Шимун Врочек - Питер
Он положил каску на пол. Звяк. Потом присел и чуть довернул её, чтобы световое пятно падало на основание колонны. Выпрямился и с автоматом у плеча сделал шаг вправо… ещё один. Щупальце продолжало ощупывать колонну, цепляло плитки. Одна вывалилась и разбилась. Кланк.
Щупальце вздрогнуло, но продолжало искать. Иван ждал. Плечо пока не болело, возможно, боль придёт позже. Кажется, он всё-таки здорово приложился.
Потом тварь, видимо, устала ждать. Из-за поворота не спеша выплыло второе щупальце, направилось туда же, куда и первое. Иван сдвинулся ещё немного. Сейчас, осталось решиться на последний рывок, добежать до угла, заглянуть…
И ничего не увидеть.
Потому что свет сейчас в распоряжении щупальцев. Каска. А батарейкам там работать от силы минут пять. Ну, десять. Диод не так жрет батарейки, как лампа накаливания, но даже он уже тускнеет.
Значит, ждать.
Наступление на Приморскую началось с полгода назад. До того это была обычная жилая станция, хотя и пограничная — из-за тоннеля, прорытого по направлению к берегу Залива, к искусственной насыпи, где собирались строить ещё одну станцию метро. Но тоннель сделать — сделали, почти целиком, а вот станцию даже не начинали. И вскоре после Катастрофы из тупика начала поступать морская вода, не слишком чистая, с рентгенами. Её становилось всё больше. Уровень радиации, хоть и повысился, но до опасных значений не дошел. А вот с остальным…
Сначала из тоннеля появились водоросли. Затем — твари.
Сначала тварей отстреливали. Пока они тупо лезли на свет, это была не проблема.
Потом их стало больше. И вода прибывала. Это было хуже всего. И настал момент, когда Приморскую пришлось оставить. Хотя приморцы и цеплялись за свою станцию до последнего. Но что поделаешь? Море вообще после Катастрофы большая загадка. Весь мировой океан — одна охренно большая загадка.
Что там, в этом бульоне жизни, сварилось?
Вот эта прозрачная гнида, например.
Иван продолжал медленно сдвигаться к краю платформы, держа щупальца на прицеле. Судя по их длине, несколько метров, обладатель конечностей должен быть вполне приличного размера.
Как всё-таки он поймал меня с тигром, подумал Иван.
Может, виноват не этот кальмар-переросток, а тот мох? Иван вспомнил резкий, мозолистый, слегка сладковатый запах. Словил галлюны, как от дури? Вот и причудилось… Принял слабые светящиеся отметки на концах щупальцев за глаза тигра. Так, Иван?
Чёрт его знает.
Может быть, подумал Иван, я зря явился сюда один. «Диггить» по одиночке не ходят. Но я ведь пришел сюда не хабар искать. А одну вещь.
Только если найду, вещь будет золотая.
По-хорошему, надо бы отсюда валить. Если бы Иван был с напарником, он бы уже дал задний ход, потому что это правильно. Беречь людей, не рисковать зря.
Но сейчас он один. И ему нужно попасть в ту комнату и найти ту вещь.
Завтра будет поздно. Вещь ценна своей уместностью.
Думаем, Иван, думаем.
Щупальца, между тем, расходились. Одно из них, ощупывая колонну, добралось до разорванного по шву старого мешка с песком. Раз. Схватило и подняло его. Иван только моргнул, как быстро это произошло.
Песок с треском высыпался в воду. Щупальце отдёрнулось, но тут же вернулось. Грязная мешковина упала в лужу.
Другое щупальце вдруг развернулось и поползло к каске.
Иван смотрел на слабеющий луч фонаря (яркость уже упала и достаточно сильно). Жаль. Любимый диод. Видимо, придётся переходить на запаску. Карбидная лампа. Не зря же он таскает с собой несколько килограммов сухого карбида…
Иван вдруг замер. Действительно!
Он опустился на пол, на одно колено. Автомат за спину. Достал из сумки лампу. Вообще, это простая штука. Миниатюрная горелка, отражатель, кремень и колесо для поджига, пластиковый бачок с двумя отделениями — верхнее для воды, нижнее для карбида. Всё очень просто.
Из отделения для воды жидкость поступает самотеком через трубочку и капает в отделение для карбида. Карбид шипит и выделяет ацетиленовый газ, который через трубку поступает в горелку. Поджигаем, ставим лампу в специальный зажим на каске, и готово. А без каски нельзя.
Потому что ацетилен может взрываться.
Иван открыл сумку, сунул руку. Нащупал полиэтиленовый пакет с карбидом, вытянул. Увесистый, одной рукой неудобно. На три часа работы карбидки надо примерно граммов триста-четыреста. Плюс НЗ на несколько дней, итого с собой у него семь кило карбида. Тяжёлая штука. Обычно Иван использовал карбидку как основной источник света, но в этот раз думал сэкономить, обойтись диодом — батарейки можно купить, их можно найти на поверхности. В конце концов, их даже делают на Техноложке — хоть и фиговые.
А вот с карбидом сложнее.
Химическую промышленность даже Техноложке возродить не под силу, увы.
Иван вытянул пакет, кое-как развязал узел. Сначала пальцы срывались, чёртовы перчатки. Но потом всё же справился. Так, дальше просто.
Заправляем лампу. Иван насыпал карбида (от влажных перчаток тот сдавленно шипел и плевался) в бачок лампы, отрегулировал подачу воды. Тихое, но яростное шипение. Началось.
Он щёлкнул зажигалкой. Язычок пламени. Вдруг ацетилен разгорелся так ярко, что Иван неволей отшатнулся. Чёрт.
Быстрый взгляд на щупальца. Тёплый и яркий свет заставил их замереть на месте, потом они снова начали двигаться.
Ну, теперь в темпе.
Держа лампу в одной руке, пакет с карбидом в другой, Иван перебежал к краю платформы. Пригнулся. Полупрозрачные щупальца выходили из-за угла примерно в метре над его головой. Каски нет, руку не освободишь.
Бламц, вжик.
Иван обернулся. Щупальце добралось до каски с диодом и теперь волочило её по гранитному полу. Каска скрежетала. Только не сломай, сука.
Держа лампу в левой руке, Иван лёг на платформу и высунулся из-за угла.
Ну, ни фига себе.
В первый момент он даже решил, что это опять галлюцинация. Нечто похожее Иван видел в последнюю вылазку с Косолапым на поверхность, когда они специально вышли к морю, чтобы посмотреть — что там.
И на берегу лежали останки.
Тогда они прошли по набережной совсем немного, в воду зайти так никто и не рискнул. Кроме Косолапого, но тот всегда был безбашенным.
И везучим. Он выбрался из чёрных волн, набегающих на гранит, позади него гавань резали плавники; вдалеке, у дамбы, в тёмной воде, разбрызгивая светящиеся брызги, билось что-то огромное. То ли кого-то ели, то ли с кем-то совокуплялись. Иван вспомнил ослепительно белую, словно прорезавшую полумесяцем темноту, улыбку Косолапого. Везунчик.
А на обратном пути оказалось, что Косолапый своё везение исчерпал.
Иван смотрел на вытянутое, метра два, два с половиной длиной, обтекаемое, как у подводной лодки, тело — сквозь прозрачную кожу были видны внутренности: зеленоватые жабры, бледно-розовый нервный узел (мозг?), желтоватое сплетение кишок. Такая выставка-разделка. Волна омерзения нахлынула на Ивана. Из пластиковой твари тянулись десятки тонких щупалец, которые непрерывно шевелились. Выглядело это так, словно кто-то заварил кипятком большую (очень большую) тарелку китайской лапши, а потом выплеснул в лужу.
Дядя Евпат рассказывал: в океане на большой глубине, где нет света, живут прозрачные рыбы.
Тогда за каким чёртом сюда, в метро, занесло эту глубоководную мразь? Мы-то тут понятно зачем, а этим что надо?! Нашли себе Ноев ковчег, сволочи.
Огромные розовые глаза по обе стороны головы смотрели невозмутимо. Как Ивану показалось, даже с иронией.
Когда на тварь упал свет карбидки, там словно плеснули кипятком. Всё зашевелилось. Щупальца взвились вверх и в стороны, ища обидчика.
Тварь лежала в мутной воде, возвышаясь на половину корпуса. Иван подумал: вот, чёрт. И, размахнувшись, швырнул мешок с карбидом поближе к твари. Мешок в полете раскрылся, карбид полетел в воду — плюх, пш-ш-ш, забулькало, зашипело, словно это гигантский бульон. Повалил пар, закрывая тварь от взгляда Ивана.
Иван подался назад. Если ацетилена соберется достаточно, то даже искры хватит, чтобы всё вспыхнуло.
Или даже взорвалось.
Но хватит ли для этого карбида? К чёрту! Иван перекатился в сторону, уклоняясь от щупальца. Сзади шипело и булькало. Сейчас? Нет, ещё чуть-чуть.
Иван вскочил, держа карбидку в руке. Бросился к каске — перескочил по пути через щупальце, подхватил каску. Блин. И раз! Он прыгнул к колонне, поскользнулся. Да что ж такое… Успел выставить колено и устоял, не выронил лампу. Коленная чашечка выстрелила болью. Иван повернулся туда, откуда валил густой ацетиленовый пар-дым.
В следующее мгновение его схватили за плечо.
М-мать.
Ощущение такое, словно мышцы проткнули раскаленным прутом. Иван рванулся, лязгнуло — автомат упал на пол. Щупальце сократилось и ударило Ивана спиной об колонну. Потом начало неторопливо вжимать в мрамор.
