Алексей Корепанов - Прорыв

— Ну вот, видите? — Дикинсон взглянул на Шерлока. — Не травит она себя алкоголем, не так воспитана.

Линс Макнери после этих слов тихонько убрал фляжку в карман и начал дышать в сторонку.

— Мне и в голову ничего плохого не приходило, — продолжал Соколеон. — Но когда капитан попросил всех разойтись по каютам, а она не пришла, я, конечно же, заволновался. Бросился на поиски — безрезультатно. Ну, тогда я к капитану… Очень недружеский разговор у нас получился…

— Да уж… — Макнери потер шею. — Это еще мягко сказано…

— Но вы ведь должны меня понять! — нервно повернулся к нему Дикинсон и тут же перевел взгляд на Тумберга. — А как же мне было себя вести, если пропала моя единственная дочь?! Это что, считается в порядке вещей — исчезновение пассажиров? Много таких случаев было?

— Не было таких случаев, — сказал следователь. — Знаете, господин Дикинсон, не в моих правилах делать заявления, в обоснованности которых я не до конца уверен, но в данном случае сделаю исключение. Если даже наша бригада никого не обнаружит, это не значит, что вашей дочери и Уира Обера нет на корабле. Они здесь, живые и здоровые. И я даже знаю, где именно они сейчас находятся. Но явить вашу дочь пред ваши же очи можно будет только после посадки на Селеби. Потерпите, — Тумберг взглянул на часы, — осталось не так уж и долго ждать.

— То есть получается, она заодно с этим Обером? — вытаращился на него император фруктовых соков. — Но почему?!

— Возможно, господин Дикинсон, вы бы уже знали ответ на этот вопрос, если бы внимательнее слушали рассказы своей дочери, — суховато произнес Шерлок Тумберг.

…Прочесывать корабль закончили, когда до Селеби было уже рукой подать. Трюмы Тумберг решил пока не трогать — этим придется заняться, если версия с посадочными опорами окажется несостоятельной. О таком не хотелось даже и думать — он очень рассчитывал на то, что пропавшие найдутся и без вскрытия трюмов. Пассажиров пришлось предупредить о возможной задержке в порту Динтина, и на комм Шерлока пришло несколько возмущенных сообщений от тех, кого поджимали сроки. Посткапитан принес извинения и заверил, что полиция постарается свести задержку к минимуму. Освободившиеся бригадники расположились на полу в коридоре капитанской палубы, жуя сухпай и с вожделением поглядывая на двери питейных заведений — после осмотра Линс Макнери, по указанию следователя, распорядился запереть бары и рестораны. И пассажиров настоятельно попросили до посадки корабля не покидать свои каюты. Воодушевления это, разумеется, не вызвало, но и возражать никто не стал.

— В порту по новой искать будем? — мрачно спросил постсержант Коваржек, приглашенный в капитанскую каюту.

— Посмотрим… — ответил Тумберг. — Но надеюсь, что до этого не дойдет.

Он только что доложил обстановку начальнику сектора Вентору Манжули. Манжули пожаловался на то, что Берик Шторцен уже съел все его, полковника, печенки и принялся за селезенку.

— Как насчет коньячка? — еще раз гостеприимно предложил Линс Макнери.

Шерлок отрицательно покачал головой, а вот Дунго Коваржек к словам капитана отнесся с большим интересом.

— Что за коньячок? — тоном специалиста осведомился он, во все глаза глядя, как Макнери открывает заветный шкаф.

— «Арарат», — с достоинством пояснил тот. — Изумительный напиток, я вам доложу.

— На горе Арарат растет сладкий виноград… кто сорвет, тот будет гад… — пробормотал Шерлок и поднял глаза на капитана. — Сделаем так: наша бригада остается на корабле, а я забираюсь в скороход и иду в порт. Хочу при вашей посадке быть уже там и понаблюдать.

— Ага, понял, — кивнул капитан. — Самолично, значит, брать их будете.

— Именно.

Тумберг ни с кем не хотел делиться лаврами и прочей флорой. Новое звание нужно было заработать собственным трудом.

Постсержант Коваржек не смог скрыть довольной улыбки: сейчас он подчинялся Тумбергу, а распивать коньяк на задании в присутствии начальства как-то не очень… Нежелательно, скажем так. Теперь же у него были развязаны руки, и он свободно мог взять в них стакан.

По пути к ангару Тумберг попытался поговорить по комму с экипажем, который должен был находиться на скороходе. Экипаж там и находился, но, видимо, крепко спал, потому что пилот отозвался только минуты через две, и голос у него был хриплый. Шерлок приказал срочно раскочегариваться. Приказ этот был встречен без энтузиазма, но, разумеется, и без отмазок типа того, что двигатель стучит или, там, аккумуляторы сели.

Так что вскоре полицейский катер выполз из громады лайнера, как детеныш из лона матери, и направился к пепельно-голубоватой Селеби. До нее было совсем близко по космическим масштабам — полмиллиона километров, не больше.

Как ни странно, чесночный дух из скорохода почти выветрился, зато в салоне пахло здоровым мужским потом, перегаром и носками — эта смесь осталась там после пребывания семи десятков бригадников. Но такой запах был гораздо лучше чеснока. По крайней мере, для Тумберга. Ну не нравилось ему, когда дышат чесноком, а к тому букету, который тихонько увядал сейчас в салоне, он привык еще со времен проживания в общежитии юридической академии.

Разрешение на посадку было дано без промедления, и катер, нырнув в атмосферу, благополучно приземлился на поле космопорта «Динтин». Поблагодарив экипаж за достойную службу, Шерлок покинул борт. Еще при подлете к Селеби он поднял на ноги полицию космопорта, приказал перекрыть все выходы из него и скинул мнемограммы Эннабел Дикинсон и Уира Обера — страховка еще никому не помешала. Получив по дороге к космодромному комплексу подтверждение о полной готовности, он прошел в диспетчерскую. Представился, и его усадили возле одного из многочисленных экранов. Этот экран держал под контролем платформу, куда должен был опуститься «Пузатик». Уже давно стемнело, звездный свет не мог пробиться сквозь вновь затянутое тучами небо, но летное поле было ярко освещено. Светился сам воздух, и не требовалось напрягать зрение, чтобы разглядеть то, что хочешь разглядеть.

«Пузатик» обозначил себя все больше расширяющимся огненным пятном, которое просвечивало сквозь плотную облачность. Вскоре громада корабля нависла над платформой на столбах пламени, бьющего вниз из посадочных двигателей, и мягко опустилась на все свои восемь подобных колоннам опор. Тумбергу не раз приходилось видеть посадку дальнолетов, и такое зрелище всегда его завораживало. Но не в этот раз. Подавшись к экрану, посткапитан напряженно следил, когда в поле зрения покажется машина техников службы экологической защиты.

И она наконец появилась. Люки лайнера оставались закрытыми, и еще не направлялись к нему портовые автобусы, чтобы забрать тех, для кого планета Селеби была конечным пунктом полета (личности их Тумберг на всякий случай взял на учет). Угловатый броневичок в одиночестве катился через летное поле. Въехав на платформу, он остановился у крайней лапы «Пузатика». Тумберг невольно напрягся. Вот сейчас… сейчас… Техники вышли из машины, разбрелись под брюхом лайнера, неуклюжие в своих тяжелых скафандрах, принялись колдовать с аппаратурой. Обзор у зафиксированных в воздухе камер был ограниченный — мешала туша корабля, — и Шерлок никак не мог разглядеть, открывается ли в посадочной опоре потайной люк. И еще его очень смущало то, что броневичок подъехал к лапе не боком и не задом, а носом…

Пытаясь подавить неприятное предчувствие, следователь едва дождался того момента, когда закончившие свои дела техники поехали назад. Выскочив из диспетчерской, он бросился по коридору к выходу, собираясь тормознуть броневичок на подъезде к зданию службы экозащиты. Некоторое время Шерлок стоял, глядя из-за угла на неторопливо приближающуюся машину. А потом вышел и поднял руку с жетоном, приказывая остановиться. Сюда уже спешила от служебного входа в вокзал группа вызванных им вооруженных полицейских. Броневичок послушно замер, и неприятное предчувствие усилилось, захлестывая Тумберга с головой…

Через несколько минут он отпустил местных полицейских и позволил экотехникам ехать дальше. А сам остался стоять под беспросветным черным небом, и так же черно было у него на душе. Ни дочери Троллора Дикинсона, ни Уира Обера в машине не оказалось. И посткапитан был почти уверен в том, что не найдут их ни в посадочных лапах, ни в трюмах «Пузатика». Следователь не знал, в чем тут дело, и остро жалел о том, что не умеет играть на скрипке, как это практиковал его великий тезка для стимуляции умственной деятельности.

Впрочем, Тумберг-младший очень сомневался, что скрипка в данном тяжелом случае помогла бы…

Глава 6. На неведомых дорожках

По долинам и по взгорьямШла дивизия вперед…

Надежды Дария Силвы сбылись: лейтенант Бебешко выиграл в домино и дал добро на проникновение двух подчиненных ему бойцов на территорию Пузыря при посредстве оперативного танка серии «Мамонт» с личным именем Бенедикт Спиноза. Кто такой Спиноза, Силва, порывшись в своем комме, взводному пояснил. Подчеркнув, что древний земной философ не только измышлял что-то в собственной голове, но и занимался практической деятельностью, приносившей безусловную пользу тогдашнему несовершенному обществу: шлифовкой линз для оптических прицелов[11]. Взводный против названия танка ничего не имел. И даже, продемонстрировав недюжинные знания, без всяких подсказок комма поведал бойцу Силве, что танкам издревле давали личные имена, как вполне понятные, так и не очень: «Буцефал», «Росинант», «Навекаопочил»[12], «Боевая подруга», «Сильный», «Таня», «Грозный»…