Николай Побережник - Эрта. Время сирот

— Выпьешь?

— Нет, нельзя, лететь же…

— Профессор тебя не отпустит, даст телеграмму в столицу, полетишь утром.

— Мне так стыдно… стыдно за отца, и вообще за ту историю на выставке.

— Забудь, это в прошлом.

— В чьем… в чьем прошлом?

— И в моем, и в твоем… Ты же знаешь, и будущего у нас тоже нет.

— Зато есть настоящее, — ответила Маани, подалась вперед и впилась в губы Кинта…

Казалось, поцелуй длился вечность, горячий, страстный, сладкий и долгий… весь мир остановился, перестали петь птицы, стихло журчание быстрой речки, и перестал дуть ветер в долине.

— Видишь, какое у нас с тобой настоящее, — откинувшись на спинку кресла и глубоко дыша, сказала Маани.

— Пошли, — Кинт взял Маани за руку.

— Куда?

— Продлим наше настоящее…

Кинт и Маани скакали по цветущему склону, лошади разгоняли роящихся пчел и порхающих от цветка к цветку бабочек, и словно чувствуя настроение седоков, лошади держали темп и жались друг к другу. Остановившись недалеко от излучины реки, под одиноко стоящим высоким деревом, Кинт соскочил на землю, отвязал от седла одеяло и бросил его на ковер из маленьких желтых цветочков, потом помог спуститься Маани и они слились в поцелуе… Затем они повалились на землю, в стороны и вверх летела одежда, пояса, пистолеты, а лошади побрели к реке и зашли в воду.

— Как же хорошо, что я тогда свалилась в степи, — Маани лежала головой на груди у Кинта, и смотрела как лошади резвятся в реке, — наша с тобой встреча, это наверное то единственное ради чего стоило вообще рождаться на этот свет… Мы ведь можем больше не увидеться.

— Можем, — ответил Кинт и вдохнул, — зато у нас есть этот день и эта ночь.

— Нет Кинт, я улечу вечером, — Маани приподнялась на локте, — я выхожу замуж… свадьба через неделю.

— Надеюсь, он хороший человек, — Кинт погладил Маани по голове, перебирая отливающие солнцем локоны.

— Хороший… но не тот, увидев которого можно упасть в обморок.

— Да уж напугала ты профессора.

Маани улыбнулась, и снова опустила голову на грудь Кинту.

— Как же мне с тобой хорошо… и как же неправильно устроен этот мир, потому что нам нельзя быть вместе…

Кинт и Маани пробыли вместе до самых сумерек, и когда с реки пополз сырой и холодный туман, они собрались, некоторое время стояли обнявшись и молчали, а затем сев верхом медленно поехали к лагерю, держа друг друга за руки.

Скревер был уже загружен образцами руд, бумагами с отчетами руководителя экспедиции и какими–то работами студентов. Прежде чем запустить силовую установку, Маани поманила отдельно стоящего от остальных Кинта, он вбежал по крылу к кабине…

— Вот возьми это, — Маани протянула Кинту брошь, простую, из серебра с парой самоцветных камней, — на память.

— Жаль, мне нечего тебе дать на память обо мне… разве что пистолет, — грустно улыбнулся Кинт.

— Нет, пистолет не надо, — рассмеялась Маани, а потом, покосившись на стоящих недалеко профессора и студентов поцеловала Кинта, — ты мне уже все дал, я буду помнить тебя.

— Прощай, — Кинт спрыгнул с крыла и отбежал подальше.

А Маани закрыла колпак кабины, гул усилился и скревер с небольшой задержкой поднялся в воздух, облетел лагерь и взял курс на юго–запад.

— Да брат, — неожиданно, тихо подошедший Волье и хлопнул по плечу Кинта, — прав был Морес, умеешь ты удивлять… Хочешь выпить?

— Хочу.

— Идем на смотровую, у меня для подобных случаев, есть подходящее «лекарство».

— А яда нет?

— Пффф, хочешь умереть счастливым? Нет, так не пойдет, — Волье похлопал Кинта по спине и, подтолкнув вперед, добавил, — это же мороки сколько, хорони тебя, потом в ближайший город ехать и искать хорошего стрелка… нет, избавь меня от забот. Кто это хоть была? Расскажешь?

— Может быть… как–нибудь потом.

Уже третью неделю экспедиция была пути, Кинт, Волье и Крей ехали в поиске дороги к берегу, и вот въехав на вершину очередного холма, всадники остановились. В лицо ударил прохладный бриз и запахло морем. Борт шевеля ноздрями нюхал незнакомый ему воздух и довольно фыркал.

— Смотрите, там вдалеке корабль, — восторженно, и даже по детски как–то радуясь, сказал Крей, привстав в стременах, — я никогда не видел моря.

— Скачи Крей к машине, проведешь, а мы спустимся, осмотрим берег, — сказал Волье.

Лагерь разбили почти у самой воды, и когда обед был готов, и все собрались под навесом, профессор встал из–за стола и поднял стакан…

— Коллеги, друзья, я телеграфировал в столицу о том, что мы достигли восточного берега, и позвольте вам объявить, что научная палата благодарит нас за проделанную работу, и прежде чем мы повернем на север, нам позволено две недели провести на этом прекрасном берегу.

— Ура! — обрадовался Крей, за один глоток опустошил стакан и, скидывая набегу одежду, побежал к морю.

Студентки раскраснелись и захихикали, глядя, как Крей голяком влетел в воду.

— Взрослый ведь человек, — улыбаясь, покачал головой профессор, — отставной жандарм… а как ребенок право слово.

Все засмеялись, зазвенели стаканы, а потом Волье и Кинт переглянувшись, последовали примеру Крея, побежали навстречу накатывающимся на берег волнам…