Альберт Максимов - Путь Сашки. Книга третья

— Нет, ты безнадежен, Серри! Одно дело, когда это воинская обязанность, ничего обидного в этом нет. Хелг, командир личной полусотни милорда Ксандра, чистил сапоги нашему Ястреду несколько лет. И не только сапоги. Потому что так принято. Но этот Тринис над тобой издевался!

— Я это понял. Не с самого начала, а тогда, когда ты вмешался. И когда он про лизание ног хозяевам говорил. Он злой человек.

— А ты… в самом деле…

— Что?

— Лизал?

— Нет, не лизал. Целовать — целовал. И то всего несколько раз, когда работорговец меня приручал к рабству. Не будешь целовать — будет бить плетью. Быстро, за несколько дней выбили из меня свободу. Даже быстрее. И у хозяев, которым меня потом продавали, я должен быть послушным рабом. Поэтому тоже били. И так несколько лет. А ты хочешь, чтобы я сразу избавился? Мне до сих пор сны об этом снятся…

Вечером того же дня Эйгеля окликнул один из десятников их отряда.

— А ты молодец, не ожидал я от тебя. Такой тихоня, а за друга вступился.

— Серри мне не друг.

— Да? Нет желания дружить с бывшим рабом? Ты ведь из благородного рода.

— Нет. Это не так. Просто я не умею дружить.

— А что здесь сложного?

— У меня никогда не было друга, друзей. Хотя вероятность была, но я сам виноват, загубил всю возможную дружбу.

— Ты случаем, не про милорда Ксандра?

— Да, про милорда.

— Теперь жалеешь? Ведь милорд теперь виконт.

— Нет, не из — за этого. Не за то, что он виконт. Хотя и это есть, но немного, совсем немного. Главное — что мог быть отличным другом. А теперь поздно, он виконт. А я простолюдин, мальчик на побегушках. Кто со мной таким будет дружить?

— А Серри. Чем плох? Ах, да, из рабов.

— Знаете, я ведь совсем и не задумывался о его рабстве. Чем я лучше? Ничем. А друг Серри? Он, конечно, не такой, как милорд Ксандр. Вот тот — да! Но и Серри — он хороший. Наверное, и другом может быть хорошим. Не наверное — наверняка. Вон он как в гостинице. Только он не выдавил из себя раба.

— Поэтому он тебе плох?

— Нет, я так даже и не думал. Скорее, чем я хорош, чтобы Серри стал мне другом? Чем я его лучше? Я хуже.

— Вот это ты брось! Надо же, двое мальчишек в отряде — и оба придурки! Один всем кланяется, другой еще почище…

Глава 8

Ламинт вернулся домой, когда уже давно стояло утро. Акси, встретившая отца на пороге, сразу догадалась по его раскрасневшемуся и довольному лицу, что охота была удачной. Брата рядом с отцом не было, что тоже подтверждало ее догадку. Добычу редко приносили к дому, тем более что в охоте участвовали мужчины нескольких семей. По традиции, все добытое оставляли в лесной сторожке. А если это были лошади или иная живность, то там же был и сарай с сеном, заготовленным этим летом на лесных полянках.

Но много ли травы можно найти в лесу? Да и когда ее резать, сушить, собирать? Да еще и нести в тюках на спине через лес? Поэтому живность долго не застаивалась у лесной сторожки, а переправлялась на другую сторону леса, в соседний Лоэрн.

Здесь тоже были земли Лоэрна, но принадлежали они каркельскому графу, а там, на юге, где кончалась широкая полоса леса, уже были земли, которыми распоряжался назначенный королем новый граф Снури, заменивший мятежного графа, погибшего вместе со всей семьей в прошлом году. Все лоэрнские земли, которые не относились к Каркельскому графству, здесь было принято называть Лоэрном, вне зависимости от того, относятся они непосредственно к короне или управляются через лоэрнских графов.

Добытых лошадей, а когда и коров или овец отводили через весь лес не ради того, что там, в Лоэрне, за них больше платили. Хотя, действительно, цены на тех же коней были немного больше, чем в Каркельском графстве. Но одна серебрянка разницы — не та сумма, ради которой стоило так мучаться, перегоняя живность через густой лес. Бывали случаи, когда лошади ломали себе ноги, и тогда приходилось добивать несчастное животное. Тогда лишняя серебрянка оборачивалась в потерю одного или даже пяти золотых, в зависимости от стоимости коня.

Лесовики перегоняли животных для продажи в Лоэрн исключительно из осторожности. Потому что и лошади и коровы с овцами доставались им разбойным путем. И нередко владельцы лошадей оставались лежать на каркельской земле со стрелами в груди или спине. Тем, кто не знал лесных тропок, тем до лоэрнских земель нужно было сделать крюк, обходя по дуге стену леса. Когда еще кто — нибудь, кто сможет опознать похищенного коня, успеет добраться по обходной дороге, да и где искать следы похищенного? Лоэрн большой.

Да и лесовики всегда следовали неписаному правилу: самим не торговать, а отдать все посреднику. Да, тот берет до половины цены, зато посредник надежен. В Лоэрне лесовики пользовались услугами хаммийцев. А если кто — то опознает у тех чужое имущество, хаммийский ответ простой: мы перекупщики, а где искать бородача, что сдал им товар, никто из нас не знает.

А живностью, продаваемой хамийским торговцам, были не только лошади и коровы с овцами. Лесовики не брезговали и рабами. Точнее, захваченные ими в плен люди, рабами не были. Но раз тем так не повезло и они оказались в хаммийских руках, то теперь от рабства не отвертеться. В плен лесовики мужчин старались не брать. Да и как с таким справиться, если человек окажется воином, и опытным к тому же? Скольких лесовиков он положит? А если все же и возьмут такого в плен, то были случаи, когда пленные умудрялись сбежать, убив кого — нибудь из лесовиков. Правда, это было давно, но с тех пор и мужчин, взятых в плен, было немного. В основном женщины и дети. Вот это товар денежный и не хлопотный.

В прошедшую ночь им попалось двое мужчин. Крепкие на вид. Правильно, что не стали разбираться, насколько те опасны, а застрелили сразу. Тем более в темноте и не разберешь, кто едет, воин или старик. Когда подошли к тому месту, то оказалось, что один убитый, тот, что ехал верхом, действительно, был воином. И не каким — то захудалым. Хотя и не из лучших. Вполне добротная одежда, неплохой меч с кинжалом, лук. А вот второй оказался горожанином, не бедным и не богатым. Обычный горожанин, ехавший в подводе. А в подводе нашли сундук, довольно тяжелый. Вдвоем с трудом его подняли.

Сундук был заперт на замок, весь проржавелый. Тентин хотел было его сбить, посмотрев на содержимое, но Ламинт запретил. Все равно и коня солдата и лошадь с подводой надо везти к сторожке. В сундуке ведь не камни, что — нибудь ценное найдется. Вот там и посмотрим.

Добравшись до сторожки, распрягли лошадей, поместив их в сарае и задав сена, а сами отнесли сундук внутрь. Ламинт обухом топора сбил замок, и хотел открыть крышку. Но не смог, все проржавело. Тогда вдвоем с Тентином лезвиями топоров отодрали приклеившуюся крышку, распахнули и ахнули: внутри сундука оказалось вооружение. Десяток мечей, пара секир без древков, а сверху лежал шлем с рогами. Все основательно проржавело. Но даже за оружие, почти пришедшее в негодность, можно выручить деньги. Не всем хватит средств на хорошие мечи, тем же юношам и отрокам сгодятся и такие мечи, если их хорошенько очистить от ржавчины. В бою они, конечно, уступят новым мечам, но всяко лучше хоть такие, чем никакие. А секиры и вовсе сохранились лучше. То ли металл был хороший, то ли толщина повлияла. Ведь что такое секира? Тот же топор. А что топору сделается?

А вот на глупый шлем покупателя не найти. Надо же так додуматься, из шлема воина сделали скомороший шлем. Да и сам шлем сделан неважно, не цельнокованый, как это принято у воинов. Нет, такой не продать.

Везти добычу на продажу решили следующим днем, пока еще не ударили заморозки. Тем более что и с других ночных вылазок накопился товар на продажу. Теперь у них есть пять лошадей, бычок, две коровы и трое рабов, женщина, еще молодая, с двумя детьми. Бычка после споров решили оставить, не отправлять на юг. Обратно привезут побольше соли, бычка забьют и засолят. Хотя, если ты живешь в лесу, то без мяса не останешься. Лоси, кабаны, медведи — это только из крупного зверья. Но убитое зверье тоже часто идет на продажу, его охотно берет постоялый двор, что расположен в шести верстах от них. Позавчера удалось найти берлогу, где залег на зимнюю спячку медведь. Теперь медвежатиной балуются постояльцы того двора.

А глупый шлем Ламинт отдал своему младшему сынишке, пусть играет. Акси он тоже, видать, понравился, раз хотела отобрать его у брата, но тот заревел, пришлось ей отказаться, хотя глаз со шлема не сводила. Так тоже еще ребенок. Пятнадцать лет исполнилось этой весной.

Ламинт вместе с остальными лесовиками уехал, как и планировал, на следующий день. Вернулся он лишь через седьмицу, позже обычного. И вернулся явно не в духе. На детей глянул хмуро, наорал на Акси за то, что мясо оказалось холодным, а эль кислым. Но эль — то не она готовила, а мясо оказалось холодным, потому что не знала, когда отец вернется из поездки.