Сурен Цормудян - Странник
Ганс схватился за голову. Жуткая боль возникла в черепе, и он вдруг подумал, что сидящее там существо хочет покинуть его тело, а значит, забрать с собой его жизнь.
— Нет, — забормотал нацист, испытывая жуткую боль и сжимая руками голову. Он упал на колени. — Прошу, нет. Не покидай.
И мозз снова ощутил сильнейший в человеке страх. Так-то лучше.
— Повинуйся мне! — приказал носителю мозз.
— Да! Только не уходи!
— Ненавидь, но бойся!
— Да!
— Страх и ненависть — вот вся твоя жизнь!
— Да!
— Я твой господин!
— Да!
— Я твой фюрер!
— ДА!!!
* * *Странник с трудом заставил вичуху сесть на крышу длинного, частично обвалившегося строения. Тварь уже явно не хотела слушаться. Они спрыгнули со спины летающего монстра, и Странник попятился назад, пряча за собой Сергея. Вичуха, угрожающе клекоча и сложив свои перепончатые крылья, медленно наступала на них.
— Кшша! — закричал Странник мутанту, взмахнув руками.
Чудище остановилось и клацнуло зубастым клювом.
— Дай я ее грохну! — Маломальский выскочил из-за спины напарника, вскидывая автомат.
Вичуха тут же оживилась и снова неистово заорала, продолжая наступать.
— Назад, идиот! — заорал Странник, опять загораживая Сергея: вичуху, похоже, интересовал только он, человек. — Кшша! Кшшша!!!
Мутант еще раз клацнул клювом и вдруг взмыл в небо. Сделал над ними несколько кругов и полетел прочь.
Сергей осмотрелся. Архитектурный институт оказался как раз напротив того здания, крышу которого они сейчас топтали. Оба крыла института были обрушены, а центральная часть сильно выгорела. Однако главный холл был еще цел. Если в здании и спрятан бронетранспортер, то он дол жен быть где-то там.
— Блин, Стран Страныч! Ты там припарковать этот вертолет не мог? — Маломальский показал рукой на руины института.
— Плохо. Совсем плохо, — сокрушался его спутник, глядя куда-то в сторону.
— Вот и я говорю…
— Нет, Сергей. Ты не понял! — И Странник показал на небо.
Вичуха не улетела далеко. Она кружила над остатками здания, где некогда была Государственная Научно-техническая библиотека, и явно чего-то ждала. Осмотревшись, Сергей понял, чего именно: к ним неслась целая стая ее сородичей. Черные тени застилали небо.
— Твою же мать, — выдохнул Маломальский. — Да мы весь город переполошили. Твари, походу, план «Перехват» объявили. И что нам теперь делать, циркач?
— Опять бежать!
* * *Он спустился на Тверскую, совершенно не реагируя на вопросы охранного поста, что сыпались ему вслед. Встал в центре зала и окинул взглядом полукруглый свод, с которого свисали полотнища с трехконечными свастиками. Вдали виднелся огромный плакат, на котором были в профиль изображены мужчина и женщина с угловатыми каменными лицами. Внизу красовалась надпись:
«Каждый мужчина — это солдат! Каждая женщина — мать солдата!»
Жители Рейха обступили Ганса — на вид обычного парня: молодого, худощавого, со впалыми щеками и рыжей челкой на коротко остриженной голове.
— Что случилось? — раздавалось из обступающей его толпы. — Где Ульрих? Что с Руделем? В чем дело? Где Гесс? Где его парни?
Ганс спокойно стоял на месте, окидывая внимательным, презрительным взглядом толпящихся вокруг человечишек. Заглядывал каждому в глаза. Как же они боятся, когда чего-то не понимают… И когда вот так на них смотришь. Не целишься. Не угрожаешь клыками или когтями. Просто смотришь… Им хватает.
Страх и ненависть. Ненавидящий страх. Вот все, что нужно. Это самое главное оружие, дарованное людям эволюцией взамен всех отсутствующих достоинств.
— Вы! — заорал вдруг Ганс, обведя толпу вокруг себя вытянутой рукой с оттопыренным указательным пальцем. — Вы все! Дерьмо!
— Что? Ты берега попутал, что ли? — раздался возмущенный возглас.
— Ничтожества! — взревел Ганс. — Вы называете себя избранными! Считаете, что принадлежите к высшей расе! Смешно! Вы просто жалкие ничтожества!
— Хватанул парень рак мозга, — зашуршал кто-то в толпе. — Вот и шляйся поверху, облучайся…
— Хотите возразить?! Мне одному?! А всему миру — слабо?! Что вы называете Четвертым рейхом?! Три станции в метро?! Вы позорите священное имя настоящего Рейха! Позорите тысячу лет его непреходящего величия! Три жалких клочка бетона в огромном мире, который больше нам не принадлежит! В мире, который отобрали у нас генетические уроды, мутанты! Да мы просто догниваем в канализационных сливах! И вы называете себя высшей расой?!
— Не без этого… — буркнул кто-то рядом.
— Весь этот треп, бесконечный и бессмысленный треп о нашем господстве! О том, что мы будем править миром… Брехня! Нам врут — беззастенчиво, нагло, а мы верим! Вы верите! Нас просто хотят усыпить, сгноить в этой дыре! Нам навязали позорное перемирие с нашими вековыми врагами! И мы схавали! Поверили! Мы, раса господ, избранные… Нас посадили на цепь! Кинули нам вонючую кость обещаний! И мы торчим тут, под землей, в аду, и гложем эту кость, обсасываем ее, и мечтаем, мечтаем о завтрашнем мировом господстве! Только завтра мы уже подохнем!
— Никогда его таким не видели… — шептались в толпе. — Может, он это, одержимый?
— Дело молотит! — возражали им. — Поскладнее нашего фюрера говорит!
— Довольно терпеть! Хватит верить политиканам! Они хотят одного: чтобы мы слушались их! Мы не господа, мы рабы для них! Это надо прекратить! И мы можем это прекратить! — исступленно орал Ганс.
Прямо на глазах собравшихся в зале творилось странное. Творилось чудо. Люди словно забывали того, прежнего Ганса. Слова рядового штурмовика вступали в резонанс с биением их сердец, и они видели перед собой не рыжего парнишку, а вожака. Тщедушный солдат словно увеличивался в размерах, рос.
Стоящий позади толпы высокий, с гладко выбритым черепом комендант нахмурился и толкнул двух своих помощников.
— Так, ты, быстро к гауляйтеру. Передай, что тут у нас бунт назревает. А ты — бегом в гестапо. Скажи, я приказал поднять комендантский взвод. Надо срочно арестовать смутьяна и пресечь возможные беспорядки.
А под сводами станции все гремели чеканные слова:
— Мы можем! Мы должны! Подняться с колен! Подчинить себе метро! Одним стальным ударом! Сломать хребет красным! Взять Полис! Посадить на цепь унтерменшей! И вместе! Все! Выйти на поверхность! Мы! Можем! Вычистить! Огнем и мечом! Мир наверху! Истребить монстров! Уничтожить гадов! Генетических уродов! Установить там свою власть! Власть высшей расы! Вы — избранные! Иначе все вы сдохнете! Сегодня все мои товарищи были убиты! И эти монстры придут за вами! Если мы не сплотимся! Не сожмем кулаки! И не будем бить! Грызть! Рвать! Иначе уничтожат вас! Сожрут ваших детей! Проснитесь! Я пришел, чтобы напомнить вам — вы сверхчеловеки! Вы — сверхчеловеки! Но право рождения еще не дает вам право ими называться! Так поднимите головы, стисните зубы, сожмите кулаки и возьмитесь за оружие! Вы не нужны силе жизни и борьбы, если в вас нет достаточной злости, чтобы впиться в глотку самой жизни и доказать, кто вы есть на самом деле! И я повторяю вам! Вы — сверхчеловеки!
— Мы — сверхчеловеки… — словно под гипнозом, послушно повторила толпа.
* * *Сергей дал еще одну очередь в чернеющий дверной проем. Что бы там ни было, оно прекратило рычать, а потом послышался глухой звук падающего тела.
Они снова торопливо двинулись по лестнице вниз. Следующий лестничный пролет отсутствовал. Его обломки валялись внизу на ступеньках.
— Черт! Прыгать, что ли? — заворчал Маломальский.
— На вичуху прыгал, — сказал Странник с улыбкой. — Просто победи страх…
— Иди ты…
Маломальский оттолкнулся и рухнул на нижний этаж, ударившись плечом о стену и подняв облако пыли. И тут же из мрака появилась огромная тень. Существо было мохнатым, и оно предвкушающе поскуливало.
Сергей попятился назад и, потеряв точку опоры, покатился по лестнице вниз.
Странник принял звериную, угрожающую позу и злобно зарычал, швыряя в тварь обломки штукатурки. Это неожиданно подействовало. Существо фыркнуло и исчезло в темноте, нырнув в один из дверных проемов.
— Сергей, ты как? — крикнул вниз Странник.
Маломальский закряхтел.
— Меня за сегодняшнюю ночь две тысячи тридцать третий раз чуть не сожрали. Плюс я ударился рукой, которую до этого проткнул стигмат, и вдобавок грохнулся с лестницы. А так все нормально, друг. Я бы сказал, что все ништяк.
— А что такое ништяк?
— Спускайся вниз! — заорал сталкер. — И помоги мне подняться! Я застрял в этих обломках!
Напарник спрыгнул более удачно. Он быстро спустился к товарищу и помог ему освободиться от обломков.
— Спасибо, — недовольно проворчал Маломальский, отряхиваясь.
