Михаил Гвор - Поражающий фактор. Те, кто выжил

— Нет, — буркнула литовка.

— А навыки откуда?

— Учили...

Тут Потап не выдержал.

— Послушай, Лайма! Прошлое ушло. Где, и на чьей стороне ты была до Войны, мне, мягко говоря, до лампочки. А вот знать, чего от тебя ожидать можно — хочется. Нам воевать вместе. Как я тебе спину подставлю, если скрываешь что-то? Оружие просишь, значит, доверия моего ищешь. А сама не доверяешь.

— Можьет, мне еще рассказать, с кем я спала? — пришурилась опасно. Словно прицелилась.

— Можешь и рассказать, если хочется. Шибко против не буду. Но больше интересно, где ты с винтарем так насобачилась. Для «белых колготок» молода слишком. А в литовскую армию женщин не берут. Да и армия там...

— Мама у меня снайпер. В Чечне воевала. Против вас, — девчонка замолчала, с вызовом глядя на майора. Не дождавшись реакции, продолжила, — она и учила. Сколько себя помню — всё время с оружьием. Вместо кукол патронами играла...

Потап молчал.

— Била би у меня вчера винтовка... — протянула Лайма.

— Ничего, на твою долю хватит. Из этих ни один не ушел. Но и другие найдутся. А винтовка у тебя теперь постоянно будет. Не отберу, не гляди тигрой лютой.

— А из-за мами не обижаетесь?

— Девочка, — устало произнес майор, — пусть бог разбирается, кто был прав, а кто не прав в тех войнах. Всё это покрылось толстым слоем радиоактивной пыли. Нам бы со своими проблемами разобраться и выжить... Здесь и сейчас. Мама — это мама. Литва — это Литва. А ты здесь. И, надеюсь, на нашей стороне.

— Спасибо, товарищ майор...

— Ну и ладушки. Перекур окончен. Следующая задача...

Как только вернулись из кишлака его ребята, Потап припахал всех. Малышу и Огневолку всунул по отделению, усиленному пулеметной парой, а Прынца повел знакомиться к девушке.

— Вах-вах! — Всплеснул руками Жора, — чему я могу научить мадемуазель? Литовские снайперши — лучшие в мире!

— Вот это и есть твоя задача — сделать из Лаймы литовскую снайпершу. Лучшую в мире. И из Олега с Лехой тоже... — Потап почувствовал, что брякнул что-то не то и поправился, — ...сделать снайперов. Чтобы с тобой две пары было.

Не только отдохнуть, даже дух перевести Владимиру не дали. Едва спихнул на друзей, снова ставших подчиненными, свежесобранное ополчение, как Леха притащил пополнение с Куликалон. Ехидную улыбку альпиниста майор понял, когда начал знакомиться с новобранцами. Семеро русских, один француз и два испанца! И на каком языке с ними разговаривать? Придется вспоминать надежно забытый английский...

А завтра в рейд, и наплевать, готовы к нему ребята или нет. Бодхани Ахмадов ждать не будет...

19 августа 2012 года

Кадыр лениво зевнул. Делать на посту было совершенно нечего. После ухода Ахмета дальше к Айни, никакая опасность сюда не могла добраться. Разве что урусские кяфиры решат прорываться из Варзоба в Пенджикент. Но тогда шум боя на перевале будет слышен часа за два до подхода первых людей. Скучно и делать нечего... Всех приличных девок, кого смогли отловить, перепробовали еще позавчера. Вчера последняя сдохла, у Вахара, да и самого Кадыра, были весьма специфические наклонности в женском вопросе... Остальные бабы попрятались... Других развлечений Кадыр не представлял... Разве что...

— Вахар, — окликнул он приятеля, похожего на самого Кадыра, как на родного брата, — бери своих, на дороге сладкого поищем. Скучно здесь. Фируз, подежурьте пока.

Увалень Фируз неспешно кивнул. Через десять минут «Нива» с четырьмя боевиками отвалила от поста и понеслась в сторону Айни...

Подробный план расписали еще с вечера. Но, как это зачастую и бывает — он не пережил и первого выстрела. Сбилось все. Вроде и первоочередные задачи наметили, и людей с избытком, и транспорта хватает...

Вот только, то замок на складе заест, и придется его срывать монтировкой, то не справится с управлением «кардан», и прямо с эстакады навернется грузовик, доверху набитый ящиками с патронами. То, начнут бойцы грузить томатную пасту с килькой, хоть не раз было сказано, что в первую очередь вывозится оружие. А солдатам что — склады рядом. Эту машину загрузим можно спать, других пока нету... Весело, одним словом.

Требовательно забубнила рация. Пчелинцев даже не услышал сперва в окружающем шуме. Пока кто-то из рядовых, на ухо не заорал :

— Тарищ майор, Вас рация хочет!

— Да... А, спасибо! — спохватился майор, и попытался отбежать подальше от грохота. Бойцы торопились и швыряли бедные ящики, не особо заботясь о целостности, мол, на месте разберемся. А нет — так и черт с ними, взорваться не должны. Лимит взрывов уже исчерпан.

— Сороковый, мать твою! — рация выражения уже не выбирала, и материлась на всю округу.

— На связи Сороковый. Кто орет, и что случилось?

— Сороковый, это Периметр беспокоит. Гости жалуют. Со стороны города идут. По прежнему маршруту. Огонь открывать?

— Какие, нахрен гости... — выругался Пчелинцев.

— Обычные. Те, что хуже татарина.

— Шутки отставить! Огонь не открывать! Наблюдение продолжать.

— Принял. Наблюдение продолжаю. Огонь не открываю. Роджер. — разочарованно ответила рация и замолкла, похрюкивая только изредка всплесками помех.

Шамсиджан внимательно посмотрел в зеркала заднего вида. Вроде никого. Спереди тоже. Рискнуть? Останавливаться не хотелось. Пока он едет, ему не грозит ничего. Только сумасшедший будет стрелять в заправщик. Пятнадцать тонн солярки в бочке и прицепе — надежная защита. А стоит остановиться... Но естество брало своё... Да и баки почти пусты. Перелить горючку из емкостей — не проблема, но за время, потраченное на эту операцию...

Самая большая беда заключалась в том, что Шамсиджан не знал, куда ехать... Работодатели из Душанбе, скорее всего, мертвы. Продавать горючку за сомоны — и что сейчас делать с этими бумажками? А за что-то еще... Попробовать протащить КАМАЗ в родной Ленгар нечего и мечтать, дальше Шамтуча не пройдет. Может, в Шамтуче и попытаться пристроить? Тамошние ребята тоже не подарок, но, по крайней мере, знакомые. Больше всего он мечтал махнуть машину вместе с грузом на «Ниву» (или УАЗ) и автомат. Но тот, у кого есть автомат, скорее расплатится одной пулей.

Надо решаться, скоро поворот на Сангистан, и дальше, к дому...

Он еще раз оглядел дорогу и рискнул. Заправщик остановился у обочины. Шамсиджан, не выпуская из руки монтировку, облегчился, наполнил баки и взялся за дверцу кабины. Вроде, обошлось... Пожалуй, в Шамтуч...

«Нива» вынырнула как из-под земли. Выскочивший с переднего сиденья здоровенный амбал дернул Шамсиджана за куртку. Камазист отмахнулся монтировкой. Удачно: голова нападавшего противно чмокнула и он завалился назад. Руки амбала разжались, но поздно, водителя с подножки сдернуло. А из «Нивы» вылезли еще трое, и уже держали жертву на прицеле автоматов.

Шамсиджан огляделся. Тупик. Пока он стоит так, что есть риск попасть в бочку, стрелять не будут. Но стоит дернуться к кабине...

— Какой горячий, да? — произнес один из тройки, похожий на получившего свое амбала, как две капли воды, — зачем кунака моего убил? Теперь бакшиш плати. Машины твоей хватит. Ключи кинь и иди своей дорогой.

Как далеко он успеет уйти, Шамсиджан понимал прекрасно. А что делать не представлял.

— Ну что молчишь, а? — продолжал бандит. — Не нравится бакшиш? А зачем Вахара убивал?

«Врезать ему, что ли, — мелькнула мысль, — всё одно подыхать, так хоть... минуту...»

— Хорошо! Пусть так будет, как ты говоришь. Держи ключи.

Шамсиджан сунул руку в карман, вытащил ключи и уронил их.

— Не нервничай так, — съязвил бандит, — можешь оставить, я сам подберу.

— Нет уж, отдать, так отдать. — Отозвался камазист, подбирая вместе с ключами пропитанную солярой тряпку и бросая ее на бочку.

По тряпке бежал веселый огонек. Старый фокус. Вся троица отшатнулась.

— Ты что, офигел! — заверещал бандит.

— Уматывайте к матери! Сам сгорю, но и вам, шакалам... — Шамсиджан теперь держал тряпку в руке, гадая, уберутся ли бандиты до того, как станет слишком жарко.

«Не смогу держать — взорву бочку, и хрен бы с ним».

— Брось тряпку! — орал амбал, — сдохнешь ведь!

— Он вряд ли. — Раздался спокойный голос откуда-то сверху. Говорили по-русски — А у тебя все шансы. Пушки на землю, три шага назад и лапки в небо.

Амбал резко повернулся направо и... три выстрела слились в один. Бандиты рухнули. Кто стрелял, Шамсиджан не видел, но ничего хорошего не ожидал. Какая разница, одни бандиты, другие... Тряпка начинала обжигать руки...

— Слышь, рулила, — раздался тот же голос, — ты не вздумай нас всех тут взорвать вместе со своим драндулетом. Никто тебя обижать не собирается.