Константин Воронин - Действия с дробями (СИ)
- Виченька, не шути так надо мной. Я тоже беременная и очень устала быть в плену. Так что, вполне могу разрыдаться,- серьёзно сказала Маша.
- Девочки, я уже проникся тем, что теперь над вами нельзя подшучивать, ёрничать и разыгрывать вас, ввиду вашего особого положения. Но и вы друг друга старайтесь не обижать.
Насчёт фамилий могу сказать: носите любую фамилию, мне важно, чтобы вы были моими, а под какой фамилией - мне всё равно. Я не тщеславен, фамилией своей не кичусь, хотя это самая знаменитая фамилия России. И раз уж у нас пошёл серьёзный разговор, хочу выполнить Викин приказ и рассказать вам об устройстве нашего семейства, его законах, правилах и запретах.
- Ого! Мы - сплошное внимание,- сказали обе моих жены хором.
- Правило первое и самое главное. Оно же и главный запрет. Никогда не спрашивайте меня, кого из вас я люблю больше. И не выясняйте этот вопрос между собой. Для меня вы абсолютно равноценны. Вика равно Маша. Маша равно Вика. С точностью до ноля, без всякой запятой после него. Не имеет значения ни больший стаж замужества Вики, ни то, что она спасла нас из плена. Машу люблю точно так же, как Вику. Точка на этой теме и жирный крест.
Тема следующая. Не путайте с предыдущей темой, это две разные вещи. Речь не о том, кого больше люблю, а о приоритетах в нашем семействе.
Маша старше Вики, но Вику я считаю, как бы это выразить, старшей женой, что ли.
- Господин назначил меня любимой женой,- завопила Вика и мы, все трое, дружно рассмеялись. Фильм "Белое солнце пустыни" был вечен.
- Дело в том, что здесь, как раз, играет роль стаж замужества Вики. И ещё немалую роль играет то, что она сильнее Маши. Умом вы равны, хотя и по разному. Телами идентичны. Сексуальностью равны, как и умом, по разному. Но Маша более слабая, более женственная, наверное.
- Это что, я - мужеподобная?!- возмутилась Вика.
- Ой, Виченька, не цепляйся к неотточенным формулировкам. Я не готовил заранее эту тронную речь, говорю не с листа. Ты сильнее Маши своим колдовством. У тебя намного больше боевых выходов и обширнее личное кладбище. То есть, ты лучше знаешь цену жизни и смерти. Ты не менее женственная, ты - более мужественная. Я сформулировал неправильно. Маша не более женственная, она мягче, чем ты.
- Знаешь, Вичка, я хоть и старше тебя на четыре года, но рядом с тобой чувствую себя младшей подругой, младшей сестрой.
- Хорошо, я согласна относиться к Маше как к младшей сестре, оберегать и защищать её.
- Ну, слава Богу, пришли к общему знаменателю мои половинки,- облегчённо вздохнул я.
- Если я - твоя половинка, и Маша - твоя половинка, то тебя самого в тебе не осталось.
- Да, одна половина меня отошла к тебе, вторая - к Маше.
- Нет уж, так ты перестаёшь быть самим собой, растворяясь в нас.
- Я этого и хочу.
- Нет, давай будешь состоять на одну вторую из самого себя, на одну четвёртую - из меня, на одну четвёртую - из Маши. Маша будет наполовину сама собой, на четвертинку - мной, на четверть - тобой. Аналогично и я буду в себе заключать по одной четвёртой от тебя и Маши.
- Но потом у нас родятся дети. Они же будут входить в наше единое целое?
- Разумеется.
- И тогда мы разделимся на какие-то восьмые, а то и шестнадцатые доли?
- Господи, Серёжа, да я согласна быть одной стотысячной долей, лишь бы твоей,- сказала Маша.
- Короче, к чертям собачьим все эти дроби и проценты. Мы, ведь, как бы, единый организм?
- Да,- ответили обе слитно.
- И что, начнём выяснять, кто из нас - печень, кто - желудок, кто - сердце, а кто, пардон - ещё кое-что?
Дружно расхохотались.
- И вправду, чего усложнять жизнь? Это у меня от бессонной ночи замудрствования начались.
- Может, ещё поспим?
- Дулю тебе с маком! Вещай дальше про грядущий быт и светлое будущее.
- А что быт? Жить будем пока в нашем доме на Новгородчине. Спальня будет общей, потому, как у нас неплохо получается втроём... Не хочу ночью скакать из спальни в спальню. Нам изготовят большую широкую кровать на заказ. И поставим в спальне такое же ложе, как было у нас с Машей в камере. С таким же, примерно, покрытием. Очень даже удобно на нём кувыркаться.
Но наш старый дом нам станет мал, когда родятся дети. Точнее, когда они подрастут. С домом придётся что-то решать.
Да, кстати, со службы вы обе уволитесь. Хватит играть в войнушку. Будете растить деток.
- Я тебя одного...- начала Вика, но я её перебил:
- Я тоже уйду в отставку. Выслуга лет у меня полная и более чем.
- Ура! Ура! Ура! Ты всегда будешь с нами!!!
- Всегда-всегда.
- Отлично! А что с домом придумаем?
- Я дал в управление Гамильтону тридцать миллионов кредов. Он, как и обещал, сделал из них семьдесят пять. Оставлю у Гамильтона миллионов двадцать, надо же детям наследство после себя оставить. А на пятьдесят пять миллионов купим небольшую усадьбу.
- Почему небольшую?- спросила Маша.
- Потому, что гектар земли на планете Земля сейчас стоит сто миллионов кредов. Так что моих денег едва хватит на полгектара.
- Но ты можешь воспользоваться моими деньгами. Ты ведь мой муж и деньги у нас теперь общие.
- Машенька, твои драгоценности - это фамильная реликвия. Они неприкосновенны.
- Естественно. Речь идёт не о брюликах, а о моих вкладах в банках. Если гектар земли стоит сто миллионов, мы вполне можем себе позволить купить имение гектаров в сто. Или в двести. Пусть будет парк, сад, озеро, стрельбище, конюшня с лошадьми.
- Э-э-э,- челюсть у меня была отвисшей. Глядя на мой обалделый вид, Вика заливисто захохотала:
- Это ты удачно подженился, Иванов. Даром, что ли, Счастливчик? Ах, Машенька, какие у тебя пушистые реснички! А какие прелестные миллиардики в банке!
- Р-р-р,- сказал я Вике, а Машу спросил: - Так ты миллиардерша?
- Я же говорила, что являюсь последним представителем двух старинных дворянских родов. Гамильтон в списке миллиардеров стоит на десяток фамилий ниже меня.
- Слов нет, одни междометия!
- Серёженька, ты свои миллионы сам заработал, потом и кровью оплатил.
А мне всё по наследству досталось. Я очень боялась, что на мне из-за денег женятся, и хранила в тайне сведения о моих богатствах. Даже в личном деле в штабе Десанта о них ничего не говорится. И в списке миллиардеров я значусь, как "Мисс из России".
- Ты же не в курсе, Машенька, что Серёжка теперь не "Грону-хроно" возглавляет, а разведку Корпорации. Начальник разведки знает и то, что
в личных делах не значится. Узнал про твои миллиардики и решил за тобой приударить. Вдруг чего и выгорит. И выгорело.
- Виктория Вениаминовна,- сказал я.
- Всё. Молчу. Точнее, признаюсь, что ляпнула дурость. Не хочу детей без отца растить.
- Почему без отца?- спросила Маша.
- Тебе Серёжка, по-видимому, не объяснял. Если он назвал тебя девичьей фамилией, значит, сердится на тебя.
- Точно, называл он меня недавно Саблиной, когда сердился, уж и не помню на что.
- Вот. Если назовёт Марией, значит, очень сердится. А уж, если Марией Александровной повеличает, то до развода - один шаг.
- Ого! Это ты в шаге от развода?
- Угу. И срочно припадаю к стопам нашего повелителя, моля его о прощении.
- Я вместе с тобой припадаю, чтобы он тебя простил. Серёжа, я никогда и никому не поверю, что ты меня из-за денег полюбил. Не сердись на Виченьку, ты и сам иногда неудачно шутишь.
- Женский союз в нашей семье чреват угнетением малочисленного мужского населения. Долой матриархат!
Мои жёны зацеловали меня всего:
- Ты - наш царь, король, император. Ты - наш идол! Да здравствует патриархат! Слава нашему повелителю!
- Ой, лисоньки хитрые. Ну, ладно Вичка-то, но ведь ты, Машенька не рыжая...
- Беру пример со старшей сестрички-лисички.
- Послушайте, мы к дому-то сегодня двигаться будем? Или так и останемся на дне, пока вконец не оголодаем? Я уже есть хочу.
- Если сейчас пойдём направо, через двадцать километров дойдём до шельфа. Там кое-где глубины достигают от метра до полутора. Выйдем на поверхность, и я с помощью колдовства перенесу нас на Инию. Вызываем капсулу с крейсера и рвём на орбиту.
- Двадцать километров - это не двадцать метров. Надо идти. Веди нас, Вичка Сусанина!
Идти пришлось всё время по наклонной поверхности, поднимающейся вверх. Через пару часов решил сделать привал. Я легко бы отмахал эти двадцать километров, но помнил о том, что обе мои женщины "в положении". Поэтому предложил передохнуть. Улёгся на песок, подложив Викин рюкзачок себе под голову. Тотчас же на одно моё плечо легла рыжеволосая голова, на другое - с каштановыми волосами. Два тугих точёных бедра придавили к песку мои ноги. К бокам моим прижались... М-м-м! Восторг!
- На чужой планете лежу на дне океана между двумя прелестными обнажёнными женщинами, которых люблю до безумия. Сюрреализм!
- Сюр на дне океанском,- засмеялись Вика и Маша.
Глава XI
