Газлайтер. Том 26 - Григорий Володин
— Воитель⁈ — прохрипел он. — Только его не хватало! Он же нас всех замучает до смерти!
Настоятель боялся Феанора даже больше, чем Филинова. Ведь именно он когда-то лично пытал Воителя — методично, с интересом, проверяя границы его воли, а порой просто от скуки. Теперь же Феанор вновь на пике сил — и, судя по всему, намерен взыскать по старым счетам за века заточения.
— Но есть и хорошие новости, наставник, — подал голос третий брат, стоявший чуть в стороне. — Среди людей Филинова находится Тёмный Попутчик. Он установил с нами связь.
Настоятель поднял взгляд
— Попутчик?.. — медленно повторил он, выпрямляясь. — Тогда, быть может, ещё не всё потеряно.
* * *
Мчимся на «Буране» по заледеневшему плато — белоснежная пустошь простирается во все стороны, как замёрзшее море. Позади — база, впереди — провинция Антарктика-Чили. С собой я взял только Настя и Красивая, ну, если не считать экипаж машины.
Настя сидит рядом в майке и в ус не дует. Один только взгляд на неё вызывает озноб. Вот ведь закаленная волчица.
настроен на ментальное сканирование и быстро засекаю чилийцев — и не только их. Принцесса Чилика явно в опасности. Справа, за снежной грядой, внезапно выныривают её снегоходы. Узнаю их сразу: красные флажки, гербы, колонна гусеничных грузовиков… Вот только колонна рассыпалась. Машины разбежались кто куда, как тараканы при свете.
И тут становится понятно — почему.
За ними шагает огромный каменный голем с белыми знаками Западной Обители. Он топает прямо за ними. Один удар — и грузовик станет лепёшкой. Очевидно, монахи Западной Обители ещё не исчерпали запас своих боевых игрушек.
— Попадёте? — бросаю экипажу, не отрывая взгляда от голема.
— Эти бегунки заслоняют, шеф, — отвечает гвардеец Меченый, сидящий за пушкой.
Вот дерьмо. Они нам мешают стрелять. Я переключаюсь на мысленную волну.
— Чилика, Ваше Высочество, — передаю. — Двигайтесь со всей вашей свитой на восток! Немедленно! Вы заслоняете голема — мы не можем по нему стрелять!
В ответ слышу испуганно-восторженный визг:
— Данила Степанович⁈ Это вы⁈
— Да, Ваше Высочество. Сейчас буду вас выручать. Но быстро уходите с линии огня!
Отключаюсь. Поворачиваюсь к Насте:
— Насть! Задержи его.
Она даже не спрашивает как. Просто кивает, глаза вспыхивают жёлтым. В следующую секунду её уже нет — люк распахнут, волчица срывается с места и исчезает в снежной пыли.
— А ты-то куда, сударыня? — бурчу себе под нос, когда вслед за ней, с коротким рыком, прыгает Красивая. И вот уже тигрица и волчица мчатся бок о бок по искрящемуся насту.
Не добежав до голема, Настя раскрывает волчью пасть и обрушивает на него волну зубодробящего звука. Надо было Пса с собой взять. Впрочем, гигант и так замедляется, разворачивается к ней, забыв про вездеходы.
— Шеф! Можем стрелять! — гаркает обрадованный Меченый.
— Огонь! — командую.
Пушка срывается в реве. Вспышка кислотного пламени — едкая, яркая, визжащая. За ней — кислотные шары. Один за другим. Удары точно в корпус.
Голем пошатывается. Камень трещит. Сначала встаёт на колено, потом заваливается на бок. И наконец разваливается на кускеи.
— Цель устранена, — докладывает Меченый.
Смотрю вперёд. Колонна Чилики снова собирается, машины останавливаются, свита растерянно высовывается наружу.
Я вылезаю из « Бурана» в хрустящий антарктический мороз, снег хрустит под подошвами. Вдалеке, среди снегоходов и гусеничных грузовиков, копошится разноцветная колонна. Принцесса Чилика окружена своими людьми — те собирают рассыпавшиеся ящики, поднимают перевёрнутые тюки, кто-то чистит фары. Саму принцессу видно сразу: она стоит в центре, в одном только пуховике без шапки, капюшон сполз, чёрные кудри выбились наружу и пляшут на ветру. Лицо встревоженное, глаза бегают, как у загнанной птицы. Но стоит ей заметить меня — мгновенный выдох облегчения:
— Данила Степановчи!
Я подхожу ближе, склоняю голову:
— Всё в порядке, Ваше Высочество? Никто не пострадал?
— Всё хорошо, — кивает чилийка, переводя дух. — Сейчас подберём выроненную провизию и направимся в ваш лагерь.
— Прекрасно. Пойдёмте в машину, отогреетесь. А то вы без шапки. Место для вас найдется.
Принцесса молча кивает, бросает что-то короткое своим подчинённым — и идёт за мной, ступая по снегу. Мы поднимаемся в машину.
Она усаживается у стены, скидывает капюшон. Под пуховиком появляется стройная шея, красивое лицо с бронзовым оттенком кожи. Локоны высыпались наружу, темнеют на плечах. Почти сразу заходит Настя в облике волчицы — стряхивает с себя снег, отряхивается, остаётся в звериной форме. Красивая уже развалилась в углу, зевнув и уткнувшись носом в лапы.
Я тем временем наливаю кофе. Да, всё-таки, кофемашинка, которую Змейка притащила, оказалась незаменимой. После прогулки по антарктическому льду чашка горячего кофе — то, что нужно.
— Почему вы лично повезли провиант, Ваше Высочество? — спрашиваю, подавая ей кружку.
— Благодарю вас, — говорит Чилика, снимая варежки. Она обхватывает кружку обеими руками, греется, вдыхает аромат. — Я хотела лично убедиться, что вы получите поставки с провизией и боеприпасами, А ещё я должна была передать вам письмо от моего брата — короля Чили.
Она достаёт плотный конверт с гербом — пламенеющий кондор с расправленными крыльями. Я вскрываю, быстро читаю. Королевское письмо — вежливо-тёплое: благодарность за «освобождение Антарктики от скверны», пожелания удачи, заверения в полной поддержке. Еда, оружие, техника — всё, что понадобится. Стоит только сказать.
— Благодарю Его Величество, — говорю, складывая письмо. — Вы можете остаться в нашем лагере, но только до начала штурма. Обещайте, что уедете.
Она хмурится, губы поджаты.
— Но я могла бы остаться с вами… как переговорщик с моим братом? — Ага, конечно. Не того развести пытаетесь, принцесса. Слишком уж заметно, что ей просто не терпится поучаствовать в бою с монахами.
— Это слишком рискованно, — отказываюсь спокойно, но твёрдо. — Простите за откровенность, Ваше Высочество, но я лично не знаком с вашим братом и не могу позволить себе поставить под удар наши отношения с Чили. Если вы погибнете в моём лагере, дипломатических последствий нам точно не избежать.
Чилика опускает взгляд. Тяжело вздыхает, и в её лице появляется что-то взрослое, уставшее.
— Да, вы правы, — признаёт она. — И правильно делаете, что думаете о роде. Мой брат действительно меня любит и временами бывает чересчур вспыльчив, особенно в личных вопросах. Обещаю — уеду до начала вашего штурма.
Я киваю.
— Отдыхайте.
И, не дожидаясь продолжения, отхожу
