Владимир Брайт - Вечность в объятиях смерти
— Привет. — Это в самом деле была Герда.
— Привет. — Странно разговаривать с женщиной, которая, с одной стороны, тебе небезразлична, а с другой — у вас не может быть ничего общего. По той простой причине, что ты живой труп.
— Как дела?
— Нормально.
— Рада за тебя и Карусель.
— А ты сама-то как?
— В порядке.
Мне показалось, что она старается выдать желаемое за действительное.
— Нужно встретиться.
— Давай. Я как раз собирался найти тебя, чтобы помочь вытащить Кая. Здесь кое-что произошло. В городе и вообще.
— Собирался найти меня, чтобы помочь? — Удивленная Герда оставила без внимания информацию о происшествиях.
— Да. Мы все еще команда.
«Вместе до самого конца», — чуть было не добавил я любимое изречение Карусели, но вовремя прикусил язык.
— Мило. — В горле у Герды стоял ком, мешающий говорить. — Я как раз собиралась… В общем… Попросить тебя помочь…
— Все, что угодно.
— Тогда давай. — Она замолчала, решая, где лучше назначить встречу. — Например, через полчаса у лавки хромого Феликса. Нормально?
— Попробую.
— Какие-то неприятности?
— В принципе, нет. Ничего такого, с чем не справятся два супергероя. Попытаемся объехать пробки. Если задержимся, позвоню.
— Отлично. А то я уже начала волноваться.
— Не стоит. — В мире «тяжелых» наркотиков и разрывающих мозг психостимуляторов есть только одна проблема — где достать новую дозу, чтобы оттянуть неизбежную расплату за супер, мать их, геройские способности.
— Ладно, не буду. — Герда справилась с минутной слабостью, взяв себя в руки. — А главное, приходи без Карусели. Ей незачем рисковать.
— Согласен. — Откровенно говоря, я сам был не рад, что втянул девчонку в эту историю.
Она взрослая. Работала за деньги. Все правильно. И в то же время нет. Не нужно людям участвовать в разборках ноймов. Ни при каких обстоятельствах.
— Тогда до встречи.
— ОК. А у тебя точно все в порядке? — Я наконец решился задать вопрос, не дававший покоя на протяжении всего разговора. — Голос какой-то странный.
— Да. — Теперь со мной говорила прежняя Герда, необъяснимая растерянность исчезла. — Наверное, искажения. Включила шумоподавление у клипсы старой модели. Стало лучше. У меня правда все хорошо.
И чтобы не продолжать, наскоро попрощалась:
— Ладно, до встречи.
— Увидимся.
— Пока…
Закончив разговор с Гердой, я повернулся к напарнице:
— Знаешь, где лавка хромого Феликса?
— Второй съезд по ходу движения и десять минут по городу. — Судя по отрешенному виду и замедленной речи, «Белый Джонг» и морфий в очередной раз накрыли ее сознание мутной пеленой наркотического дурмана.
— А если съехать на первом? Ведь на шоссе большая черная машина — отличная цель.
Когда полицейский вертолет вернется, его уже не остановит пара дробовиков и угрозы. После свалки на шоссе с нами не будут церемониться. К тому же…
— Первом? — Ее белое как мел лицо походило на гипсовую маску.
— Первом съезде, — уточнил я.
Может быть, в глубине ее сознания теплилась искорка разума девочки по имени Карусель, но прямо сейчас на меня смотрели глаза сумасшедшего демона.
— Да.
Ехать со скоростью двести двадцать километров в час, глядя не на дорогу, а на пассажира, сидящего справа от водителя, — не лучший способ достигнуть места назначения.
Я поднес руку к ее лицу и, положив два пальца на подбородок, осторожно повернул голову «манекена» в нужную сторону.
— Не забывай о дороге.
— Да.
— Солнце черно-зеленое? — спросил я с единственной целью проверить ее реакцию.
— Да.
— Это бесполезно.
— Да.
— Друзья с капота? — Я решил включить музыку и расслабиться.
Огромный муравейник ждет своего героя. Единственного, кто знает, во имя чего стоит умирать.
— Не нужно ехать на встречу с Гердой.
— Что? — Я открыл глаза.
Порозовевшее лицо спутницы указывало на то, что она вернулась. Не знаю — частично или полностью, но «говорящая с духами» вышла из медитативного состояния.
— Они говорят: это засада.
— Даже так? — Я поверил в «Решетку Андервайзера» по той простой причине, что такую дурацкую историю невозможно придумать.
Но бред про коварную Герду… Это уже чересчур. Наркотики, галлюцинации, неугомонные демоны, череда случайных совпадений, временное «просветление», — из множества правдоподобных вариантов можно выбрать любой — и почти наверняка попасть в яблочко.
— Да.
— Отлично. А твои дружки, случайно, не сообщили, с какой стати Герде понадобилось «сливать» нас кому бы то ни было?
— Не нас, — уточнила Карусель, — а тебя.
— Хорошо, пусть меня, — легко согласился я. — Так они рассказали, зачем понадобилось закладывать меня? — На последнем слове было сделано особое ударение.
— Нет. — Судя по нахмуренному виду, ей был неприятен разговор.
— Может, они чего-то недоговаривают? — Совершенно некстати мне захотелось выкурить сигарету, две или три, а еще лучше — целую пачку.
— Говорят, никогда не нужно раскрывать всех секретов.
— Молодцы! — В бардачке не оказалось сигарет, зато нашлась полупустая упаковка таблеток без маркировки.
Не исключено, что хозяин машины лечился от какой-нибудь особо экзотичной болезни. Или, что более вероятно, время от времени баловался с друзьями расширяющими сознание колесами.
— В самом деле, правда — не всегда благо. — Раздосадованный отсутствием сигарет я вышвырнул упаковку таблеток за борт.
— Они не врут.
Трогательный наивный лепет ребенка, выдающего желаемое за действительное.
— ОК, не врут. — Не хотелось расстраивать ее еще больше.
— Значит…
— Поедем на встречу, как обещали. На всякий случай подождешь за углом.
— Нет.
— Почему? — Мое раздражение было вызвано не столько ее несговорчивостью, сколько отсутствием сигарет.
— Потому что.
«К черту, — устало подумал я, — спорить бесполезно».
— Понятно.
— Если я права, то безразлично, на каком съезде покидать шоссе.
— Ты о чем? — Резкая смена темы в очередной раз поставила меня в тупик.
— О том, чтобы покинуть шоссе на втором съезде.
— Ах об этом! Как скажешь, мне все равно. — Бессмысленно спорить с женщиной, не отдающей себе отчета в словах и поступках.
— Включишь музыку? — Она продолжала лихорадочно перескакивать с темы на тему.
— Нет.
— Почему?
— Еще не готов.
— Это так важно, быть готовым?
— Да.
— Тогда я готова.
«К чему?» — хотел спросить я, но в последний момент передумал.
Ответ очевиден — она готова пойти со мной до конца.
И не просто готова. А пойдет. Чего бы это ни стоило…
Два глупых маленьких муравья бегут по запутанным темным коридорам, неумолимо приближаясь к концу изнурительного путешествия. Туда, где в сердце гудящего муравейника таится ответ на главный вопрос: «Во имя чего должна погибнуть эта колония?»
Но чем ближе цель, тем становится очевиднее: добраться до заветной черты удастся не всем. А еще точнее, не удастся никому.
И если правда, что высшая степень самопожертвования — смерть во имя того, о чем не имеешь понятия, то совсем скоро огромный город-муравейник докажет это на личном примере.
Жаль, что никто не оценит подобную жертву.
Глава 15
Хаос — квинтэссенция упорядоченного абсурда. Идеальный сплав безумия и совершенства.
Так считал Селекционер. Человек, для которого спасение гибнущего мира не являлось целью, а всего лишь средством, позволившим сосредоточить в руках огромную власть.
Согласно теории хаоса, его нельзя контролировать. Можно лишь своевременно корректировать свои действия в соответствии с его проявлениями.
Наиболее простой пример — ураган. Разбушевавшийся ветер сметает все на своем пути. Глупые люди гибнут как мухи или теряют последнее. Умные не просто выживают, а находят выгоду даже в стихийном бедствии. Неважно, в какой форме она выражается. Будь то аферы со страховыми полисами или банальные грабежи. Речь не о моральной подоплеке тех или иных поступков, а всего лишь о способности отдельно взятой личности сосуществовать с хаосом, извлекая из страшного соседства определенную выгоду.
Селекционер не только преуспел в этом сложном искусстве. Он пошел дальше, решив выпустить из кувшина неконтролируемого джина. Чудовище, подобное огненной стихии.
Обуреваемая паникой толпа рвется из объятого пламенем кинотеатра. Животный страх затмевает рассудок. Люди, увлекаемые стадным чувством, ломятся к выходу, сминая все на пути.
