Владимир Корн - Энстадская бездна
Открыла она крышку одного из трех судков, и до меня донесся аппетитный запах тушенной с овощами рыбы.
— М-м-м, вкусно! — сообщила Николь некоторое время спустя. — Мне, что ли заболеть? Нет, ну надо же! Тут еще и мясо есть! А что это тут у нас на десерт? О-о-о! Вишневый пудинг! Ты лежи, лежи, вдруг кто-нибудь заглянет, а я им сказала, что тебе, ну очень нехорошо, чтобы они помучились. И что же они увидят? — продолжала веселиться она.
Затем вдруг разом посерьезнела.
— Ну хватит уже, что-то я действительно разошлась. Наверное, потому, ты даже не представляешь, что я пережила, когда ты упал как подкошенный. Ты и вправду не поднимайся, я тебе все в постель подам. Хочешь, с ложечки покормлю? Вернее, с вилочки.
Отрицательно помотав головой, кряхтя, поднялся, чтобы усесться за стол. Голова почти прошла, еще бы, рядом с такой очаровательной целительницей, от одной улыбки которой со смертного одра не то, что встанешь, спрыгнешь. Некоторое время мы ели молча.
— Люк, знаешь, мне ведь тоже хочется перед тобой извиниться.
Я недоуменно посмотрел на нее — за что? За то, что испортил ей вечер, заставив переживать?
— Когда все началось, я не решилась заставить всех прекратить. В корчме было столько народу, что засомневалась: хватит ли моего умения на всех? Ведь могло случиться и так, что, кто-нибудь избежал бы контроля. А вдруг, это был бы враг? А вдруг, у него был бы нож? И вдруг самым ближним к нему оказался ты?
Сейчас лицо у Николь выглядело очень уставшим.
— Потом, когда тебя ударили по голове, вообще обо всем забыла. О том, что знаю, о том, что умею…
Я взял ее за руку, прижал пальцы к губам и долго сидел так.
— Ники, а кто меня ударил? Я даже увидеть ничего не успел, раз, и сразу темнота.
— Наверное, ты удивишься, Люк, но все произошло совершенно случайно. Тот человек хотел ударить совсем другого. Когда он замахнулся стулом, за его спиной оказался ты. Правда, потом он летел так, что ноги у него выше головы оказались: кто бы мог подумать, что Амбруаз не только на кухне мастер.
'Глупо, господи, как же все глупо вышло', - поморщился я, и тут же успокаивающе улыбнулся Николь: 'Все хорошо, милая, это не из-за боли'.
— А вообще спасибо тебе, милый, — неожиданно заявила Николь.
— Это-то за что?
— Когда ты уговаривал меня прогуляться по Банглу, то убеждал — скучно не будет. И действительно, слово свое сдержал: чего-чего, но скучать точно не пришлось.
* * *
— Кьюли Джекоб прибыл в Банглу из Монтосела четыре месяца назад на 'Красавице Фелиппе', - рассказывал за завтраком навигатор Брендос. — Как он попал в сам Монтосел, мне выяснить не удалось. Появился он в Банглу не один, в сопровождении двух человек. Цель — паломничество к статуе Богини-Матери. По крайней мере, он сам так заявлял. Вот, собственно и все, что мне удалось выяснить.
Навигатор взглянул на меня. Да, Рианель, я знаю об этом человеке значительно больше, но говорить о нем совсем не хочется. Но то, что я о нем знаю, при словах о 'паломничестве' вызывает усмешку. Это Кьюли-то паломник? Да из него паломник, как из вошедшего Амбруаза доходяга. Кстати, несмотря на заметно припухшую левую часть лица, наш Пустынный лев выглядел весьма довольным. Как же, именно о такой жизни, полной приключений, он, вероятно, и мечтал, стоя за кухонной плитой герцогского дворца.
Но вернемся к Кьюли Джекобу. История тогда действительно получилась очень некрасивая. Я служил матросом на 'Орегано' капитана Миккейна. Джекоб служил там же, но к тому времени успел уже получить медальон навигатора и метил на место Карла Стемена, помощника капитана.
Так вот, во время раскопок Коллегий руин Древних, пропала одна очень ценная вещь, из тех, что называются артефактами. Естественно, ее пропажу окудники Коллегии быстро обнаружили, и тут Джекоб неожиданно заявил, что видел, как ее взял я. И если бы не капитан Миккейн… Кьюли Джекоб ушел с 'Орегано' по прибытию в Дигран. С тех пор наши пути пересекались лишь однажды, в Джессоре.
Собственно, вчера и я присел к нему за стол, чтобы поговорить о случившемся давным-давно. Меня всегда мучила мысль: почему он выбрал именно меня? Я-то чем мог перейти ему дорогу? Было бы логичнее обвинить в краже навигатора Стемена, Кьюли спал и видел, чтобы занять его место.
— Что-то еще, господин Брендос?
— Ко мне обратились с предложением, — ответил он. — И я пообещал, что обязательно передам его вам. Суть в следующем: необходимо отвезти около двух десяток человек в Готинг. Он находится…
— Продолжайте, Рианель, продолжайте.
Знаю я, где находится Готинг. К востоку отсюда, на острове Амарантовый, в трех днях полета. Расположен он на берегу бухты, и представляет собой не более чем поселок ныряльщиков за жемчугом. Капитан 'Мантельского бардака' Адеберт Кеннет, обозначая на карте опасные для полетов места, заодно поведал о многих вещах, а память у меня отличная.
— Больше ничего нет. И теперь все зависит от того, сочтете ли вы такое предложение достойным внимания, — двинул бровью Брендос, наполняя очередную чашку кофе.
'Он тактично не договаривает о том, насколько меня задел вчерашний поступок Кьюли. — подумал я. — И он прав, задел по-настоящему. Теперь, возможно, мне придет в голову забросить все дела и попытаться его найти. Но что это даст? Вчера Джекоб со своими людьми исчез в самый разгар веселья. Несомненно, он даже рад был тому, что началось в корчме. Иначе мои парни обязательно бы его достали, тут никаких сомнений нет. И сидел бы он сейчас передо мной, старательно пряча глаза в палубу, как прятал их Родриг'.
Честно, я не знал, как мне поступить. Остаться в Банглу? Нет никаких сомнений, что Джекоба либо здесь уже нет, либо он затаился так, что попробуй его найти. Что делать?
— Я попросил пару человек, — продолжил Брендос, — по возможности разузнать о Джекобе побольше. Хозяина корчмы в центре, где все и произошло, и владельца таверны. Наверное, это все, что можно сейчас сделать.
Я кивнул — верю. Мой навигатор по происхождению хоть и бастард, но образование и воспитание получил как истинный дворянин. Родился он не вследствие того, что его отец, занимающий при дворе герцога довольно высокий пост, вдруг возжелал симпатичную служанку. На самом деле там была самая настоящая любовь, и ради нее отец Брендоса готов был бросить все: положение и даже титул. Но его возлюбленная проявила большее благоразумие, уговорив любимого не идти на такую жертву. Отец Брендоса так и не женился, а сам герцог закрывал глаза на то, что он живет с простолюдинкой, ценя его многочисленные таланты. Не сомневаюсь, большая их часть, а то и все они перешли Рианелю по наследству. Так что не верить у меня, причин нет: все что возможно, навигатор сделал.
И все же, мне необходимо дать ответ навигатору. Очень хочется мести и в тоже время у нас есть конкретное предложение о найме. Их не так много, как хотелось бы, так стоит ли ими разбрасываться?
* * *
— Не извольте беспокоиться, господин капитан: все будет в полном порядке. Мы — люди серьезные, ведь наше занятие не терпит легкомыслия, — уверял меня старший из пассажиров, седоволосый и седобородый мужчина, давно разменявший пятый десяток лет жизни.
И в голову не приходит беспокоиться, сразу по нескольким причинам. Прежде всего, потому что мои орлы, случись что, справятся с вами без особого труда. Кроме того, действительно, ныряльщики — народ на редкость спокойный.
Они не буйные старатели и не охотники за орехами-куири, само дело к тому подразумевает. Рассказывали мне, как добывается жемчуг на Островах. На отмелях в массе своей попадаются самые обычные драгоценные горошины. И только там, на глубине, они становятся цветными. И чем глубже удастся погрузиться, тем разнообразней становится цвет жемчуга, а ведь именно от этого зависит его цена. Большая глубина — это всегда трезвый расчет: хватит ли тебе воздуху в легких на обратный путь, когда вот она, всего в нескольких гребках еще одна раковина. А вдруг в ней окажется 'разноцвет' — настолько редкая и дорогая жемчужина, что обладатель всего одной пригоршни может считать себя обеспеченным человеком. Даже у нашего герцога в его парадной короне имеются разноцветы.
— Рад от вас это услышать, господин Амсей. Сколько вас всего?
— Ровно пятнадцать, считая вместе со мной.
'Ровно, когда десять, двадцать или тридцать. Хотя десять их быть и не может: ныряльщики за жемчугом — люди очень суеверные, а именно это число считается несчастливым. Недаром же Создатель проклял именно десятого сына. Или наоборот: число 'десять' несчастливое по этой причине. Ну да ладно, пусть будет ровно пятнадцать', - размышлял я, глядя, как борт 'Небесного странника' один за другим поднимаются люди, все как на подбор сухощавые.
'Нет, не судьба нашему Амбруазу стать ныряльщиком. Разве что он скинет вес раза в три. Хотя хорош он именно на своем месте'.
