Легионы праведных - Андрей Бармин
Стоффа поговорил с солдатами еще минут десять и вернулся к вертолету. Кардинала ждали еще в нескольких подобных лагерях. Бернар скомандовал своему отряду вернуться на место, а сам направился к проволочной ограде, отделяющей лагерь от аэродрома. Там находился штаб, куда их всех позвал Тарандин. У русского явно имелось, что им сообщить.
Глава 10. Гектор.
Глава 10.
Гектор.
После двух суток непрерывных бомбовых и ракетных ударов наступило затишье. Гектор не сразу нашел в себе силы признаться, что звуки мощных взрывов на городских окраинах, заставляли его сердце учащенно биться каждый раз. Он вспомнил свою молодость в Сирии, только тогда он был на стороне тех парней, которые бомбили врага, а теперь он тот парень, что прячется от бомб в убежище. Но нет ничего постыдного в том, чтобы каждый раз спускаться в подвал при реве сигнальной сирены. Внешние щедро сыпали бомбами и ракетами со своих беспилотников.
По городу выпустили только три ракеты, целью стало здание Совета Республики, которому этих трех ракет хватило, чтобы превратиться в ровную кучу обломков. Погибло почти двадцать человек, из них двое члены Совета, остальные вспомогательный персонал. Больше по Урошевацу и другим населенным пунктам ударов не не наносили. А вот Кэмп-Бондстилу досталась основная порция небесных даров.
Между всеми крупными поселками Республики и Урошевацам давно проложили телефонные линии под землей, так что связь в результате бомбардировок потеряли всего с двумя селами на севере, но в том, что ее в ближайшее время восстановят, Гектор не сомневался.
Сейчас он входил в число офицеров, которым предстояло оборонять Урошевац при штурме. Лично за ним закрепили большой городской массив из жилых многоэтажных домов, построенных уже после Революции. Город поделили на секторы обороны, распределили мобилизованных резервистов, начали строить наземные укрепления.
В Совете понимали, что авиационный удар будет направлен преимущественно по Кэмп-Бондстилу, поэтому за месяц до остановки реакторов оттуда эвакуировали практически все, что могло представлять ценность. Жаль расставаться с базой, ставшей колыбелью Революции, но оставлять даже в подземных хранилищах технику и запасы посчитали рискованным. И не зря. По первой же проверенной информации по базе ударили бетонобойными бомбами, для которых и несколько метров бетона не являлись помехой. Эвакуацию проводили скрытно, так как спутники и разведывательные дроны внешних днем и ночью контролировали все происходящее в Республике, а у них просто не имелось средств для борьбы с этими наблюдателями.
Разрушение же здания Совета Республики носило символическое значение, цель которого показать, что внешние могут дотянуться до нужных целей с феноменальной точностью и минимумом сопутствующих жертв.
Совет решил оставить в самых больших поселках на Территориях достаточно большие гарнизоны, с чем Гектор не согласился, но его голос не учли, и решение приняли. Гарнизонам подписали смертный приговор. Как только в Республику войдут наземные части внешних, то долбаный корм сразу же переметнется на их сторону и начнет атаку на солдат Республики. Конечно, это обойдется им очень дорого, но численное превосходство на стороне корма и внешних.
Как только завершилась бомбардировка, то через спутниковые телеканалы и в радиоэфире появились предложения добровольно сложить оружие, пройти процедуру «интеграции» и влиться в общую семью человечества. Под интеграцией подразумевалась стерилизация и временное помещение в карантинный лагерь, после которого можно получить гражданство какой-нибудь страны ЕС , подписать соглашение о запрете использования крови и доживать остатки своих дней в мире и комфорте. Только без детей, а если есть дети, то без внуков. В любом случае это смерть нации через два поколения. Любой разумный гражданин прекрасно понимал, что никакого будущего у его семьи в таком случае не будет. И за будущее им всем придется сражаться.
Гектор шел по длинному хорошо освещенному коридору подземного бункера в центре Урошеваца, о существовании которого не догадывались не только внешние, но и большинство жителей города. Члены Совета Республики предвидели, что однажды может начаться война с внешним миром и почти двадцать лет строили под городом подземные убежища с тоннелями и переходами, многие из которых имели выходы в различные городские районы и здания. Когда Гектор узнал о том, что такие работы ведутся уже полтора десятка лет, то сильно удивился, как удалось все это держать в секретности. Особенно в Урошеваце, где само понятие тайна звучало несколько насмешливо. Однако у Совета получилось не раскрыть эту информацию, так что сейчас руководство находилось глубоко под землей и под надежной защитой. Так глубоко, что никакая бомба не достанет. Центральный бункер с продублированными системами жизнеобеспечения и с запасами на три года для двухсот человек.
Остальные подземные укрытия под городом находились гораздо ближе к поверхности, но могли свободно вместить тысяч сорок граждан, правда, с запасами провианта и всего остального для такой массы людей дела обстояли не очень радужно.
Гектор не мог понять и решения Совета спуститься в бункер. Ему показалось, что такая реакция на начавшуюся войну выглядит трусливой и не очень поддерживает моральный дух остальных граждан. Руководство спряталось под землей еще до того момента, как солдаты внешних пересекли Барьер.
Каждые сто метров в коридоре стояли пехотинцы с оружием и проверяли его допуск, что показалось ему тоже совершенно излишним: столько бессмысленных остановок в этом длинном и безжизненном месте. Гектор не любил подобные места. Он описал свою нелюбовь к замкнутым пространствам как клаустрофобия начальной стадии, но так как никогда не обращался к психологам с подобными жалобами, то не знал, насколько точный диагноз он сам себе поставил. Коридор вызывал у него не панику, но легкую тревогу. Даже в бомбоубежище, более тесном и темном, он не испытывал таких чувств, но в стандартном бомбоубежище от поверхности его отделяла всего несколько метров грунта, а здесь почти сотня метров породы над головой.
Его вызвали на какое-то срочное совещание. Гектор понимал, что теперь он не простой пехотинец, и даже не командир спецподразделения, а человек, в чьем распоряжении десять тысяч резервистов с оружием, несколько единиц бронетехники и массив с тридцатью тысячами женщин, детей и стариков. Но даже это понимание не помогало смириться с необходимостью идти на совещание в чертово подземелье.
Наконец коридор закончился, и он уперся в металлическую дверь, которую охраняли два солдата, с невозмутимым видом проверившие его карту допуска. Гектор почти минуту наблюдал за тем, как массивную дверь открывают, и не стал дожидаться завершения процесса — проскользнул внутрь, как только определил, что не зацепится ни
