Дэйв Волвертон - На пути в рай

Койка Абрайры была под моей. Я забрался туда, лег и стал изучать биографические файлы, которые выдал мне компьютер. Из девятнадцати человек шестнадцать находятся в модуле А, вместе с Гарсоном, в то время как Мавро, Перфекто и я размещены в модуле С. Это означает, что мой вероятный убийца отделен от меня двумя шлюзами. Но я решил, что шлюз не удержит решительно настроенного человека. Я видел, что проход, ведущий в модуль В, имеет специальное устройство для открывания. Охраны нет. Что если они вообще не охраняются? Просто всем приказали их не открывать. Ничто не помешает убийце пройти. «И ничто, — подумал я, — не помешает тебе тоже пройти и отыскать Тамару».

Я решил проверить, можно ли открыть шлюз, потом просмотрел биографии — шестнадцать мужчин и три женщины. Один мужчина — рослый агент службы безопасности, которого взяли на корабль пленником. Ли Оуэн был бывшим наемником из Канады, он стал офицером, воюя в Китае на стороне Индии, принимая участие в войне из-за сбора планктона. Если он воевал с китайцами, значит, это определенно не сторонник никитийского идеал-социализма. Временно я отбросил двух женщин и трех мужчин. Все они химеры. Оставалось десять подозреваемых.

Эйриш, Джафари, человек в серых брюках — все они, очевидно, мусульмане. Хотя мусульманские страны контролируют Объединенную Морскую Пехоту, другие страны там тоже представлены. Тем не менее я считал, что Джафари представляет в ОМП особую фракцию, возможно, исламский фундаментализм. Нужно было действовать исходя из того, что будущий убийца — мусульманин. Я просмотрел каждый файл, отыскивая всякое упоминание о связях с Ближним Востоком. Но файлы оказались почти стандартными: крестьяне-беженцы из Чили, Эквадора, Колумбии; три брата, которые растили овец в Перу; даже киборг — водопроводчик из Аргентины, участвовавший в полудесятке войн. У них были самые обычные имена: Перес, Рейносо, Пена, Томагуа. Тысячи таких я встречал в Панаме. Биографии оказались бесполезными для меня. Я изучал файлы этих мужчин и женщин, пытался рассчитать, кто из них попробует меня убить, и мне казалось это тщетным и скучным занятием. Файлы обескураживали, и я подумал о шлюзе. Представил себе, как открываю его, нахожу Тамару в модуле А. Она спокойно спит в трубе для выздоравливающих. Увидев меня, она улыбнется, в темных глазах блеснет смех, губы изогнутся в улыбке, как, бывало, она улыбалась глупым шуткам Флако. Я решил, что, по-видимому, с ней все нормально: если бы она утратила ценность для Гарсона, у того не было бы никаких причин защищать меня. Но эмоционально я был не удовлетворен. Хотелось видеть ее, самому проверить ее состояние; если она выздоравливает — увидеть ее улыбку; если умирает — следить, как холодеет ее тело. Я встал и направился к двери.

— Куда ты идешь? — спросила Абрайра.

— Просто пройдусь по коридору.

— Не хочу, чтобы ты выходил один.

Подняв руки, я показал ножны на запястьях, обычно скрытые рукавами кимоно.

— Я не один.

— Возвращайся через пятнадцать минут.

Я кивнул, вышел в пустой коридор. Пошел к лестнице, потом осмотрел шлюз. Серая дверь двух метров в диаметре, углубление в потолке показывает, что дверь отодвигается в сторону. По кругу симметрично размещены три рукоятки, на каждой черная пластиковая петля, но больше никакого оборудования снаружи двери нет — ни измерителей давления, ни сигнальных ламп, которые показывали бы, герметизирован ли шлюз. Это означает, что дверь не предназначена для открывания вручную. Ее контролирует искусственный разум, управляющий кораблем. И это совсем не означает, что я не смогу пройти через шлюз.

Я поднялся на лестницу и ухватился за верхнюю петлю. Рукоять слегка повернулась, но ни подвинуть ее, ни толкнуть дальше я не смог.

Через двадцать секунд бесполезных усилий голос из микрофона на конце рукояти произнес: «Ради вашей собственной безопасности проход из модуля в модуль запрещен до конца полета, за исключением случаев разгерметизации и отказа систем жизнеобеспечения. Спасибо».

Я испробовал все три рукояти и каждые двадцать секунд слышал все то же предупреждение. Оно основано на простом логическом дереве принятия решений. Компьютер рассуждает: если кто-то пытается открыть шлюз, надо сказать ему, чтобы не открывал.

Пришлось отказаться от попыток открыть дверь силой. Однако я считал, что, возможно, где-то в рукоятях скрыт механизм для открывания, поэтому достал нож и стал резать пластик. Но под ним оказалась только гладкая серая металлическая поверхность. Из одной рукояти я выковырял микрофон — из отверстия ударил тонкий лучик света: никакого сложного механизма там не скрывалось.

Итак, остается только просверлить дверь или взорвать ее. Для меня и для вероятного убийцы это вряд ли возможно.

Я стоял и смотрел на потолок, пока не подошел Перфекто; мы вместе вернулись в комнату. У Перфекто была маленькая бутылочка с синей краской для тела, он был очень возбужден после стычки с японцем.

Когда мы вошли, он сказал:

— Hola, Абрайра, посмотри, что я нашел!

— Где ты это взял? — спросила она.

— У Чефаса Сильвы. — Перфекто откупорил бутылочку, опустился на колени и стал чертить на полу абсолютно прямые линии. Эти линии образовали прямоугольники перед каждой койкой, и Перфекто обозначил инициалами имя обитателя каждой. Потом начертил посредине комнаты коридор, ведущий в туалет. Его он обозначил «Общая территория» Рисуя, он старательно держался в пределах общей территории. Мне его действия показались весьма странными. Я все время ждал, что он расскажет, чем кончилось дело с Сакурой, но наконец понял, что он и не собирается это сделать.

— Итак, ты договорился с Сакурой? — спросил я.

— О, да, — ответил Перфекто.

— И что же?

— Я убедил его держать рот на замке. Это очень легко: я сказал ему, что, если узнают, что его побила женщина, все будут над ним смеяться. Он расстроился и убежал. У нас в Чили было много военных советников-японцев, и я знаю, что они беспокоятся о своем мужском достоинстве даже больше, чем Мавро. Сакура ничего не скажет.

Этим вечером мы увидели Мавро и Завалу в гимнастическом зале, который занимал весь шестой уровень. Мавро вел себя так, словно встреча с нами смутила его. Он высоко задрал подбородок, от вытатуированных серебряных слез отражался свет, и смотрел во все стороны, но только не на нас; вообще всячески старался показать, что он стоит не с нами, а просто поблизости.

По краю гимнастического зала шла дорожка для бега с препятствиями, в центре располагались различные снаряды — здесь одновременно могли упражняться не менее ста пятидесяти человек. Народу было полно, и, хотя в корабле повсюду пахло свежестью и новизной, гимнастический зал уже провонял потом. Здесь находились почти исключительно мужчины, и только каждая десятая относилась к противоположному полу.

Абрайра заставила нас проделывать утомительные упражнения, и на нас поглядывали, потому что командовала женщина. Когда пришла очередь пробежки, на дорожке с препятствиями все обогнали меня. Хотя кости и склеились, нога все равно распухла. Поэтому я ковылял по тренажеру с самыми легкими препятствиями.

Одна из дорожек предназначалась специально для химер, здесь бегун должен был перебраться через пятиметровую стену, а потом бежать по крыше из скользкой серебристой черепицы. Перфекто бежал вместе с несколькими другими химерами, и у них скоро началось состязание. Мавро не хотел выглядеть слабее, поэтому побежал там же, но не смог преодолеть пятиметровую стену — по этому поводу все очень веселились.

После часа упражнений и бега мы начали поднимать тяжести. И вскоре стало очевидно, что над нами смеются. Когда кто-то начинал хихикать, Мавро ощетинивался и осматривался в поисках насмешника, мы же все делали вид, что ничего не замечаем. Дважды я поднимал голову и видел, как люди чуть ли не пальцами на нас показывают. Однажды смеялась целая группа, и один из них, небольшого роста химера с длинными темными волосами и бледной кожей, с серебристо-красными нашивками сержанта, раскрыл кимоно, стянул трусы и показал Абрайре свой пенис.

Я посмотрел на своих товарищей: Перфекто, Абрайра и Завала продолжали тренироваться, целиком посвятив себя этому занятию. Только Мавро видел, что сделал химера.

От ярости он чуть с ума не сошел. Мавро медленно поднимал и опускал штангу над головой: глаза его сверкали, он свирепо оглядывал присутствующих.

Перфекто отжимался, тренируя на ближайшей установке брюшной пресс и поднимая такую огромную тяжесть, что даже ему приходилось напрягаться. Мавро наклонился к Перфекто и указал на обнажившегося маленького сержанта-химеру.

— Перфекто, — сказал он. — Видишь того слабака? Сержанта с волосами, как у женщины? Скажи мне, о чем он говорит.