Павел Шумил - КСАПА ХУЛИГАНКА
- Ну да! Лично самые лучшие выбрал.
- Мы к ним привыкнем. Как потом без пил жить будем? - Специально ксапины слова повторяю, на Михаила смотрю. - Кончатся пилы, где еще взять? До вас пешком не дойти, далеко очень. Больно нам будет без пил. Ксапа говорит, это по-вашему "ломка" называется.
Михаил даже выругался по-своему. Не знает, куда глаза деть. Права была Ксапа! Ой, права...
- Но ведь хорошие пилы? - спрашивает Михаил.
- Хорошие. И топоры хорошие. А ножи просто замечательные. К хорошему быстро привыкаешь.
- Так что, вы отказываетесь от помощи?
- Мы еще не решили, - честно говорю я. - Мудреныш говорит, эти вещи разрушают нашу самобытную культуру.
Вообще-то, это Ксапа говорила, но Мудреныш вроде как согласился, когда Жамах костер от зажигалки запалила.
- Песец! Полный песец! - расстраивается Михаил. - Разгоню на фиг всех плановиков-прогнозистов к какой-то там матери! Узколобые недоумки! Клык, я тебе очень благодарен, что ты мне это рассказал. Но что дальше делать будем?
А я знаю? Хуже бы не сделать. Не то ляпну - Ксапе планы поломаю. Ага!
- Привези Ксапе что она просила.
А потом садится вертушка. Большая, в которой мы Жамах рожать возили. А в ней - много-много тяжелых бочек. Только разгрузили - еще одна прилетает, такая же. И тоже с бочками. И ее разгружаем. Бочки грязные, пахучие. Если б Михаил рукавицы не дал, извозюкались бы с ног до головы. В общем, и так извозюкались. Запах - как у чудиков в городе. Руки с песком и глиной моем - не отмыть.
- В следующий раз ящик мыла привезу, - обещает Михаил. Со второй вертушкой он улетает. Обещает завтра вернуться с БРИГАДОЙ ШАБАШНИКОВ. Сколько новых слов...
Вечером рассказываю Мудру и Ксапе, о чем мы с Михаилом говорили. Хорошо рассказываю. Как говорит Ксапа, "в лицах и с выражением". Ксапа слушает сердитая, а когда кончаю, в щеку чмокает. Потом она рассказывает, как слова Михаила поняла. Немного спорим. Я понимаю так, что Михаилу плохие советчики попались. А Ксапа - что советчики как раз хорошие, но мы все их тайные замыслы раскусили. Вот это Михаилу и не понравилось.
- Клык, а откуда ты о ломке узнал?
- От тебя слышал. Кстати, что это такое? А то Михаилу твои слова повторяю, он понимает, а я - нет.
Ксапа объясняет. Потом они с Мудром опять спорят "о высоких материях". Я замечаю, что им нравится спорить. С виду, ругаются, руками машут. А оба довольны. Мечталка их слушает-слушает - и засыпает. Я беру ее на руки, в наш вам несу. Она, сонная, меня за шею обнимает. Тяжелая стала, совсем взрослая девка.
Смотрю, как Сергей в своей палатке устраивается, говорю с ним немного. И сам ложусь. Хорошо день прошел, интересно. Если б малыш Жамах басом не орал, совсем хорошо было бы.
Утром встаю поздно, но бабы еду еще не сварили. Погода испортилась, дождик моросит. Иду посмотреть, чем Сергей занимается. Лежит на надувной подстилке, рацию слушает, ничего не понимает. Я переводить начинаю, как охотники договариваются, куда кабана гнать, да как забить, чтоб самому на клыки не попасть. Злой кабан - зверь серьезный! И вкусный. Жаль, мало их.
Тут Мечталка прибегает, завтракать зовет. Я велю ей присматривать за Сергеем. Он у нас человек новый, не натворил бы чего. Носик морщит, но отказаться не смеет.
За завтраком дни подсчитываем, пора малышу имя выбирать. Нас с Сергеем слушать не хотят. Жамах говорит, если б девочка была, я бы имя выбирал. А раз пацан - бабы имя выбирают.
Тут еще степнячки заглядывают. Я понимаю, что теперь до вечера спорить будут. Объясняю это Сергею и веду его знакомить с ПОСЕЛКОМ. Первым делом туалет показываю, потом хыз, места, что под ВЕТРЯКИ присмотрели. Указываю вершину, на которой Михаил собирается РЕТРАНСЛЯТОР ставить.
Пока ходим, осматриваем, большая вертушка на горизонте появляется. Михаил шабашников привез. Я думал, что за люди такие? Оказалось, геологи. Почти всех знаю. Михаил Платона главным назначает, а Мудр с Головачом переглядываются и велят мне приглядывать за чудиками. Я говорю, что без Ворчуна и Фантазера никак не справлюсь. Ну а Хвост, Верный Глаз и Баламут сами решают к нам присоединиться.
Теперь я знаю, что такое шабашка! До обеда наломались так, что завтра все кости болеть будут.
Обеду чудики очень радуются. Хотя еда самая обычная - жареное мясо со свежей зеленью и ягодами для вкуса. Правда, у Юры с Платоном какой-то непонятный спор выходит. Юра предлагает по сто грамм под шашлычок за единение цивилизаций, а Платон так орет на него... Что, мол, еще одно такое предложение - и Юра на эту землю только по телевизору смотреть будет. Я беспокоюсь, как бы не подрались, но оба тут же успокаиваются, как будто ничего и не было.
Плохо, что из всех охотников только я русский знаю. А из чудиков наш язык вообще никто не понимает. Но уже к обеду мы как-то понимаем друг друга.
- Юра, из-за чего вы с Платоном поругались? - спрашиваю, когда рядом никого нет.
- А, забудь. Никто ни с кем не ругался, - отмахивается он. - Я ляпнул глупость, а Платон мне сказал: "Юра, ты не прав!"
Я-то думал, что выучил русский язык...
Вечером шабашники ставят большую зеленую ПАЛАТКУ. Мы с Мудренышем хотели было к ним степнячек с тремя полосками послать, чтоб по хозяйству помогали, всех припомнили, ни одной свободной не нашли. Все при охотниках, все как бы нашими стали. Зато три вдовы, что с братьями жили, сами вызвались. Я с ними Ксапу посылаю, чтоб растолковала обычаи и тем, и другим. Потом помогаю в палатке веревки натянуть, занавески повесить, как мы зимой в хызе делали. Четверть палатки вдовам занавесками отгораживаем.
- ... Да ничего я не выдумываю, - гудит из рации голос Михаила. - Аномальная реакция! У тебя просто глаз замылился. Десятки мелочей. Очки, например. Он в первый раз увидел очки и спросил: "Что это?" Я говорю: "Очки. Нужны людям с плохим зрением". - "А-а, понятно". И никакого любопытства. А зубную щетку пять минут рассматривал, сто вопросов мне задал. Или зеркало...
- Зеркало я им показывала, - перебивает Ксапа.
- Хорошо. А телевизор ты им показывала? А "Маугли" Киплинга им тоже ты вслух читала? Клык ведь неграмотный. Откуда он знает, что такое "реклама"? Телевизор их совсем не удивил. А вот детская игрушка - колечко для выдувания мыльных пузырей со стаканчиком мыльного раствора Жамах до глубины души потрясли. Тебе это не кажется странным? Телевизор не удивил, автомобиль не удивил, а мыльный пузырь удивил.
- Ну и что тут такого?
- А то, что они откуда-то знали, что такое телевизор и очки, а о зубной щетке и мыльных пузырях не знали. Что такое унитаз и туалетная бумага знали, а что такое рожок для обуви - нет. А ведь они из разных племен, ты сама говорила, только в прошлом году соприкоснулись. Откуда у них практически идентичный набор знаний о нашем мире?
- Об унитазах я рассказала.
- Ты меня понять не хочешь. Клык несколько раз проговаривался. Я даю ему вилку, говорю: "Это вилка". Он смотрит на нее и расплывается в улыбке: "Вот она какая!" И так десятки мелочей. Называешь какой-то предмет - и идет реакция узнавания. Понимаешь? Он знает, для чего эти предметы нужны, хотя никогда их не видел.
- Ну и что из этого?
- А то, что местные - они не местные! Они или их предки попали сюда из мира, по развитию близкого к нашему. Скорее всего, из нашего будущего. Здесь одичали, потеряли знания, культурные традиции, возможно, смешались с местными. Но что-то еще осталось. Передается как фольклор. Ты это отлично знаешь, но почему-то сотрудничать не хочешь.
- Допустим, все так. Что это меняет?
- Все меняет! Если они здесь застряли и одичали, значит, канал с родным миром прервался! А это уже дело государственной безопасности. Прервался один раз - может прерваться и еще раз. И не только здесь, но и у австралийцев, у американцев, понимаешь? Их там, в чужом мире десятки тысяч.
- Михаил, слушай внимательно, понимай правильно. Канал не рвался. Хочешь, честное слово дам? Или на крови поклянусь.
- Уже хлеб, - недовольно бурчит Михаил. - Но почему из тебя каждое слово клещами вытаскивать надо?
- А потому что я тебе верить не могу - рявкает вдруг Ксапа.
- Ксюша, бога побойся. Я хоть раз тебя обидел?
- Мы обо мне, или о деле?
- А разве это не одно и то же?
- Нет, Михаил, это две большие разницы, как у нас в Одессе говорят.
- Оксана, - перестаньте говорить загадками, - произносит Михаил совсем другим тоном. Сухим, строгим.
- Где наблюдатели комитета по надзору, Михаил? Почему все, что вы мне до сих пор говорили о наблюдателях - ложь? Что они списки товаров режут, что склад горючего запрещают... Как они могут запрещать, если не знают о нашем существовании?
В эфире наступает тишина. Вот и вся дружба, - думаю я. Так хорошо все начиналось... А как Ксапа их ждала... И чего они не поделили? Надо вечером Ксапу расспросить, пусть не увиливает, пусть понятно все разъяснит. Мудр ведь с меня в первую голову объяснений потребует.
- Не зря тебя здесь Великой Хулиганкой прозвали. Вредная ты, - оживает вдруг рация голосом Михаила. Прежним, бодрым и даже как бы обиженным. Как будто ничего и не было. Только я не один день рядом с ним провел, видел, как он своим охотникам разнос устраивал. И в эту бодрость не верю. Ничуть! Значит, Ксапа права. Нужны мы Михаилу, очень нужны, если он через свою гордость переступает. И не сами мы нужны - что с нас взять? Добра у чудиков хватает. А земли наши нужны. Я же видел, как они живут. Хыз на хызе ставят - и так девять раз. Мало у них земли. У нас немного, но у них еще меньше - это если пересчитать на душу населения, как Ксапа говорит. Вот с этим уже можно к Мудру идти.
