Газлайтер. Том 26 - Григорий Володин
Южную Обитель Мучения нужно стереть с лица земли как можно быстрее. Это не просто вылазка, не просто зачистка. Это — точка запуска. Как только локация будет очищена, я смогу активировать Международный портал. А это уже совершенно другой масштаб.
Европейские аристократы сойдут с ума, когда на рынок хлынет поток аномального мяса. Их собственные зоны давно выжаты досуха — осталась лишь одна в Испании, и та едва жива. Продукт там слабый, объёмы мизерные. А у меня под боком — Боевой материк, настоящий мясной полигон.
Они будут платить, когда я открою кран.
Сейчас доходы рода почти сравнялись с расходами. И это никуда не годится. Ведь впереди целая серия крупных, тяжёлых, дорогих проектов, которые нельзя отложить.
Восстановить Междуречье после нашествия гулей. Заселить альвов в Шпиль Теней. Перестроить всю инфраструктуру на Боевом материке. Я сам вписался в международную торговлю, значит — обязан выдерживать темп. Играть по-крупному.
Но беспокойства я не чувствую. У меня есть козырь — Боевой материк и сеть порталов на Ту Сторону, уже почти готовая к активации. Осталось лишь довести проект до рабочего состояния. Один выход в поток — и система начнёт работать как часы. И тогда я окажусь не просто в плюсе.
Я стану крупнейшим поставщиком аномального мяса на экспорт. А значит — тем, кто диктует цену.
На следующий день мы переходим через портал в Восточную Обитель.
Я еду в «Буране». Настя рядом, Змейка хмурится в своём углу, Красивая посапывает на кресле, Ледзор и Кострица молчат, проверяют снаряжение. В другой машине — Горзул, шипит себе под нос, вечно недовольный, как кастрированный тигр. Тавры рассредоточены по грузовикам, техника гудит и гавкает, когда подпрыгивает на кочках.
Войска Семибоярщины и Паскевича тоже переходят с нами.
На выходе из портала нас встречает Дятел с отрядом гвардейцев. Антарктида отвечает ледяным шквалом, хлещущим по лицу, как мокрый хлыст.
Войска организованно выстраиваются в колонну, готовясь пересечь бескрайнюю заснеженную равнину. Техника оживает: из глушителей валит густой пар, дизели ревут с натугой, будто стонут от холода, словно живые создания, вынужденные дышать морозом.
Я пока вылез и «Буран», общаюсь с Дятлом. Тут подходит Семибоярщина в меховых шубах, плотно закутанные. Впереди прет Паскевич — видимо, отлично спелся с боярами. Даже внешне под них подстроился. Шуба до пят, на лице знакомая.
Настя смотрит на них строго:
— Почему вы не в машинах? Вы обязаны первыми пройти по равнине. Это ваш участок.
Трубецкой отвечает с усмешкой:
— Боюсь, это невозможно, графиня.
Паскевич тут же подхватывает, с наглой ухмылкой,:
— Данила Степанович, там, — он делает жест в сторону горизонта, — поднялась нежить. Наш транспорт встал, двигаться не может. Они перекрыли маршрут.
Нежить? Хм, и это Паскевич мне о ней сообщает. Ну да- ну да.
— Сейчас глянем, — бросаю.
Я прохожу мимо, поднимаюсь на ближайший склон, чтобы самому увидеть, что там творится. Смотрю вдаль. Вся равнина — в движении.
Из-под снега поднялись скелеты и обмороженные туши — пингвины, чайки, прочая антарктическая покойная живность. Все что валялось под снегом ожило.
— Ну кто бы это мог быть, а? — произношу холодно.
Поворачиваюсь к Паскевичу, делающему вид, что он не причем. Дмитрий Степанович, вы нас, кажется, подставили?
А он еще и ухмыляется гадко:
— Походу, забуксовали, Данила Степанович. До Южной Обители доберёмся с задержкой.
Я не подаю виду, но краем глаза замечаю, как Насте с трудом удаётся удержать лицо — брови уже готовы взлететь в раздражённой дуге. В мысленном канале её голос буквально искрит возмущением:
— Ух! Ну и гад же он, Даня! — рычит рыжая оборотница. — Это же он всё это мертвечье поднял!
— Спокойно, Насть, — мягко отвечаю, стараясь не рассмеяться от её пыла. — Паскевич их поднял, Паскевич их и закопает. В этот раз без нашей лопаты.
Поворачиваюсь к Паскевичу, который всё ещё стоит с лицом чиновника на учениях:
— Идёмте, Дмитрий Степанович. Разбираться будем вместе. Настя, ты тоже с нами.
— Хм, Данила Степанович, вы серьезно? — с подозрением смотрит на меня Паскевич. — Мы втроем против всего этого стада? Я думаю, это лишнее.
— А вы не думайте — вы делайте, как я говорю, — бросаю ему. — Иначе можете возвращаться обратно в портал и дальше в свой род. И это касается всех, кто не будет слушаться моих приказов, — зыркаю в сторону Семибоярщины. — Кто-то из бояр, думаю, с радостью заменит Дмитрия Степановича.
— Голубчик, правда, идите, — замечает Трубецкой Паскевичу, в ответ на что княжич раздраженно смотрит на боярина. — Вы же добровольно к нам примкнули.
— Да, Дмитрий Степанович, — поддакивает и Мстиславский. — Дело молодое: сгоняете туда и обратно.
Паскевич уже вскипает. Ха, я знал, на что давить. Трубецкой и Мстиславский готовы отдать мне на растерзание любого, лишь бы самим не идти.
— Ладно, Данила Степанович, — наглая ухмылка уже как минуту сползла с губ Паскевича. — Ваша взяла. Идемте, раз настаиваете.
И мы втроём — я, Настя и одержимый княжич — идём навстречу морю нежити. Теоретически, жену можно было бы и не брать, но её отсутствие выглядело бы ещё подозрительнее. А вот Паскевич напросился сам. Классика: не рой другому могилу, особенно если сам в неё ещё не заглядывал.
Глава 7
Я веду Паскевича и Настю в сторону от Восточной обители и нашего войска, в тишину, под отвесный склон огромной снежной горы. Белоснежный гигант возвышается, как молчаливый судья. Вся его поверхность покрыта рыхлым снегом, будто только и ждёт толчка, чтобы рухнуть вниз. Если вызвать лавину — накроет с такой силой, что и костей не соберёшь.
Паскевич идёт рядом, озираясь с явным беспокойством. Наконец, не выдерживает:
— Данила Степанович, каков ваш план?
Угадал, что я что-то затеял, но вот что именно — понять не может.
— Да просто заманим сюда нежить, Дмитрий Степанович, — отвечаю с ленцой, будто речь идёт о какой-то охоте на зайцев.
— Всю? — нахмуривается он. — Вряд ли получится загнать их всех в одно место.
Ну конечно, не получится… без живца. Но он-то как раз и есть.
Я не отвечаю. В этот момент сзади, прямо из-под снега, начинают подниматься массивные фигуры. Белые медведи. Девять штук. Снежная маскировка осыпается с них, как пыль с мумии.
Они двигаются к нам молча, без
