Наследие Вермахта - Алексей Сергеевич Архипов

— Всё правильно, нам туда, — продолжил своё движение Ганс, указав пальцем в направлении между ящиками.

За одной из стен сплошного ряда стеллажей находились невзрачные металлические двери, похожие на входы в простые подсобные помещения. Ганс схватился за ручку одной из них и потянул на себя, — дверь напряглась, хрустнула и с тяжестью открылась, металл внутри петель подвергся частичному диффузионному слипанию в результате долговременной плотной посадки под давлением. Немцы осторожно зашли внутрь и ужаснулись, застыв на месте. Перед ними открылась комната десять на десять метров, в центре которой за большим обеденным столом на стуле сидела мумия офицера в форме «SS» во всём параде и с приоткрытым ртом смотрела на них своей смертельной гримасой. Рядом на столе стояла плоская пустая бутылка и коньячный бокал. Руки свисали к внутренним поверхностям бёдер, создавая, таким образом, печальную картину уставшей безысходности, проведённой в последние минуты перед смертью. Вокруг вдоль стен была кухонная мебель, диваны, кресла, радиопередатчик на небольшом столе и граммофон в углу на тумбочке. На стене висела доска с обвалившимися и свисающими вниз кусками нескольких объёмных карт. В стороне на полу валялся разбитый глобус, вероятно офицер со злости ударил по нему перед тем, как покончить жизнь самоубийством, хотя возможно это мог быть и кто-то другой, кто не стал хоронить себя здесь, как фараон в египетской пирамиде. С другой стороны от мумии лежал журнал, по-видимому, это был вахтенный журнал командования базы. Ганс подошёл ближе и аккуратно стряхнул иней с петлицы, на которой проступил дубовый трилистник. Затем он также аккуратно открыл страницу с последней записью в журнале и, взяв его двумя руками, поднял ближе к себе и внимательно прочёл написанное.

— Ральф Зигерт… Бригадефюрер СС… — медленно произнёс он, — занимал должность начальника базы и старшего командира её боевых частей.

Ганс осторожно оттянул на себя пальцами воротник парадного кителя и вытянул оттуда за шнурок посмертный жетон, прочёл его и, отломав нижнюю часть, заложил вторую половину жетона обратно за воротник.

— Алюминиевый… — продолжил он с той же изучающей интонацией, — значит в звании был уже до сорок первого года, награждён Железным Крестом Второй степени.

— Может награды забрать для родственников? — предложил Йозеф.

— Ни в коем случае! Пусть всё остаётся так, — ответил Ганс.

Затем он аккуратно вырвал последнюю страницу и, завернув в неё половинку жетона, запрятал в небольшой карман на своём рукаве, застегнув его молнией.

— Почему он остался здесь, Ганс? — спросил Йозеф.

— Высокие принципы нацизма и преданность делу НСДАП… Он не захотел возвращаться в поверженную Германию, а бегство было ниже его достоинства. До сорок первого года в званиях Бригадефюрера и выше были представители старой школы, очень фанатичные люди, ребята, можно сказать, из первых штурмовых отрядов. Такие евреев ещё в подворотнях Вены, Мюнхена и Берлина резали, как свиней.

— Как он умер?

— Отравился… Подмешал себе яда в коньяк и выпил.

— А почему он тогда так ровно сидит на стуле? Разве от цианида не корчатся в конвульсиях на полу?

— Значит, это был не цианид, а что-то седативное, усыпляющее.

Ганс нагнулся над столом и внимательно осмотрел его поверхность перед трупом. Поковырявшись немного, он поднял что-то перед глазами, в руке оказалась маленькая надломленная ампула. Ганс потёр её пальцем другой руки и присмотрелся.

— Морфий… — произнёс он, разобрав надпись на стекле, — всё, пора двигаться дальше! Помоги мне!

Эта комната являлась чем-то наподобие кают-компании, замаскированной специально под хозяйственно-бытовое помещение для того, чтобы не привлекать к ней особого внимания, так как она являлась промежуточным звеном между основными секторами базы и скрытым хранилищем, рядом с которым необходимо было присутствовать старшим офицерам круглосуточно во время несения вахты. Поэтому здесь и располагалась радиостанция, так как в случае нападения из этой комнаты велись основные оперативные действия по защите или уничтожению артефактов, особо секретных документов и других материалов, которые ни в коем случае не должны были попасть в руки врагу.

Ганс подошёл к платяному шкафу для одежды, который из всей габаритной мебели был здесь относительно транспортабелен, открыл его и внимательно осмотрел его внутренне пространство, после чего начал прощупывать и просматривать щели по обеим его сторонам.

— Надо его просто отодвинуть, — сделал он окончательный вывод, после анализа пространства между шкафом и стеной.

Они схватили его руками по бокам и отодвинули в сторону. За шкафом находилась небольшая скрытая дверь, по размерам сравнимая с гаражной калиткой, с аналогичной полостью посередине, закрытой лючком и тем же стандартным механизмом ввода кодовой комбинации четырьмя диаметральными тумблерами. Ганс достал из кармана сложенные листы и, просмотрев их, начал вводить нужный набор символов «3X5ß». Внутренний механизм безотказно издал отчётливый щелчок, Ганс надавил толстую железную дверь от себя, и перешагнул внутрь. За дверью находилось хранилище с сейфами, комната той же высоты, что и предыдущая, только в два раза короче. Собственно само хранилище при строительстве и было продолжением помещения кают-компании. Его отделили, разграничив толстой стеной из металлоконструкций, металлических листов, деревянных балок и фанеры. Его пространство являлось единственной полостью на всей базе, уходящей в толщу ледника в этом направлении, поэтому инженерно просчитать лишнее пространство за стеной, сравнивая его с параллельными помещениями было невозможно. Внутри стояло три больших одинаковых сейфа, два из которых не открывались никогда, или любой из этих двух открывался дежурным офицером только в единственном случае, — когда враг стоял за спиной. В центре двери каждого сейфа располагался тот же самый механизм ввода кодовой комбинации в виде четырёх шестипозиционных тумблеров.

— Ты знаешь, Йозеф, — вдруг спросил Ганс с несколько заинтригованной интонацией в голосе, — что в директивах Вермахта существовали пункты, позволяющие старшим офицерам командования в некоторых случаях самостоятельно изменять коды допуска и места расположения объектов особой секретности?

— Ты хочешь сказать, Ганс, что они стали бы переставлять местами такие тяжёлые сейфы в последний момент?

— Почему в последний, Йозеф?

— Но ведь последние радиошифровки, сделанные за неделю до смерти Гитлера не содержали такой информации, не так ли? Значит, они могли сделать это только в последний момент. И почему вообще тебе вдруг пришла в голову эта мысль?

— Понимаешь, Йозеф, перед тем, как сделать ход, я всегда просчитываю логическую цепочку в полном объёме. Уничтожить базу можно двумя способами: или с помощью контура самоуничтожения, который мы деактивировали в самом начале или открыв сейф с бомбой. Но, чтобы перекодировать устройство контура, пришлось бы частично разбирать стену, на что ушло