещагин - Я иду искать. История третья и четвертая

Я сунул пистолет в карман джинсов, ощутив, какой он увесистый. Эта увесистость прочистила мне мозги, я начал соображать. Решимости не убавилось, но сейчас я трезво оценивал происходящее.

Транспорт на Эльдорадо уже не ходит — поздно. Надежда только на попутку... хотя — может, мне повезёт и я наткнусь на милицейский патруль. Если высказать им всё в лицо — поверят, обязаны поверить. Если не повезёт — попытаюсь добраться один, а на развилке выскочу у поста ГИБДД, это верняк, а там — пять километров. Продержится Олег, или нет? Скорее всего, он убежит из дома, не станет же он стрелять по людям, даже если у него окажется под рукой одно из ружей...

«А ты станешь? — трезво спросил я себя, осторожно закрывая за собой дверь. — Зачем тогда ты взял пистолет?»

Нет, я не знал, смогу ли стрелять в людей. Да и глупо затевать перестрелку, имея газобалонник, с как минимум двумя грабителями, у которых может быть настоящее оружие...

...На улице было тепло — теплей, чем в квартире или на лестнице. Я наискось перебежал пустой, тихий и какой-то загадочный двор, чтобы проскочить в дыру забора и сразу оказаться на трассе. Удачно, что я живу так близко от неё... Сразу за дырой в кустах я налетел на бомжа, истошно завопившего спросонья, споткнулся, удержался на ногах и, перемахнув кусты, выскочил на обочину. Навстречу мне промелькнула машина. В остальном трасса была пу... нет, стоп! Из переулка за нашим домом выкатила легковушка — чёрная «ауди», насколько я мог различить ночью. Я бешено замахал рукой — машина остановилась, подбежав к ней, я дёрнул дверцу и сунулся в салон:

— Подбросьте на Эльдорадо, — выдохнул я в лицо мужика лет за сорок, изумлённо захлопавшего глазами. — Вы ведь в ту сторону?

— Я воще-то на Рассказово... — неуверенно ответил он. — А ты чё, один?

— Один, быстрее! — умоляюще выпалил я.

— Крюк... — колебался он, потом решился: — Ладно, полста. Идёт?

— Согласен! — облегчённо мотнул я головой, прыгая на сиденье рядом. — Только быстрей, ради бога...

— Не доись, успеем, — пробормотал он, но с места набрал приличную скорость. — Часом не от ментов драпаешь, пацан?

— Нет, — ответил я, вглядываясь в шоссе в поисках этих самых ментов — о, как они мне были нужны!!!

— А куда тогда заполночь?

— К другу на вечернику, — выдохнул я и добавил: — Быстрей, быстрей же!

— Вот заладил, — ухмыльнулся мужик, но прибавил скорость. — Тебе там куда?

— В дачный посёлок, — коротко ответил я.

Мужик кивнул и больше ничего не спрашивал, только знай выжимал газ. Скоро впереди я увидел огни поста ГИБДД и повернулся к водителю:

— Остановите здесь, пожалуйста.

Он как-то странно посмотрел на меня, кивнул... и проскочил мимо! Решив, что он не понял, я повторил:

— Мне нужно около поста выйти.

— Перетопчешься, — процедил он и вдруг, резко притормозив, повернулся ко мне: — Бабки гони и сваливай.

— Что? — у меня мгновенно пересохло во рту.

— Гони бабки и вали отсюда, — повторил он, сжимая кулак. — И спасибо скажи, что не прибил, придурок. Ну?

Он смотрел на меня с явной злой угрозой. Сказать, что я испугался — значит... соврать. Я мгновенно осатанел от злости и страха, что могу опоздать. Глядя водителю прямо в глаза (в его взгляде мелькнула растерянность, и я его понимаю — четырнадцатилетний мальчишка не попытался броситься опрометью из машины, не отдал покорно деньги, не начал беспомощно бормотать или звать на помощь!), я сказал раздельно, чуть дрожащим голосом:

— Ах ты мурло протокольное, — и, прежде чем он успел хоть как-то отреагировать, достал из кармана джинсов пистолет и направил его от живота в бок водителю.

Он опустил глаза — инстинктивно — и позеленел так, что стало видно даже в еле освещенной кабине. Очевидно, испугался до такой степени, что ему и в голову не пришло попытаться обезоружить меня или хотя бы предположить, что пистолет — не боевой. Его глаза быстро зашарили по мне, уставились в лицо...

— Не стреляй, — умоляюще пробормотал он таким голосом, что казалось — в обморок сейчас упадёт. — Деньги в бардачке, забирай... ключи вот...

— Пошёл на... — я сказал ему — куда, — со своими ключами и деньгами! Мне нужно в посёлок на Эльдорадо. Вези. Вздумаешь ещё шутить — получишь пулю в бок, понял?

Конечно, я говорил так, как говорят в кино. Но это подействовало. Он закивал, словно собачка на лобовом стекле его «ауди» и дал по газам, весь прижавшись к прижавшись к рулю и скорчившись, словно это могло его спасти от пули. Я привалился к спинке сиденья, продолжая держать пистолет у живота. Мне стало смешно и противно от трусости здорового мужика.

Хотя, нацель мне в бок пистолет — кто знает, как бы я сам себя повел? Неизвестно... одно знаю точно — не так! Я подумал вдруг, что могу его сейчас ограбить, раздеть, отобрать машину, заставить танцевать голым брейк на дороге — он все сделает, потому что хочет жить.

Но разве не все хотят жить? И все-таки есть люди, которых не заста­вишь что-то сделать против их воли... Такой — мой отец. И еще много та­ких. И что интересно — легче всех ломаются в опасности как раз те, кто при случае рад покуражиться над слабым. Это не сказки, это правда так, и не важно, о чем речь — сшибать рубли с мальков в школе, ограбить пассажира-подростка на дороге ночью, отрезать голову пленному. В масштабе — разни­ца, а ведут себя похоже, чуть прижмет.

Если те, кто влез к Олегу в дом, такие же — посмотрим.

Может, правильней было бы вернуться на пост? Но мужик мог заорать, что у меня «пушка» — и пошло бы... Придется одному.

Тот, кто никогда не был ночью вне города, не поверит, насколько тем­ной может быть даже лунная ночь в лесу. Мы пролетали мимо сплошной сте­ны черноты — слева и справа, я не успевал различать отдельных деревьев или кустов. Потом впереди и левее замаячили редкие огоньки на разных уровнях — и я неожиданно и словно бы ни к селу ни к городу вспомнил, как Фродо с товарищами, переправляясь через реку на пароме, видят ночные ог­ни Брендинорья...

— Приехали, — тихо сказал мужик, — это... поселок. Тебе куда?

— Дача Марычевых, — без особой надежды ответил я. — Знаешь?

— Генерала Марычева? — уточнил он, и я мысленно поднял брови: ого, я и не знал, что дед Олега — генерал! — Знаю. Это... подвезти?

— Не надо, — я открыл дверцу, оглянулся — и мужик заерзал: боялся, что я решу его прикончить. Вместо этого я бросил на сиденье ощупью найденную в кармане купюру — это и оказался полтинник. — Держи, шакал. И пошёл от­сюда, ну?!

Надо сказать, он не заставил себя дважды просить — только гравий зашуршал из-под колес, да замигали между деревьями задние огни. А я оста­лся стоять на ночной дороге, прислушиваясь и приглядываясь. Ночь была теплая, тихая. Огоньки светили умиротворяюще — на какой-то момент мне даже по казалось, что все, сказанное Олегом по телефону — чушня. Но я помо­тал головой и стал прикидывать, как найти Олегову дачу. Может, зря я этому козлу не разрешил меня подвезти по ближе? Нет, от такого не знаешь, чего и ждать... неподалеку от меня посверкивали металлом новые ворота из алюми­ниевых трубок — как их только народ на цветмет не оприходовал? Так, это, значит, въезд на главную «улицу». Лучше бы выйти к Олеговой даче с тыла, только вот как я туда пробраться?..

...Девчонка была босиком — шла, качая туфлями в руке, поэтому я ее не услышал.

Девчонка была выпивши — и меня не увидела тоже, пока не ткнулась носом в мою спину.

Я от неожиданности подскочил, тут же обернувшись и выставив перед собой пистолет — просто чудом не выстрелил.

— Здррсьть, — вякнула девчонка, увидела оружие, наведенное ей в район солнечного сплетения (открытого, кстати, ярким, как оранжевый сигнал светофора, топиком!) и добавила: — У мня ниччо нет. А ес-с-с-ты надругаться хо­чешь — п-шли, — она ухватила меня за рукав и целеустремленно, хотя и не­сколько зигзагообразно двинулась к ближайшим кустам: — Счас надр... надр... гаешься. Тока без из... извращений, я девушка п-рядочная...

— Погоди, — я попытался ее остановить, но она перла, как тягач, что-то бормоча, и я рявкнул: — Да стой же ты ненормальная!

Она остановилась, как вкопанная. Слегка отстранившись, посмотрела мне в лицо и разочарованно сказала:

— Так ты этот... г-гей?

— С чего ты взяла? — не смог не поинтересоваться я.

— А с того, что нормальный парень, — она покачала у меня перед носом пальцем с облезшим (или обкусанным?) лаком, — так бы не говорил. Он бы сказал: «Стой, твою...» — и она выдала тираду, которую по ее мнению, должен был выложить нормальный парень. Потом неожиданно начала хлюпать и сообщила, что у нее вообще день невезучий — деньги, на магнитофон она проиграла, ее парень гуляет с другой, а ее назвал «малолеткой» и сказал, чтобы села зуб­рить на осень, а еще...

— Погоди! — рыкнул я на нее, вдруг сообразив, что она младше меня, а все остальное — сантиметровый слой неплохо наложенной косметики. — Слушай внимательно — покажи мне дачу Марычева. Только тихо.