Вадим Панов - Куколка последней надежды
— Это невозможно устроить, — горестно вздохнул Копыто. — Проклятые интриганы откладывали наш бой под возмутительно надуманными предлогами и оставили только этого соперника. Все плохо.
— И что делать? — Чтобы родить этот вопрос, осу потребовалось всего ничего времени, каких-то полминуты.
— Ты должен помочь Громовержцу. Помочь себе. Ты должен утереть нос проклятым завистникам!
— Я должен выйти на ринг?
— Нет, — нахмурился Копыто. «Интересная мысль!» — Этого пока не требуется. — Голос уйбуя стал сух и деловит. — Где твои крысы?
— Здесь, — машинально ответил ос. — В смысле, где-то в подвале.
— Я слышал, они у тебя всякое дерь… гм… Мне говорили, что ваши крысы могут прогрызть даже бетон?
— Могут, — кротко кивнул ос. — Не быстро, конечно, но могут. Бетон на самом деле лучше взрывать.
— А металлопротеин они сожрут?
— Это из которого големов делают?
— Вот-вот.
— Сожрут, — уверенно ответил Чуя, его глаза начали закатываться. — Лет десять назад, славный и великий воин, барон Зеленого Дома Мудрополк, попытался прорваться к Цитадели через Лабиринт. В его армии было много боевых големов. — Речь оса постепенно приобретала напевную окраску. — Об этой победе храбрые воины Оси сложили не одну балладу…
Грустная и поучительная история о том, как пятьдесят злобных кукол барона были съедены крысами в тесных коридорах Лабиринта, в свое время здорово насмешила Тайный Город. Навы тогда направили в Зеленый Дом остроумную ноту, выдержанную в оскорбительно-язвительном тоне, а осы были надолго обеспечены пропитанием.
Тем временем Чуя начал затягивать первый куплет баллады, но Копыто склонился прямо к лицу крысолова и, резко тряхнув его за грудки, горячо зашептал:
— Понимаешь, Чуя, мы знаем, где они прячут Ящера. И еще знаем, что сейчас он выключен — мастер Любаша активизирует монстра только перед боем…
Контейнер закрыл глаза и прошептал:
— Рыцари нас убьют!
— Не убьют, — так же тихо ответил ему Иголка. — Любаша из Зеленого Дома, а рыцари не упустят возможности выставить ведьму полной дурой.
* * *— Ваш голем готов? — Гуго де Лаэрт холодно посмотрел на Копыто.
— Так готов, как ни один голем на этом Турнире! — хвастливо ответил уйбуй. — Он сотрет в порошок это чванливое чудовище. Он…
— Благодарю, я понял.
Маршал-распорядитель перевел взгляд на стоящего в синем углу Громовержца. Оливковый уродец улыбался, обнажая желтые кривые клыки, и неуверенно помахивал двумя ятаганами.
— Хорошо. В красный угол ринга вызывается голем Бессмертный Ящер, мастер Любаша, Зеленый Дом!
Немногочисленная публика благосклонно зааплодировала, но, когда из технического коридора появился Ящер, хлопки довольно быстро сошли на нет. Двигалась зубастая кукла весьма странно: слишком дергано, временами напоминая Лунатика, и слишком медленно.
— У вас все в порядке? — удивленно осведомился Гуго.
Любаша озабоченно махнула рукой.
— Он еще не пришел в себя после активизации.
— Он просто трусит! — заржал Копыто. — Знает, что Громовержец разорвет его на части!
Иголка ткнул кулаком в спину оливкового, и Грэмми воинственно потряс ятаганами. Осы, сидящие на задних рядах, радостно завопили.
— Объявляю начало…
Речь Гуго была прервана удивленным гулом: Ящер попытался перелезть через ограждения ринга, но его нога неожиданно подломилась, и голем рухнул на пол.
— Что случилось?
Мастер Любаша нервно подскочила к Ящеру, схватила его за лапу и удивленно вскрикнула: массивная, с острыми когтями длань легко отделилась от тела и осталась в ее руке. Не чувствующий боли голем грустно смотрел на хозяйку. Сектор Красных Шапок взорвался язвительными воплями.
— Ничего не понимаю…
— Вы сможете провести бой? — поинтересовался Гуго.
— Как? — Любаша потрясла в воздухе оторвавшейся конечностью. — Как это произошло, я хотела бы знать? Кто отгрыз лапу моему голему?!!
Она швырнула когтистую конечность на ринг и быстро направилась к техническому коридору. Гуго подозрительно посмотрел на беснующихся Красных Шапок, вздохнул и зычно объявил:
— Администрация проведет серьезное расследование данного инцидента. О результатах расследования будет сообщено позднее. А пока… — Он помолчал. — В связи с невозможностью проведения боя я засчитываю… техническое поражение Ящеру. Голем Громовержец объявляется участником четвертьфинала!
Счастливый Контейнер выпрыгнул на ринг и сгреб Грэмми в охапку.
* * *Окрестности аэропорта J.F.K.
США, Нью-Йорк, 6 сентября, пятница,
08.23 (время местное)
Никто не сомневается, что в другой ситуации летчики сумели бы бросить падающий самолет в лес. Или на пустынное поле. Или в озеро. Ни один пилот не направил бы машину на жилые дома. Погибая сам, он всеми силами постарался бы избежать дополнительных жертв. Это закон для всех пилотов, закон для любого нормального человека. Но у капитана злополучного «Боинга» не было возможности влиять на ситуацию — его машина потеряла управление задолго до соприкосновения с землей, и тонны металла обрушились на мирный квартал, застроенный стандартными двухэтажными домиками. Мощный взрыв смешал железо с деревом, авиационную электронику с бытовой техникой, алюминиевую обшивку с металлочерепицей. Два дома, еще мгновение назад радующие глаз прохожих, смешались с самолетом в кошмарный коктейль. Казалось, что в этой адской смеси не способно выжить ни одно живое существо, но…
Среди жуткой кучи костей, кресел, переломанной мебели и битого стекла, среди камней и расплавленного металла, по которому скользили языки пламени, в самом эпицентре ужасающей катастрофы, вдруг кто-то зашевелился. Тихий стон не услышал никто: спасатели еще не подъехали, а шокированные обитатели квартала не рисковали приближаться к месту трагедии.
Стон прервался, повторился опять, и среди обломков красавца «Боинга» появилась голова единственного оставшегося в живых пассажира несчастливого авиарейса. Странная голова. Издалека ее еще можно было принять за человеческую, но только издалека. Лысый череп украшали короткие рога, надбровные дуги низко нависали над глубоко запавшими глазами, горящими пронзительным зеленым, нос обозначали два черных провала, а лишенный губ рот не скрывал мощных клыков. Существо, пытающееся выбраться из-под обломков, даже в таком, почти беспомощном состоянии, было способно внушить дикий ужас. Оно не было человеком. Да и какой человек мог выжить в этом аду?
Сдавленный обломками монстр отчаянно пытался освободиться. Он подался вперед, из-под кучи выглянули мощные плечи, замер, набираясь сил, еще рывок, и дикая боль заставила существо вновь издать полустон-полурычание. Сознание ушло, рогатая голова безвольно упала на оплавленные камни, но когтистая лапа продолжала крепко сжимать элегантную дамскую сумочку.
* * *Первая пожарная машина подъехала через восемь минут после катастрофы, почти сразу же за ней подоспели полицейские и две медицинские бригады. Тихий квартал наполнился воем сирен.
Место трагедии оцепили, спасатели бросились к дымящимся развалинам, в тщетной надежде отыскать хоть кого-то живого, а собравшихся вокруг зевак уже штурмовали телевизионные стервятники — неизменные спутники любой драмы.
— Я видела, как он падает! Это было ужасно! Я даже не поняла, что произошло! Какая-то туча закрыла солнце! А потом я сказала себе: боже мой, это же самолет! Он падает!
Один из двигателей «Боинга» вызвал пожар в гараже, пламя стремительно заливали, и оператор не знал, кого снимать: работу спасателей или говорливую свидетельницу. Картинка прыгала с одного объекта на другой.
— Я крикнула: «Исаак, Исаак!» Исаак — это мой муж! Я крикнула: «Исаак, скорее сюда!» Он тоже выбежал во двор!
Крашеная матрона стискивала на необъятной груди толстые руки. Ее носатый муженек откашлялся и, воспользовавшись драматической паузой супруги, влез в кадр:
— Я видел, как фюзеляж упал на дом мистера Аранзона. Слава богу, что не на детскую площадку! Бедный мистер Аранзон. Это было так интересно.
Тем временем матрона перевела дух и немедленно вернула себе внимание оператора:
— А еще я сказала: «Боже мой, Исаак, ведь в этом самолете могли оказаться мы!»
— Мы с женой собирались лететь в Мексику…
— Исаак хорошо поработал в этом году и заслужил отдых.
— У меня небольшая фирма…
— Это такая трагедия!
— Просто ужас!
— Скажите, вы успеете передать мое интервью в блок новостей?
— У нас прямая трансляция, — буркнул оператор.
— Что же вы не сказали?!! Исаак, скорее включай видеомагнитофон: нас показывают по телевизору!! Скорее позвони маме!! Она должна это видеть!!
Оператор выругался сквозь зубы, но тихое проклятие не попало на звуковую дорожку — он был профессионалом и знал, как громко можно говорить во время съемки. В кадре вновь появился план развалин, обломки «Боинга», почти потушенный гараж, сосредоточенные лица спасателей. Оператор стоял довольно далеко от места трагедии, а потому на его пленке не оказалось самого главного. Он не сумел заснять вытаращенные глаза одного из спасателей, вынырнувшего из самого эпицентра катастрофы, и не услышал его испуганный крик:
