Сергей Мусаниф - Имперские танцы
– Значит, это были не просто хулиганы? – уточнил Клозе.
– Если бы вы прожили на Эдеме хотя бы месяц, вы были бы уверены, что это так. Сложите два и два, господа. Днем Юлий встречается со мной, а вечером на него нападают. Кто-то очень не хочет, чтобы он продолжал интересоваться этим крейсером.
– Глупо было бы спрашивать у тебя, кто именно, – сказал Клозе.
– Совершенно верно, – сказал Асад. – Это было бы глупо.
– Выходит, за нами следили?
– Не исключено.
– Я ненавижу армию, – сказал Юлий.
– Может, это и не армия, – сказал Клозе.
– А свиньи умеют дышать вакуумом, – сказал Юлий. – Все гнусности, которые творятся на территории Империи, исходят от армии. Хотя бы самые крупные из них.
– По-моему, ты перегибаешь палку, – сказал Клозе.
– Он точно ее перегибает.
– Он всегда ее перегибает.
– Когда-нибудь он сломает ее к иблисовой матери.
– Спелись, канарейки, – констатировал Юлий.
– Жри! – сказали Клозе и Асад дуэтом.
На то, чтобы домучить салат, ему потребовалось еще сорок минут. После этого Клозе разрешил ему одну порцию коньяка и тщательно следил, чтобы официант не накапал лишнего. Глотнув, Юлий почувствовал некоторое облегчение и закурил.
– Итак, мы обсудили мои проблемы, наши проблемы и армейские проблемы, – сказал Юлий. – Теперь давайте обсудим что-нибудь глобальное. Асад, когда твой долбаный булыжник, который вы по недоразумению называете планетой, войдет в состав нашей великой и могучей Империи? Она, кстати, называется человеческой. Вы что, не люди, что ли?
– Моя свободолюбивая и гордая планета склонит колено перед вашей жалкой кучкой псевдоцивилизованных миров только тогда, когда ты ее возглавишь, о безродный сын шайтана и верблюдицы.
– Никогда, так никогда. Но маму не трогай. Про отца, кстати, можешь говорить все, что хочешь.
– Стоп, – сказал Клозе. – Я сейчас не понял. О чем вы говорите?
– Ни о чем, – сказал Юлий.
– Он еще не хвастался? – спросил Асад. – Странно.
– Я таким никогда не хвастаюсь, – сказал Юлий.
– О чем речь?! – взвыл Клозе. Официант от неожиданности чуть не уронил поднос с грязной посудой.
– Ты начал, ты и говори, – сказал Юлий в ответ на вопросительный взгляд Асада.
– Он внесен в официальный список наследования престола, – сказал Асад.
– В него внесены тысячи людей, – сказал Юлий.
– Восемьсот пятьдесят два. Но ты-то входишь в первую сотню.
– Мой прадед был женат на кузине племянника двоюродного внука младшего помощника конюха императора, – объяснил Юлий.
– Представляешь, какое у вас могло бы быть руководство? – спросил Асад у Клозе.
– Я даже не знал, что наследников целый список, – сказал Клозе. – Думал, их три-четыре человека. Дети, братья, внуки… Но восемь сотен, да еще и с твоей фамилией… Это у меня в голове не укладывается. И какой ты по счету?
– Семьдесят пятый, – признался Юлий.
– Ишь ты, – восхитился Клозе.
– Семьдесят шестой. У маркиза Дюваля на днях родился сын, – сказал Асад.
– И слава Богу, – сказал Юлий.
– Да, Аллах велик и милостив, – согласился Асад.
– Так со мной за одним столом сидит человек почти императорских кровей?
– Вот именно «почти», – сказал Юлий. – Передо мной семьдесят пять человек, и с каждым годом этот список все увеличивается. К счастью, у меня нет никаких шансов заполучить эту работу, и я бы предпочел, чтобы меня вообще вычеркнули из списка.
– Список велел составить Петр Первый, который не хотел, чтобы после его смерти началась война за престол и Империя бы распалась с гибелью того, кто ее создал, как это часто бывает. По его высочайшему повелению был составлен список, в котором тщательно указывалось, кто, кому и в каком порядке наследует. Но, по сути, шансы иссякают уже для второй части первой десятки, – рассказал имперцам гражданин планеты Хорезм.
– Откуда ты все это знаешь? – восхитился Клозе.
– Он же шпион, забыл? – сказал Юлий.
– Семьдесят пятый! – воскликнул Клозе.
– Семьдесят шестой, – сказал Юлий. – Надеюсь, Гай когда-нибудь женится и передо мной вырастет целая новая ветвь наследников.
– Ты не хочешь стать императором? – удивился Клозе.
– Никто в здравом уме не хочет стать императором, – сказал Юлий.
– Петр Первый хотел стать императором, – напомнил Клозе. – И стал.
– Я же сказал: никто в здравом уме, – сказал Юлий. – И замнем наш разговор на этой крамольной реплике.
– Семьдесят шестой! – восхитился Клозе.
ГЛАВА 4
Клозе теперь не отступал от него ни на шаг. Боялся повторения попытки Юлия утопиться в воде и коньяке одновременно.
Клозе был настолько впечатлен дальним родством Юлия с правящей фамилией, что стал считать себя ответственным за столь благородную кровь. Юлий надеялся, что у него это быстро пройдет.
Когда Юлий был молод, глуп и занимал в пресловутом списке наследования шестьдесят восьмое место, он был очень горд тем фактом, что является не просто дворянином, но стоит на верхней ступени иерархической лестницы. А когда он был ребенком и занимал шестьдесят пятую строчку, он даже мечтал, что когда-нибудь сам займет место верховного главнокомандующего и будет править железной рукой. Сначала он научился считать и понял, что этого никогда не случится, а потом он научился думать и остался весьма доволен тем фактом, что этого не случится никогда.
Ему нравилось быть графом. Мелким графом, младшим сыном своего отца, не имеющим прав на основной титул. Это предоставляло ему возможность пользоваться всеми привилегиями дворянства, но избавляло его от большей части дворянских неудобств. Конечно, главной привилегией дворянина было право умереть за императора, но вот как раз без этого Юлий надеялся обойтись.
Армия для него была обязательным и неприятным препятствием на пути к той праздной и приятной жизни, о которой он мечтал во время учебы в академии.
Все юноши в определенный период своей жизни проходят через период идеализма, когда им хочется совершать подвиги, достигать высокие цели и менять мир в лучшую сторону. У Юлия этот период закончился лет в двенадцать, когда его сверстники только входили в странную пору несбыточных мечтаний.
Юлию не нравился мир, но он не видел смысла его менять. И не имел ни малейшего желания это делать. Кому надо, пусть тот и меняет. А я как-нибудь обойдусь.
Юлий не знал, хотел ли менять мир Клозе. Но он понял, что Клозе твердо вознамерился сохранить для этого мира скромную персону Юлия.
Ношение огнестрельного оружия на Эдеме было запрещено даже имперским офицерам, но никто и ни при каких условиях не мог запретить дворянину носить его кастовое оружие – шпагу, а Клозе как-никак был бароном.
Юлий понятия не имел, где Клозе раздобыл эту полоску металла – скорее всего, в какой-нибудь антикварной лавке, но теперь он не расставался с ней, даже когда ходил в туалет, а укладываясь спать – ночевал он теперь в номере Юлия, – он всегда укладывал ее на пол рядом с диваном.
Ходить на пляж стало решительно неудобно.
Клозе в шортах, сандалиях и при шпаге выглядел, мягко говоря, нелепо.
Юлий так ему и сказал.
Пусть, сказал Клозе.
Это смешно, сказал Юлий. Люди будут над тобой смеяться.
Но Клозе уже включил титулованного дурака и на все провокации отвечал соответственно тупо.
Пусть смеются, сказал он. После того как первые пять весельчаков заведут специальные карманы, в которых будут носить отрезанные им, Клозе, уши, потешаться быстро перестанут.
Отрезать уши у мирных граждан противозаконно, возразил Юлий.
Значит, я буду вызывать всех на дуэль и отрезать уши в законном порядке, сказал Клозе.
Юлий отказался быть его секундантом на дуэлях для отрезания ушей.
Клозе призвал в секунданты Асада ад-Дина, и тот, в пику Юлию, сразу согласился.
История о том, как благородное личное оружие эпохи мушкетеров получило вторую жизнь в эпоху космических перелетов, орбитальных бомбардировок и высокоточного оружия, абсолютно лишена романтики и основана на обычном прагматизме.
Когда Петр Первый возродил институт дворянства, дворяне делились на два типа.
Первые были соратниками, боевыми друзьями императора, которые и вознесли Петра на престол. Свои титулы они получили за верность и силу, сполна заплатив за них кровью.
Вторые были возведены в дворянство по политическим причинам. В основном это были капиталисты – банкиры, экономисты, производители. Враждовать с ними было бы невыгодно, убивать их было чистым безумием, проще всего оказалось купить их лояльность. Но новоявленных дворян, обладающих огромными капиталами и способных нанять на эти деньги небольшие частные армии, тоже нужно было как-то контролировать.
