Николай Побережник - Эрта. Время сирот

— Угу.

— То–тоже. Ладно, дело сделано, к вечеру завести мастеров, пусть принимаются за работу, и поглядывайте тут, вдруг объявится этот Кинт…

— Вы говорили, он на рынке работал?

— Да, вроде бы, хотя точно не знаю, но вы там покрутитесь, может, и узнаете чего… У него шрам над правой бровью, приметный такой.

— Слушаюсь.

— Я к Арку, а вы тут занимайтесь… и отмойте спальню от крови.

У Кинта кружилась голова, кисти рук побелели от напряжения и он, оцепенев, не мог пошевелиться, слезы стекали из уголков глаз, хотелось выскочить и расстрелять всех, кто находился во дворе, но силы оставили Кинта, услышанное его просто раздавило и опустошило… выходило что простодушная Мила все рассказала. Тогда Жорэ или его молодчики убили ее и детей, а потом организовали нападение на поезд, с одной лишь целью — убить Чагала. Все усилия, все жертвы напрасны… Арк и Жорэ в конечном счете все равно добились своего, да еще и злодеяния свои свалили на Кинта.

Дождавшись, когда повозка с Жорэ уедет, а двое удалятся со двора, Кинт выполз из–под повозки и бегом покинул двор…

До позднего вечера Кинт просидел в выброшенной на берег старой рыбацкой шхуне, недалеко от грузового пирса в порту. Он даже не понял, как оказался здесь… покинув двор дома Чагала он бежал что есть сил, перед глазами все плыло, собрать мысли в кучу не получалось, его то бил озноб, то бросало в жар. Забравшись на шхуну, Кинт зарылся в кучу старых и прогнивших сетей, а спустя некоторое время провалился в сон. Его разбудил гудок отходящего от пирса парохода, прильнув к дыре в борту, Кинт осмотрелся. Уже стемнело, и с моря опять пополз плотный туман. Кинт выбрался из своего убежища, и избегая освещенных мест, пошел к портовой харчевне. Спрятавшись за ящиками и бочками у пакгауза, он решил понаблюдать немного. Обстановка была такая же как всегда — в харчевне горел свет, доносился смех подвыпивших грузчиков и завсегдатаев заведения. Хотя нет… Кинт заметил, как недалеко от харчевни вспыхнул огонек — один из двух жандармов сидящих в повозке раскуривал трубку. Вот же влип! — с досадой подумал Кинт, — лишь бы Тармат со своей компанией был в харчевне, подожду, когда выйдут. Ждать пришлось не долго, подвыпившая и шумная компания вывалилась из дверей заведения, кто–то сразу пошел вверх по дороге в квартал жилых лачуг пригорода, кто–то остался еще поболтать закурив. Чуть сгорбившуюся и крупную фигуру Тармата было легко узнать.

— Тармат… Тармат, — сдавлено позвал Кинт и даже не узнал свой голос.

Грузчики на секунду смолкли, что–то тихо обсудили, а потом вся компания кроме Тармата направилась к повозке с жандармами, громко предлагая им выпить и согреться, сидят мол бедняги в холоде и сырости, службу несут… а у нас вот как раз с собой есть чем согреться!

— Кинт, ты? — Тармат уселся на бочки и раскурил трубку.

— Да.

— Ты что натворил?

— Это не я!

— Я знаю, что не ты, но зачем ты вообще полез в это дело? Тебя ищут, а по утру, на всех тумбах будет твоя физиономия… и в газету попадешь, ага, не сомневайся даже.

— Я ничего этого не делал! Это все Арк, Жорэ и их громилы.

— Да уж, хорошо они тебя подставили, да чего уж, сам подставился, глупо Кинт, все это очень глупо… Ладно, ты вот что, давай–ка вдоль пакгауза, потом мимо рыбного рынка и жди меня там у входа.

— Хорошо.

Скромная хижина Тармата была в квартале от рыбного рынка, это бедный пригород, освещения нет, да и не являются сюда жандармы, побаиваются, так что добрались без проблем.

— Есть поди хочешь? Где прятался–то? — Тармат зажег масляную лампу и начал строгать от полена щепу в открытый очаг.

— Ага хочу… Весь день просидел на берегу, в разбитой штормом шхуне.

— Ну, теперь рассказывай, все по порядку.

Кинт рассказал ему все, с подробностями, уплетая разогретую похлебку с сухарями. Тармат внимательно слушал, хмурился, курил…

— Да брат… и ведь как не посмотри, все подозрения на тебя.

— Вы мне не верите?

— Если бы не верил, то уже сдал бы тебя в жандармерию. Я к тому, что уходить тебе надо из города.

— Как? Куда?

— Завтра утром отходит баржа, я договорюсь с капитаном.

— А куда?

— На север пойдет, вокруг материка, В Конинг… городок так себе, зато никому до тебя не будет в нем дела, из него уже сам решишь куда податься. Оттуда можешь и с каким–нибудь обозом и корпуса охраны дорог добраться, ты говорил, тебя туда заочно зачислили?

— Да… только, мне надо как–то вещи забрать из мастерской… и… эм… Вы бы присмотрели за Викеном.

— Присмотрим, к себе его возьму. А вещи… Рассказывай где там что у тебя.

Кинт отдал ключ от мастерской и рассказал про тайник, после чего Тармат налил полный стакан какого–то крепкого алкоголя.

— Выпей, и ложись спать, я тебя утром разбужу.

Зажмурившись, Кинт выпил все, на вкус отвратительно, но через мгновение приятное тепло стало распространяться по животу, а потом и по всему телу и Кинт расслабленно повалился на кровать. Тармат заботливо стянул с провалившегося в глубокий сон юноши сапоги, накрыл одеялом, вздохнул, покачав головой и задув лампу, вышел из хижины.

Глава пятая

Морской воздух, шум невысоких волн, что вспениваясь, разбиваются о киль, крики чаек… все было Кинту в диковинку, он впервые в жизни вышел в море, не так далеко конечно от берега ходят грузовые баржи, огибая материк, но все равно, открытое море. Качка только, Кинт привык к ней лишь на третий день пути, а до этого периодически выбегал из трюма, и сильно свешиваясь за борт, скармливал рыбам содержимое желудка. Баржа была не маленькая, наверное десяток повозок сможет выстроиться на палубе друг за другом, да и в ширину шесть поместится, две высокие трубы парового двигателя ужасно чадили, выбрасывая клубы тяжелого черного дыма в голубое и безоблачное небо, за кормой плюхали загребая воду два больших гребных колеса.

— Эй, каторжанин несостоявшийся! Идем обедать! — Крикнул с мостика капитан баржи, дымя трубкой и улыбаясь в пышные седые усы переходящие в бакенбарды.

Кинт отвлекся от созерцания восточного берега терратоса, обрывистого и покрытого лесами, и кивнув, направился к мостику обходя такелаж.

Капитан баржи, с виду казался суровым и черствым, но это внешне, на самом деле это был добрый человек, возрастом чуть старше Тармата, и кстати чем–то похожим не него. Кинт даже подумал сначала, что они братья. Но нет, Тармата и капитана просто связывали долгие годы крепкой дружбы, и капитан, выслушав историю Кинта, ее сокращенную версию, с готовностью согласился помочь юноше и вывезти его из столицы в трюме, а точнее в одной из пустых бочек. Таможенная служба хоть и усердствовала при досмотре выходящих судов, но эту баржу досмотрели быстро и дали добро на выход в море.