Константин Калбанов - Царство небесное
— Последний вопрос. Почему любому другому вы намяли бы бока, а мне терпеливо объясняете, хотя я и вижу, что хотите вколотить меня в землю по самую маковку?
— Негоже колотить того, на кого собираешься работать.
— А вы уверены, что я вас найму?
— Наймете, не наймете — но коли не прогоните Агнессу, то и выхода у вас нет. Я-то против был, хотел на графской земле хуторок арендовать, землицы там много, да захолустье, никому не хочется там селиться, а мне что, там и аренда подешевле.
— И что, граф с легкостью дал бы тебе в аренду эту землю?
— А в чем вопрос то? Я ведь ветеран, мне уж пяток лет как положен на графских землях надел, да еще и освобождение от пошлины в течении пяти лет.
— Так, стоп. Ладно. А Агнесса тут при чем?
— Так она мне еще там, на постоялом дворе глянулась, ну и я ей. Война да кровь уже опостылели, да уйти было некуда, а тут Агнесса.
— И ты воспылал любовью…
— Любовь — она с первенцем сама придет, а вот то, что вы за ней приданое даете, это совсем другое дело.
— Но там, на постоялом дворе, я ничего не говорил про приданое.
— Ну так и я уволился только сегодня, когда по городу слух пошел, что вы по пьянке хвалились за ваших девок приданое дать. А так-то оно конечно. Там-то я думал просто за вдовушкой приударить, ну и поразвлечь ее, а когда про приданое-то узнал, то и решил, что шансов у меня поболее чем у других будет.
— А она хоть знает, что это из-за приданного, а не от великой любви?
— Агнесса — она, конечно, крестьянка, да вот только не дура. Понимает, конечно, да только хочется ей за крепким мужиком сидеть, чтобы и себя, и ее оборонить мог.
— Слушай, да ведь что такое пять золотых для тебя? Ты ведь, небось, и побольше трофеями брал. Да вот хоть твое оружие, оно куда дороже пяти золотых.
— Не воин вы, господин Андрэ. Как же, и по полсотне золотых за раз у меня бывало, да только молод был, все по кабакам и спускал, на вино да на девок. А воин, что начинает в кубышку складывать, считай, уже покойник. Вон сэр Ричард — начал копить деньги, чтобы Кроусмарш выкупить, да поднять его, сделать своей вотчиной. И где он? Убит человеком, который и драться-то не умеет. А про оружие, это вы зря. Воин никогда не продаст свое оружие, оно ведь мне не раз жизнь спасало, кольчуга вся в починенных прорехах, она же как мамка обнимает, а клинки как сынки к ногам льнут, лук как ловчий сокол за спиной жмется.
— Да ты прямо поэт.
— Я воин. Но готов стать крестьянином.
— Ну, для начала Агнесса должна тебя выбрать.
— Так уже, господин Андрэ. Только спросить вашей воли желает.
— А чего спрашивать-то. Я ее не держу, может за мной увязаться, а может сама обустраиваться с тобой. Я и так, и так не возражаю.
Подытожив разговор, Андрей направился к Эндрю, который уже ждал его с переметной сумой на плече, и судя по впившимся в его плечо лямкам, вес у этой сумы был немалый. Молча переглянувшись, они направились к выходу.
Улица встретила их ясной погодой, солнце по-весеннему тепло пригревало, как любил говорить Андрей — оно было ласковым, как женщина. В лицо ударил свежий воздух, и он не смог удержаться чтобы не вдохнуть полной грудью, после несколько душноватой гостиницы здесь был прямо-таки рай. Андрей буквально почувствовал, как по жилам потекла энергия, будто и не было тяжкого похмелья.
— Хорошо-то как.
— Для тебя уже не воняет в наших городах? — не удержался от шпильки купец.
— Кажется, я уже привык, да и смотря с чем сравнивать. В такую погоду в помещении душно, не находишь?
— Кто бы спорил. Слушай, как тебе это удается? Еще час назад, ты умирал с похмелья, а теперь даже лицо не опухшее.
— Сам не знаю, — слукавил Андрей, подозревая, что в дело включилась его обновленная иммунная система, яростно отстаивая интересы организма против покушений на него извне. — Лучше скажи, что вызнал.
— Это Джеф, ветеран графской дружины, всю жизнь прослужил у него. В этой таверне появился впервые. Вроде как собирается свататься к Агнессе. Даниеэль сказал, что вчера в подпитии ты обещал за нашими девками приданое, а многие это слышали, вот с утра в трактир и подвалило народу. Видал, сколько мужичков, и горожане и крестьяне, что на рынок приехали. Кстати к Агнессе он подкатывал еще на постоялом дворе.
— Знаю, — и Андрей рассказал то, что ему поведал Джеф.
Внимательно выслушав рассказ, Эндрю только пожал плечами.
— Ну, все сходится.
— Конечно, сходится. Граф подослал мне своего человека, чтобы не терять меня из виду.
— Ты думаешь, Джеф соглядатай? — искренне удивился его высказыванию Эндрю.
— Разумеется, — Встретив недоуменный взгляд друга, Андрей решил объяснить. — Понимаешь, я раньше, в том мире, работал в, скажем так, страже. Поэтому когда все слишком гладко и правильно, а так не должно быть никогда, предпочитаю считать, что меня обманывают, а здесь все так гладко — не подкопаешься. Ну смотри, и с Агнессой он пытался закрутить еще на постоялом дворе, да времени не достало, и в отставку он уходит, планируя расположиться в тихом уголке, как раз то, что мне и нужно. Слишком много совпадений.
— Так скажи Агнессе, что он тебе не угоден, и дело с концом. Она тебя послушает.
— Ни за что. Шпион, о котором знаешь, уже не шпион, это первое. Второе: графу придется опять ломать голову, чтобы подсадить ко мне кого-либо поправдоподобнее, а это опять расстройство. Опять же, иди думай, как закинуть мне идею о тихом уголке. Зачем лишний раз раздражать властителя этих земель, тем более, что он весьма благосклонно отнесся ко мне. Конечно, он думает о выгоде для себя, ну так это и хорошо: пока он ждет от меня выгоду, то будет проявлять и посильную заботу.
* * *Идти по улицам города оказалось весьма увлекательным занятием. До этого Андрей так и не смог внимательно присмотреться к городу и горожанам. Сначала он едва успевал вертеть головой по сторонам, всматриваясь в дома и кварталы, так похожие на старые кварталы европейских городов и в то же время отличающиеся от них. Теперь, идя по улицам города и ведя не спешную беседу с Эндрю, он наверстывал упущенное.
Казалось, что он попал на киноэкран с историческим фильмом. Все эти люди в странной одежде… Впрочем, странно здесь скорее выглядел он в своем камуфляже и абсолютно лысый, хотя волосы уже начали отрастать колючим ежиком. На удивление Йорк оказался вполне многолюдным. Люди спешили или брели не торопясь, каждый по своим делам, одни шли молча, другие увлеченно о чем-то говорили, внося свой вклад в гудящий шум города.
Вскоре они оказались возле высокого глухого забора с небольшими воротами и калиткой в одной из створок. Ворота были сделаны из прочной древесины и укреплены железными полосами, что говорило как о достатке хозяина, так и о том, что к безопасности здесь относятся серьезно. Эти ворота без тарана вышибить было невозможно.
Подойдя к калитке, Эндрю взял в руки деревянный молоток, подвешенный на веревочке, и уверено постучал им по медной пластине на калитке. Не прошло и минуты, как маленькое смотровое окошечко в калитке на уровне глаз отворилось, и на них уставилась внимательная пара глаз, а вполне приятный голос спросил:
— Что угодно господам?
— Нам угодно встретиться с мэтром Вайли.
— Господин ждет вас?
— Нет. Но ты доложи, что к нему пришел Эндрю Бэлтон.
— Ожидайте.
Окошечко захлопнулось. Андрей попытался услышать шаги удаляющегося дворецкого, но так ничего и не услышал. О чем и сказал Эндрю.
— А чему тут удивляться-то? У Вайли самые вышколенные слуги в Йорке. А дворецкий так и вовсе клад. Умение же бесшумно передвигаться — это большое преимущество, ведь, открыв окошечко, можно и клинок в лицо получить. А бесшумно подойдя к калитке, он уже по шуму за ней может представить себе, кто именно пожаловал к его господину. Да и окошко — это только средство для вежливого общения, перед этим он обозрел нас через какое-либо потайное отверстие.
— Серьезный ювелир, — ухмыльнувшись, констатировал Андрей.
— Слишком большие деньги. Без осторожности никуда. Но без него нам не обойтись. Только Вайли сможет обменять такое количество золота, больше это никому не по карману. Он ведь еще и меняла. Все крупные купцы имеют дело только с ним.
Андрей на слова купца только понимающе кивнул. Он уже знал, что менялы в этом мире выполняли и роль банкиров. Они ссужали деньгами под проценты, брали деньги в рост, а также обменивали деньги других государств на местные. Казалось бы, здесь и существовало-то всего три государства людей, но не все было так просто и безоблачно. Франция отливала свои деньги, Германия вообще отличалась тем, что, будучи поделена на множество самостоятельных княжеств, имела больше дюжины монетных дворов, отливавших свои монеты. Это было одним из показателей суверенитета. Так что внутри государства было принято пользоваться своей валютой, а обменять ее можно было у таких вот менял.
