Константин Воронин - Действия с дробями (СИ)
Котя - серенький хвосток,
Приди, котя, ночевать,
Нашу Виченьку качать.
Уж как я тебе, коту,
За работу заплачу:
Дам кувшинчик пирога,
И кусочек молока".
- Неплявильно поёшь,- сонно пробормотала Вика,- кусынцик молока и кусоцек пиляга.
Никогда раньше не замечал за Викой привычки ломать язык, сюсюкая. Она с самого малолетства начала разговаривать правильно. А уж рычала, как маленький трактор: "Сер-р-рьёжа!". От Маши нахваталась?
- Меня бабушка научила сразу по-взрослому говорить. И буквы "р" , и "ч", и "ш" я хорошо выговаривала. Без всякого логопеда. Просто, нам с Викой хочется поиграть в твоих маленьких девочек... Устали мы быть сильными, крепкими, могучими...- передала мне Маша мысленно.
Через сотню шагов я наткнулся на то, что искал - покров из мягких морских водорослей. Они не были мокрыми, и в этом было ещё одно из чудесных свойств Кулона - мы шли по океанскому дну, но песок под ногами был не влажным, а сухим. Вот и водоросли, оказавшись в поле Кулона, мгновенно высохли.
Бережно опустил Вику на это мягкое ложе.
- Вике ножку надо,- устало простонала она.
Прилёг рядом с ней, она тотчас же закинула на меня ногу и тихонько засопела, облегчённо вздохнув. С другого моего бока улеглась Маша и тоже закинула ногу на меня. На моей груди лежала Викина рука и Маша положила свою ладонь на Викину. Была Маша немножко горячей, но я почувствовал, что температура её тела падает, оно становилось просто тёплым.
Закрыл глаза и вдруг понял, что, если засну, а Вика и Маша поменяются местами, то, не открывая глаз, не смогу определить: кто с какого бока лежит. "А тебе это так важно?"- спросил сам себя. И ответил самому себе: "Конечно, нет".
Проснулся оттого, что Вика легонько покусывала моё плечо. Увидев, что я открыл глаза, прошептала мне на ухо:
- Хочу тебя. Очень-очень. Мы же впервые так надолго расставались. Я истосковалась,- и откатилась от меня, переворачиваясь на спину и отодвигаясь в сторону примерно на метр.
Как можно более осторожно и медленно сдвинулся к Вике, освобождаясь от Машиного тела. Маша глубоко вздохнула и почмокала во сне губами.
Я стал покрывать поцелуями тяжело задышавшую Вику, стоя на коленях между её ног. Дошёл до розовой пятки, перешёл на другую пятку и начал двигаться по внутренней стороне бедра к конечной точке своего путешествия по любимому телу.
Знакомая волна жара обдала меня и поверх Викиного бедра легло такое же белое и гладкое бедро. Оторвал губы от нежной кожи, поднял голову. Маша не легла сверху на Вику, а подсунула ладони ей под плечи и, оперлась на локти, нависая над Викой. Обе соприкасались только сосками, да лобок прижимался к лобку.
Опираясь на кулаки выпрямленных рук, я мог, слегка приподнявшись, войти в Машу, а прогнувшись чуть назад и вниз - в Вику.
Слёзы из Машиных глаз, которые раньше высыхали на её щёках, теперь горячими каплями падали на Викино лицо.
- Солнышко моё рыженькое, ненаглядная моя, любимая моя девочка,- всхлипывала Маша. Но, содрогаясь, простонала, как всегда: "Серёженька-а-а!".
- Виченька!- прорычал я Маше на ушко, поскольку в этот момент изливался в Викино лоно.
- Машенька-а-а! - страстно простонала Вика, оставляя на белоснежной коже Машиной спины восемь кровавых царапин от ногтей. Когда я вновь вошёл в Машу, она вдруг закричала и впилась зубами в Викино плечо. Все три тела ходили ходуном. Мне стоило неимоверных усилий удержаться от желания стиснуть их обеих в объятиях, навалившись на них сверху. Сказка соединилась с огненной феерией и стала сказочной огненной феерией. Или огненной фееричной сказкой.
Маша, откинувшись на спину, лежала рядышком с Викой. Я стоял над ними на коленях, между моих ног лежали Викино левое тёплое бедро и Машино правое горячее. С полузакрытыми глазами, они улыбались довольными улыбками. Как обе волшебно хороши!
Первой нарушила молчание Вика:
- Вижу, вижу, зверюга, что тебе мало. У Машеньки сегодня день рождения, подари ей в подарок огненный пломбирчик.
- Это было довольно необычно, но мне понравилось,- вступила в разговор Маша.- Хотя я и не лесби, и не би, никогда меня к женщинам не тянуло. Но когда наши с Викой груди соприкасались, это доставляло мне наслаждение. А тебе, Серёжа, как наш бутерброд?
- И котлетка горячая вкусная и булочка под ней аппетитная.
- Тогда я бы хотела, чтобы подарок на день рождения вы мне дарили оба. Виченька, включай свою фантазию и давай доводить этого дикого зверя до состояния тихой домашней зверюшки.
Через три часа я лежал на спине между моими жёнами, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой.
- Ладно уж, не будем доводить тебя до полного нервного истощения,- примирительно сказала Вика.- Насытился?
- А-а-ага,- полушёпотом.
Вика и Маша вздёрнули вверх сжатые кулаки:
- Да, мы сделали это!
Вскочили на ноги, бодрые и свежие. Эдак они и вправду доведут меня до бессознательного состояния. С трудом сдерживаясь, чтобы по-стариковски не закряхтеть, поднялся на ноги.
- Я тебя люблю, Машенька!
- И я тебя люблю, Виченька!
Поцелуй их был так долог, что я не выдержал и ревниво буркнул:
- Опять лесбиянством занялись...
Они переглянулись, счастливо рассмеялись, и, взявшись за руки, принялись кружиться. Благо, пятиметровый диаметр купола это позволял. Маша напевала:
"А мы - две лесбиюшки.
Мы - две весёлых хрюшки..."
Вика тралялякала, подпевая ей. Они были удивительно изящны и грациозны. Две танцующие обнажённые богини.
Остановились. Вика показала на меня пальцем:
- Смотри-ка, весёлая хрюшка, а наш неугомонный кабанчик опять нас хочет.
- И как же быть? Ведь мы же лесби...
- Давай, мы будем не лесби, а бисексуалки.
Опять закружились. Маша запела:
"Мы были лесбиюшки.
Теперь мы - би-подружки.
И нашего Серёжку
Мы любим понемножку..."
- Стоп. Почему понемножку?- спросила Вика.
- Ну, это для рифмы. Не петь же мне вместо "понемножку" - " понарошку". Мы же его не понарошку любим.
- Но и не понемножку.
- Ты же не глотаешь мороженное целиком, а по кусочку, понемножку.
- Нет, хочу мороженное целиком. А ты можешь понемножку начинать целовать его в макушку,- Вика хихикнула и наклонилась ко мне. Маша ухватила её за плечи.
- Эй, эй! Я привела неудачное сравнение про мороженное! Это и мой пломбирчик! Нахалка ты, Ведьма!
- Сама ты Сабля турецкая!
- Почему турецкая?
- Потому, что кривая...
- Я прямая, как шпага. Сама ты кривая, кикимора болотная.
Не поверишь, что пять минут назад клялись во взаимной любви. Хорошо, что обе совсем коротко острижены, а то сейчас бы таскали друг дружку за волосья.
- Девочки, кончайте ссориться. Не могу же я себе ещё один пришить...
Маша захлопала в ладоши и рассудительно сказала:
- А это идея. Сейчас любые органы пересаживают.
Вика вздохнула:
- С донорством проблема. Где ещё такой вкусненький возьмёшь?
Я тоже вздохнул:
- Раньше надо мной одна издевалась, а теперь - двое.
- А как ты хотел, дружок? За всё надо платить. У тебя две такие женщины... У некоторых и одной нет.
- Не у некоторых, а ни у кого,- поправила Вику Маша.
- Вот, ви-дишь, ни у ко-го!- суровым, назидательным тоном проскандировала Вика.
Обе захохотали и повисли у меня на шее, покрывая моё лицо поцелуями.
- Серёженька, любимый наш!
- Серёженька, единственный наш, драгоценный!
- А между собой мы и не ссорились. Мы же в шутку и любя. И тебя мы любим больше всего и всех на свете.
- Ну, вы, Ивановы, и даёте...
Они стали серьёзными.
- Обе Ивановы?
Я кивнул.
- И на обеих женишься?
- Уже женился,- я провёл ладонями по чуть выпуклым (пока) животам,- вон, у каждой в животике по паре обручальных колец...
- Серёжа,- немножко робко сказала Маша,- а можно я возьму себе фамилию не Иванова? Ивановой пусть будет Вика. А у меня будет фамилия, которая говорит о том, что я - твоя.
- Я догадалась, какая,- запрыгала Вика.
- А я не догадался,- пришлось честно признаться.
- Ванька был неправ, когда сказал, что женщины от любви глупеют. Мужчины тоже глупеют. Но, это радует. Значит, любишь. Звучит-то неплохо - Серёжина Маша. Фамилия Серёгина тоже неплоха, но ты же не называешь его ни Серёгой, ни Серёжкой. Сказывается дворянское воспитание.
- Да, именно Серёжина Мария Александровна. А насчёт дворянства тоже хочу сказать: я - последний представитель нашей ветви рода Вяземских и рода Саблиных. Я бы очень хотела, чтобы роды эти не угасли совсем. И обращаюсь к тебе, Серёжа, с просьбой, чтобы ты разрешил мне дать одному нашему мальчику фамилию Вяземский, а второму - Саблин. А дочки пусть будут Ивановы. Такая получится многофамильная семья.
- Серёжка, давай я дам нашему сыночку фамилию Поллак. А то род Лимонадного Джо угаснет. Он, хрыч старый, всё никак не женится, смеётся, что не может второй Ведьмы найти.
