Алексей Корепанов - Прорыв
Надежды Дария Силвы сбылись: лейтенант Бебешко выиграл в домино и дал добро на проникновение двух подчиненных ему бойцов на территорию Пузыря при посредстве оперативного танка серии «Мамонт» с личным именем Бенедикт Спиноза. Кто такой Спиноза, Силва, порывшись в своем комме, взводному пояснил. Подчеркнув, что древний земной философ не только измышлял что-то в собственной голове, но и занимался практической деятельностью, приносившей безусловную пользу тогдашнему несовершенному обществу: шлифовкой линз для оптических прицелов[11]. Взводный против названия танка ничего не имел. И даже, продемонстрировав недюжинные знания, без всяких подсказок комма поведал бойцу Силве, что танкам издревле давали личные имена, как вполне понятные, так и не очень: «Буцефал», «Росинант», «Навекаопочил»[12], «Боевая подруга», «Сильный», «Таня», «Грозный»…
У этого распоряжения была своя хитрая предыстория. Осторожный Бебешко, не раз гордо называвший себя «стреляным калачом», все-таки не решился, даже выиграв в домино, принимать груз ответственности на себя. Страхуя свою личную «пятую точку», он доложил о планируемой операции ротному, хотя и опасался, что, в случае успеха, тот припишет заслугу себе. Ротный, собственно, так и намеревался сделать, но был не менее «стреляным калачом», нежели Тамерлан Бебешко, поэтому сразу побежал со «своей» инициативой к командиру заставы. И вот тут-то и оказалось, что лавры собирался присвоить себе этот самый командир заставы полковник Сибора: он-де лично ходатайствовал перед командиром Пограничной службы о выделении именно для его заставы танка серии «Мамонт». Поскольку давно собирался осуществить такое проникновение в Пузырь. Просто спал и видел. Полковник Сибора не стал согласовывать поход Спинозы с командиром Погранслужбы, намереваясь при неудаче все списать на подчиненных. Он отдал устный приказ ротному изучить такую возможность и определить взводного, который будет нести персональную ответственность за эту вылазку. Со всеми вытекающими. Вытащив Бебешко из клуба, ротный прямо заявил, что в случае чего крайним окажется именно Тамерлан, и тоже не стал отдавать прямой приказ.
«Тамик, тут дело такое, — доверительно сказал он. — Если дело выгорит, победителями будут все, если нет — тонуть тебе одному. Но есть выход».
И вот какой это был выход. Бебешко дает приказ двум своим подчиненным на проникновение за стенку Пузыря и всякие маневры на близлежащем пространстве. А экипаж должен уже сам определять степень опасности и принимать решение об углублении на подпузырную территорию. Тем более что средства связи там не работают. Вернутся бойцы — честь и слава всем командирам. Не вернутся… Что ж, они действовали на свой страх и риск. Ну а что пропадет мощная боевая единица — так еще не было случая, чтобы за такую утрату кто-то платил из своего кармана. Бывало, успешно списывали не только отдельные танки или артиллерийские орудия, но и целые звенья космических истребителей…
В общем, Дарий Силва и Тангейзер Диони отправились в путь на великолепной машине, вооруженной по макушку и битком набитой продовольствием, способной самой собой управлять, все видеть и все слышать, да еще при этом оглашать всякими рифмованными фразами внутрипузырные пространства. И даже если сгинут они без следа, их имена занесут на Доску Памяти, где уже было немало имен тех, кого истребили Простыни. На худой конец, и такое неплохо. Во всяком случае, лучше, чем вообще ничего.
Танк, провожаемый свободными от боевого дежурства пограничниками, выехал из ворот погранзаставы и попылил к Пузырю. Дарий и Тангейзер в чуть напряженных позах сидели в креслах, глядя на передний обзорный экран, где все приближалась и приближалась мутная стенка. Спиноза негромко, но с упоением вещал что-то о тишине… огне… броне… войне… врагах… простреленных ногах… пробитых головах… стихах… боях… походах… бронеходах… бутербродах (?)… уродах (?!)… фернтинкродах (??!!)… Гомере… Алигьери… Бодлере… Аполлинере… Заболоцком… Высоцком… Бродском… Твардовском… Маяковском… Чуковском… Шевченко… Евтушенко…Тагоре… Алькоре… наводке… проводке… обмотке… снарядах… преградах… ракетах… сонетах… ударах… радарах… защите… суперзащите… сверхсуперзащите… сыновьях… матерях… глазах… материнских слезах…
Короче, был весь в предвкушении.
«Хотя при чем здесь материнские слезы?» — мимолетно подумал Дарий, не отводя глаз от экрана.
Когда танк вышел на последнюю прямую и стал разгоняться, чтобы с ходу протаранить стенку, на связь с последними напутствиями вышел Тамерлан Бебешко:
— Слушай меня, бронелобые! Если алкоголь сумели непосредственно на борт пронести, лучше прямо сейчас выбрасывайте, иначе с дежурств у меня вылазить не будете. Через каждый час — шилом в перпендикуляр, с орбиты будут засекать, как вы там движетесь. Если, конечно, получится изнутри Пузырь продырявить… Но и думать не сметь просто уползти в туман, бросить якорь и вялиться. Плющить, понимаешь, харю, пока личность не опухнет. Все фиксировать, видео потом своими обеими руками лично пересмотрю и спрошу по полной! И с точевом там соответственно не перегибайте, чтоб расстройства во внутренних кишках не было. Доступно объясняю?
— Доступно, господин лейтенант, — ответил Силва, назначенный командиром экипажа. — Не беспокойтесь, господин лейтенант, все будет в лучшем виде.
— Ну, смотрите, бойцы! Держите марку Пограничной службы! Рассчитываем на вас!
Стенка Пузыря была уже совсем близко, танк пер на нее, набирая скорость.
— Всё, врубаю полный газ — в добрый час! — почти проревел Спиноза и вломился на территорию странного образования, неизвестно как и зачем появившегося на Пятой Точке. — Мы пойдем своим путем, будет всё у нас путем! — Курс бронеходу был определен произвольный, хотя для начала решили двигаться на север.
Ввалившийся в Пузырь танк быстро достиг тумана и бодро понесся вперед, подминая под гусеницы невысокую сухую траву.
— Не торопись, Бенедикт, — сказал Дарий. — Гонки тут устраивать не будем.
Танк послушно сбросил скорость. Архамасса, использованная при создании этой машины, благотворно влияла на ее характеристики — на обзорных экранах все вокруг было отлично видно. А вот того, что осталось за удаляющейся стенкой Пузыря, разглядеть не удавалось. И связи с погранзаставой уже не было. Лупанув пару раз по парившим в вышине Простыням и превратив их в белые клочья, Спиноза вновь прибавил ход, и Силве опять пришлось его осадить.
— Так хочется размяться, пробежаться, — стал оправдываться бронеход, — во весь опор нестись… поверьте, братцы!
— В другой раз, Беня, — подключился к обузданию Тангейзер. — У нас не та задача.
— Ну что ж, сдержу свои стремления, — пробормотал супертанк. — Побольше наберусь терпения.
— Вот-вот, наберись, — кивнул Диони. — Спешить, как выражается Бебя, непосредственно некуда, с Простынями ты лихо разделываешься. Простор, тишина, еды навалом — что еще нужно для счастья?
— Возможно, и кое-что еще, — таинственным голосом сказал Спиноза. — Но не сейчас, всё впереди у нас!
Оба танкиста пропустили эти слова мимо ушей.
Вылазка началась как нельзя лучше. Танк все делал сам, так что экипажу оставалось только сидеть на своих местах, чистить ногти да поглядывать на обзорные экраны. А там каких-то особых чудес не было. Обычная картина, чуть ли не копия той, что пограничники видели каждый день вне Пузыря. Разве что вместо неба и солнца тут был «потолок», подобный сплошной пелене облаков. Но света вполне хватало — лучи Атона, хоть и рассеиваясь, но проникали в Пузырь. А тумана, как уже отмечалось, экраны не показывали. В передвижении на воздушной подушке необходимости почти не было, вокруг, то повышаясь, то понижаясь, расстилалась покрытая пятнами засохшей травы равнина, на которой кое-где виднелись рощицы. Но рощицы тут выглядели хуже, чем те, что росли в окрестностях погранзаставы вне Пузыря. Они, даже самые обширные, просматривались насквозь, потому что почти не имели листвы. А если где листья и были, то ссохшиеся, свернувшиеся в трубочку. Да и сами деревья казались скорее мертвыми, чем живыми, трава под ними была усеяна сухими ветками, стояли они вкривь и вкось, а многие и вовсе упали — только непонятно отчего. То ли здесь временами гуляли какие-то свои ветры, то ли их подкапывали представители местной фауны. Впрочем, единственными такими представителями пока были Простыни (если их можно отнести к фауне) — никакого другого зверья или птиц на глаза не попадалось. Иногда встречались овраги — танк в таких случаях не сворачивал, а включал воздушную подушку и перелетал через них. На дне оврагов тускло блестела вода — может, это дожди проникали сквозь Пузырь, а может, пробивались вверх подземные воды. Больше ничего примечательного на этих пространствах видно не было, и танкистам уже приходилось бороться с подступающей дремотой — Спиноза разговорами их не развлекал. Вероятно, продолжал сдерживать свои стремления. Простыни болтались в воздухе на почтительном расстоянии от пути следования боевой машины и атаковать не пытались. Это вновь наводило на мысль, что хоть они и безголовые, но что-то соображают — или же их хозяева сделали выводы. И, может быть, готовят сюрприз. Если существовали они, эти хозяева. Больше всего радовало то, что ни разу ни одна белая тварь или стая тварей не пролетела в направлении погранзаставы. Хотя, возможно, теперь Простыни предпочитали следовать окольными путями.
