Дмитрий Казаков - Кровь ангелов
«Вот и второй труп за сегодня», – подумал Энхо, и его замутило при взгляде на развороченную голову, на тело офицера, виноватого лишь в том, что он выполнял приказ…
Хотя они сами оказались виноватыми в том же самом.
Затем надо бежать еще куда-то, открывать дверь оружейного склада… выводить из офицерского кубрика связистов, двигателистов, артиллеристов и вести их туда, где недавно сидели они сами…
Время будто сжалось в один крошечный момент, за пределами которого не существовало ничего, и Энхо делал, что от него требовалось, не вспоминая того, что было минутой ранее, не думая о будущем. Мысли и чувства исчезли, словно ему сделали чрезвычайно сильную накачку на грани того, что может вынести организм.
Потом он оказался в главной рубке, под полукуполом, куда проецировалось изображение передней полусферы, и растерянно заморгал, разглядывая звезды – собранные в мерцающие кучки, разбросанные по отдельности, разделенные темными языками туманностей…
– Поздравляю всех, – сказал Янус, и эру Венц понял, что остальные тоже здесь – измученные, еле стоящие на ногах, с оружием в руках. – Целер «Вентус» в наших руках, мы находимся на самой границе инсулы Монтиса, в пределах зоны перлаборации, и, скажем так, свободны…
– Ура! – закричал Симс, подпрыгивая и размахивая руками.
– Ура, – сказал Энхо.
Странно, все у них получилось, но ликовать, радоваться он не мог, ощущал лишь глухую тоску. Но ничего, надо отдохнуть, осознать, что произошло… забыть о том, что пути назад теперь нет, что Энхолиант эру Венц никогда не вернется в родной дом, не пройдет по его атриуму, не увидит мать, и тогда будет легче.
Да, обязательно будет.
* * *Путь по тоннелям и переходам, по лестницам и роскошным залам кажется бесконечным.
Сестра Валерия быстро догадывается, что гостей водят по кругу, но не показывает ни удивления, ни раздражения. Императора можно понять – он хочет, чтобы сивилла явилась к нему утомленной от ходьбы и впечатлений, чтобы ум ее утерял обычную остроту, а немолодая плоть запросила об отдыхе.
Не стоит разочаровывать ни его самого, ни его слуг.
Но шагает она нарочито медленно, так что сопровождающий их низкорослый горбун несколько раз удивленно оглядывается. Позади шуршат скромными белыми платьями четверо послушниц – две прилетели вместе с ней с Аркануса, другие две из тех, кого наставляла Альенда.
Да вольется ее память в общий резервуар…
– Нельзя ли чуть побыстрее? – спрашивает горбун наконец.
– Зачем? – Валерия улыбается. – Какой в этом смысл?
– Ну, э… хм… – Глаза провожатого бегают, но вякнуть что-то вроде «Божественная Плоть ждет» он не решается.
Понимает, с кем имеет дело и что врать бессмысленно.
Нечто с этим горбатым уродцем не так, но что именно, понять она не может – вроде бы обычный человек, один из тех паразитов, которые всегда присасываются к власти, убогий умом и телом.
Но что-то в нем смущает Домина Каос.
Поднявшись по очередной лестнице, где Валерия изображает одышку, они минуют галерею, чьи стены увешаны старинными, времен до нашествия Грихайн, психокартинами. Открываются створки из темного металла, и сивилла вступает в круглый зал с куполообразным потолком.
Узкие и высокие окна закрыты тяжелыми портьерами, а вверху, в полумраке, мерцают очертания созвездий, выложенных из драгоценных камней. Плитки темно-синего и фиолетового мрамора из шахт Фатума образуют сложный узор, а в центре его стоит небольшой трон.
И на нем сидит Вальгорн, принцепс крови, ставший императором.
– Мой государь, – говорит Валерия, склоняясь в поклоне, а послушницы за ее спиной падают на колени.
Сивилла долго не распрямляется, давая Божественной Плоти себя рассмотреть.
Она знает, что он видит – маленькую женщину без примет возраста на гладком лице, с блестящими черными волосами и темными глазами, закутанную в традиционные алые одежды. Понимает, что выглядит безобидной почти для всех, но не для хозяина Мерцающего престола – он-то обязан знать, с насколько опасным существом имеет дело.
– Подойди, – велит Вальгорн, и Валерия поднимает взгляд.
Неподалеку от престола стоит верховный понтифик, Луций Каелум, и вид у него мрачный, с другой стороны высится человек-гора в золотистом лорика сквамата, сам Овиго, и этот не веселее жреца. Две силы, на которые оперся новый император для того, чтобы сковырнуть предшественника и занять его место, две силы, обычно враждующие, но в этот раз почему-то объединившиеся.
Сам же трон охраняют не преторианцы, а рослые плечистые мужики в безрукавках из звериных шкур.
Пышные волосы падают на плечи, гордые и острые взгляды, в которых чувствуется готовность убивать, ожерелья из клыков и когтей, голые руки, клинки на поясах, и запах хищного зверя – варвары с одной из окраинных планет… Да, это оказалось правдой, Вальгорн нашел себе телохранителей там, где прошла его юность.
А это значит, что он не доверяет никому на Монтисе.
За несколько шагов, какие требовалось пройти, сивилла окидывает императора взглядом, не концентрируясь на деталях, но позволяя им застрять в сети своего сознания, чтобы создать целостную картинку – камзол старинного покроя, ярко-зеленый с серебряным шитьем, рука лежит на рукояти виброклинка, уголки рта подрагивают, темные глаза прищурены.
Подавленный гнев… раздражение… неуверенность в собственном положении.
И здорово похож на Нервейга, тот же цвет кожи, структура костей черепа, строение лица, цвет волос, хотя о них можно судить лишь по бровям и бородке… но кровь ангелов вне всяких сомнений.
Хотя ее видно и так – с первого взгляда.
– Мой государь, – повторяет Валерия, оказавшись рядом с троном, и кланяется еще раз.
– Хм, ты не похожа на ту, что была ранее, – говорит он.
– Мы все разные, но все одинаково готовы служить вам… – отвечает сивилла, а мысли ее переносятся в тот день, когда Домина Темплум отыскала ее в одном из садов Антрум Ноктурна.
Солнце садится, меж стволов царят полумрак и сладкий аромат цветов.
«Тебе предстоит отправиться на Монтис», – говорит Езинда.
«С какой целью?» – спрашивает Валерия, не скрывая удивления.
«Император хочет иметь одну из нас возле себя, и ты, добрая сестра, вполне годишься для того, чтобы исполнить эту миссию, – голос Домина Темплум звучит мягко, но не оставляет сомнений, что это приказ. – Он убил Альенду, но желает, похоже, убедить нас, что это был гнев на отдельного человека, а не на всех нас и что Антрум Ноктурна не угодил в опалу, а кроме того, ему сейчас нужна любая опора, какую он сможет найти, в том числе и мы».
«Если это чисто политический шаг, то какой смысл отправлять меня?» – интересуется Валерия.
Рисковать Домина Каос, чтобы потешить владыку Империума?
Но Езинда, по обыкновению, не говорит все сразу, а наиболее интересное придерживает.
«Ты же знаешь, что вчера к нам доставили гроб с телом Альенды. – Она протягивает руку и срывает с ветки черной яблони цветок, бело-розовый и необычайно хрупкий. – Закрытый гроб. А когда мы его открыли, то выяснилось, что тело лишено головы».
Валерия давно отучилась пугаться, но тут у нее шевелятся волосы на затылке.
«Что это может значить? Надругательство над телом? – спрашивает она. – Император?»
«Не прячься за простыми объяснениями, добрая сестра, – говорит Езинда. – Произошло то, что произошло, и это значит, что кто-то, скорее всего, нарушил законы Тикурга».
«Не сотворишь ты плоти, подобной человеческой, и не сотворишь ты души, подобной человеческой», – цитирует Валерия закон, полтора века назад названный по имени принявшего его владыки Мерцающего престола и с тех пор неукоснительно соблюдавшийся.
По крайней мере, в пределах Империума.
Принят он был после того, как закончилась кровавая и безумная Война Сердец, многолетняя распря между претендентами на Мерцающий престол, принят после того, как человечество оказалось до смерти напугано тем, что позволил себе один из принцепсов, выступавший под гербом Пурпурового Сердца.
«Но кто?» – спрашивает Валерия, глядя, как бело-розовый цветок рассыпается на лепестки, такой же хрупкий и тленный, как и человеческое бытие, кажущееся простым людям незыблемым и прочным.
«А вот это тебе и предстоит выяснить, – говорит Домина Темплум. – Так что собирайся».
И сейчас Валерия в ранге посланницы Антрум Ноктурна стоит перед новой Божественной Плотью, обменивается с ним вежливыми, ничего не значащими репликами и пытается понять, способен ли Вальгорн отдать приказ надругаться над трупом сивиллы, чем-то вызвавшей его гнев.
Характеристика, данная бывшему принцепсу сестрой Лерд, подтверждается: да, он несдержан и использует несдержанность как оружие, чувствуется выучка Скола Анимус… жесток, упивается властью, наслаждается ею, выглядит способным на бессмысленный поступок… но чувствуется, что отрезанная голова трупа волнует и его, в том смысле, что нечто произошло не по его приказу, некто неизвестный осмелился поступить по собственной воле…
