Андрей Круз - Эпоха мёртвых. Начало

Когда милиция подъехала, нападавшего на улице перед воротами не было, а пострадавший чувствовал себя очень плохо. Ему оказали возможную первую помощь, израсходовав все бинты из аптечки, имеющейся в сервисе, и той, которая была в патрульной машине. Затем прибыла «скорая», которая забрала теряющего сознание человека, а милицейские машины покатили осматривать район в поисках опасного психа.

К удивлению медиков, хотя раны, несмотря на их тяжесть, не должны были угрожать жизни пациента, тот скончался через семь минут после того, как его уложили на носилки. И медики смотрели в другую сторону, когда труп начал шевелиться.

Саму «скорую», с обильными следами крови внутри, врезавшуюся в ствол дерева и перевёрнутую, обнаружили лишь через два часа. Ни пациента, ни водителя, ни доктора с медсестрой в ней не было.

Милиция

20 марта, вторник, очень раннее утро

— Смотри, не он?

Водитель патрульного «уазика», младший сержант Мухин, показал на человека, стоящего у стены дома и тупо глядящего на подъехавшую машину.

— А вот посмотрим… — Сидящий рядом старшина Иванов направил на того луч прожектора. — Точно, он.

Человек, которого обнаружил патруль, был одет в чёрную форму с шевроном на рукаве, высокие ботинки-берцы. Очень бледный, лицо, измазанное кровью, кровью пропитана вся одежда спереди, даже на чёрном фоне это было заметно.

— Итить твою мать… вампир прямо… жуть. Что у него с глазами?

— Вроде ничего, просто дурные. Псих всё же или обдолбался чем-то. Выходим. Страхуй меня с автоматом, чёрт его знает, на что он способен. Видишь, какой здоровый…

Милиционеры вышли из машины. Мухин с АКСУ[2] в руках сместился левее, а Иванов положил руку на дубинку.

— Уважаемый! Документы можно ваши посмотреть?

Остановленный никак не прореагировал на окрик старшины, продолжая просто разглядывать того. Иванов сделал пару шагов ему навстречу, чуть забирая правее, чтобы не перекрыть сектор огня Мухину.

— Документы попрошу.

Подходить ближе к остановленному старшине не хотелось, и виной всему был его взгляд. «Как будто сожрать собирается», — подумалось милиционеру. Он вдруг вспомнил, где он видел похожий взгляд — в передаче про акул по телевизору, которую смотрел с детьми в воскресенье. Точно такой же, чёрный как сама смерть и немигающий.

— Ну, что там непонятно? — повысил голос Иванов, но не для того, чтобы напугать задержанного, а скорее для того, чтобы заглушить свой страх, который ему внушал этот слегка покачивающийся, испачканный в крови бледный человек со страшными глазами. Старшина даже вытащил дубинку из кольца. Хотелось вытащить пистолет, но противник пока не угрожал оружием, и к тому же старшина управлялся дубинкой очень ловко. Мухин слева лязгнул затвором автомата, показав задержанному, что шутить здесь никто не намерен.

Движение с дубинкой как будто послужило сигналом психу, и тот рванулся к Иванову, вытягивая руки и раскрыв окровавленный рот. Рефлексы старшины сработали раньше его разума, и дубинка, описав дугу слева направо и снизу вверх, пришла в соприкосновение с правой скулой нападавшего. Этого точного удара всегда хватало для завершения дискуссии. Но измаранный кровью атакующий псих как будто даже не почувствовал этого. Он схватил руку Иванова и вцепился в неё зубами со страшной силой, будто зажав в тиски.

— М-мать! — заорал старшина, стараясь вырвать руку и осыпая напавшего ударами дубинки, которых тот по-прежнему словно и не чувствовал.

Плотная ткань формы всё же подалась под зубами психа, показалась кровь. Глаза напавшего при этом смотрели в лицо Иванова, и тот почувствовал, как на него накатывает волна самого настоящего, невероятного ужаса. Краем глаза он увидел, как слева подскочил Мухин и со страшной силой ударил психа по голове каркасным прикладом автомата. Удар был очень силён, Мухин был парнем молодым и здоровым, психа отшвырнуло в сторону и бросило на асфальт. Иванову показалось, что он услышал, как треснул череп нападавшего. Милиционеры же, не сговариваясь, вместо того, чтобы вязать наручниками поверженного противника, отбежали к машине. Слишком он был странный и слишком страшный. Иванов бросил дубинку на асфальт и выхватил из кобуры новый ПММ, которыми их перевооружили совсем недавно. Мухин навёл на лежащего на асфальте противника ствол автомата.

— Уб-б-бил? — спросил его Иванов, заикаясь от страха.

— Не знаю, наверное… — дрожащим голосом ответил Мухин. — Так дал, что руки заболели. Смотри, ни хрена, шевелится!

Действительно, противник зашевелился и начал вставать на ноги.

— Итить твою, он что, Терминатор? — пробормотал Мухин.

— Не знаю… у психов бывает такое, говорят. Эй, ты, лежать! — заорал старшина.

Окровавленный бледный человек не обратил на крик никакого внимания, а встал и решительно направился к милиционерам. Нервы у тех сдали окончательно, и в грудь их противника ударили пули из автомата и пистолета. Человек в чёрной форме покачнулся и, даже не моргнув, пошёл дальше.

— Опаный по голове, да что же это? — крикнул Мухин, попятившись.

— На, зараза! — заорал, заглушая свой страх, Иванов и один за другим выпустил все десять оставшихся в пистолетном магазине патронов в голову противника.

Тот упал и больше не шевелился.

— Во как… Вот так и лежи, — сказал Мухин. — Я наших вызываю.

— Перевязаться помоги мне, прокусил он мне рукав, сволочь такая, — сказал старшина, глядя на кровавое пятно на своей руке. — Хрен его знает, когда он зубы чистил. И кровищи там у него… ещё СПИДом наградит.

«Террористы»

20 марта, вторник, раннее утро

Маргарита уже пять минут стояла возле двери в комнату Семёна и стучала в неё. За ней стояли, столпившись в коридоре, Давид Самуилович, их папа, доктор Лозовский, приятель папы, которого вызвали на дом, там же стояла мама, Белла Семёновна. Дверь была заперта изнутри, за ней были слышны какие-то звуки, но никто не открывал.

— Сеня! Сеня, открой нам, пожалуйста! — крикнула Белла Семёновна.

Никакой видимой реакции на её слова не произошло. Дверь по-прежнему была закрыта, за ней слышалась возня.

— Нет, ну сколько так может продолжаться! — заявил Давид Самуилович, среднего роста массивный широкозадый мужик с поразительно нахрапистым характером, благодаря которому он и сделал свою телевизионную карьеру. — Семён, открой немедленно, или я вышибу дверь! Доктор приехал!

— Может, не стоит так сурово? — тихо спросил Лозовский.

— С этим лоботрясом ещё не так надо! Мало я его от тюрьмы в своё время отмазывал? А что он сейчас натворил? Он даже не говорит! Семён, открой, я сказал. Открой! — ещё повысил голос Давид Самуилович, продолжая колотить жирной волосатой ладонью по дверной филёнке.