Роман Злотников - Бешеный медведь

— Но это мужчина, а не мальчик. И девочка у вас тоже работает.

— Так не на дядю, на себя. А вырастет жена-белоручка, так муж несчастный сколько прутьев ей об спину изломает, прежде чем уму-разуму научит.

— Телесные наказания? — Абигайль даже поперхнулась. — Такое возможно?

— А как же! Он меня ремнем, если в доме разор, а я его скалкой, если шибко водочки переберет. Так и живем. — Аглая хитро прищурилась.

— Да вы шутите? — неуверенно предположила Абигайль.

— А то! — Аглая не удержалась и звонко рассмеялась. — Что ты, милая! Мы же не лесовики какие, не дикари. Совет да любовь в семье, а без этого никуда.

— Ну да, ну да, — поспешно кивнула Абигайль. — А девочка ваша где? Что-то ее давно не видно.

— Козу пошла искать. Сейчас придет — вечерять уж скоро. Бабки, наверное, уже и сготовили все. Вы как, с нами-то посидите? По-простому, по-крестьянски?

— Конечно, конечно, — согласилась Абигайль и удивленно взглянула в кружку. За разговором она и не заметила, как выпила все молоко.

— Давай-ка, я тебе еще налью. — Аглая протянула руку за кружкой, и тут со двора донесся детский крик.

Аглая взметнулась, одним движением оказалась у двери, подхватила вилы, стоящие возле стены, и выскочила из хлева. В уши ударил рев сирены, Абигайль рванулась к выходу — сирена напомнила ей учения по боевой подготовке в Даббл-Пойнте. Рев нарастал, прерывистый, сверлящий уши — возле сарая, почти повиснув на веревке, тянущейся к спусковому крючку сирены, прыгал Ванька. Он что-то кричал, показывая рукой в сторону леса. Посреди двора валялось опрокинутое ведро, пролитое молоко быстро впитывалось в сухую землю.

С пасеки, прыгая через ульи, к дому мчался Евсей, за ним, отмахиваясь от пчел, бежал Сальяри. Джурич, скучавший на скамейке возле избы с миской малины, выронил миску и оторопело озирался. Мэтьюз, стоя на крыльце, глядел из-под ладони в сторону леса, бледнея на глазах.

Абигайль бросилась за Аглаей, которая была уже у ворот.

— Куда, назад, — рявкнул Зазнобил, хватая ее за руку и отбрасывая в сторону, — в дом, быстрее.

Абигайль вырвалась, засветила Зазнобину пощечину и, оттолкнув замершего в недоумении Нойштадта, выскочила за ворота.

От леса, таща за собой блеющую козу, бежала Машка — дочка Аглаи и Евсея, а позади нее, стелясь над высокой травой, рвались из леса черные стремительные тени. Аглая уже бежала навстречу девочке, но видно было, что она не успеет — на бегу она переваливалась, неуклюже поддерживая живот.

Прошипел лучевик, и одна из теней с воем опрокинулась в траву — бабка Антонина с одной руки, в другой у нее был еще один лучевик, с крыльца била в настигающих Машку животных.

Зазнобин выругался, выдернул из колоды топор и рванулся вслед за Аглаей. Евсей перемахнул забор со стороны пасеки, бабка Антонина кинула ему лучевик, который он подхватил на бегу. С поля бежали деды с колами наперевес.

— Что это? — крикнула Абигайль.

— Волки, — выдохнул Евсей, выскакивая за ворота.

Абигайль подтянула юбку и кинулась за ним, даже не подумав, что с голыми руками она будет только обузой.

Аглая присела, держась за живот и ловя воздух разинутым ртом, Абигайль, пробегая мимо, выхватила у нее вилы.

Черное как смоль тело взметнулось над землей, падая на девочку, никак не желавшую отпустить упиравшуюся козу. Зазнобин, мчавшийся впереди, опаздывал и, видя это, зарычал от бешенства.

— Ложись! — крикнула Абигайль, отводя назад руку с вилами.

То ли девочка ее услышала, то ли силы оставили ее, но она рухнула на землю. Вилы просвистели над ней и ударили зверя в грудь, войдя в черную шкуру на длину зубьев.

Зазнобин набежал, ударил другого волка сбоку, с разворотом корпуса, вгоняя лезвие топора в оскаленную пасть. Едва он успел вырвать топор, как ему на грудь бросилось массивное тело, и он рухнул навзничь, успев сунуть топорище между зубов зверя. Они покатились по земле яростным рычащим комом.

Абигайль подхватила малышку, прижала к себе и кинулась к дому. Коза тащилась за ними, истошно блея. Навстречу бежали Пантелей с Макаром с кольями и бабка Антонина с лучевиком.

Евсей успел выстрелить несколько раз, когда на него бросились сразу два волка, и теперь он отмахивался прикладом, отступая шаг за шагом.

Оглянувшись, Абигайль увидела, как Зазнобин поднялся с земли, широко расставил ноги, держа перед собой топор, а напротив него, припадая к земле, скалились две черные бестии. Та тварь, с которой он сцепился, уже валялась за его спиной кучей пожухлого тряпья. От леса скользили все новые тени. Абигайль передала девочку бабке Антонине, выхватила у нее лучевик, автоматически проверила заряд батареи, вскинула его к плечу, но выстрелить не успела.

Посреди поля внезапно вырос султан огня и дыма. Затем еще один и еще. Взлетели комья земли, дерн, трава. Заряд плазмы разметал нападающих животных. Абигайль обернулась. Три незнакомых мужика, в одинаковых пятнистых куртках и брюках, били из плазмобоев, отсекая стаю от Зазнобина.

Через несколько минут все было кончено — остатки стаи скрылись в лесу, оставив среди травы черные неподвижные тела.

Евсей бросился к жене, медленно поднимавшейся с земли. Бабка Антонина унесла ревущую Машку в дом, мимо Абигайль проскочил Ванька, направляясь в поле, но дед Пантелей перехватил его, выдал подзатыльник и погнал назад. Дед Макар чесал лысую голову.

— Вот ведь мать иху так… средь дня прямо…

— Макар, ты трактор заглушил? — уставился на него Пантелей.

— Дык когда? Сюда ж побегли.

— Что ж ты, ядрена вошь! Там же овраг!

Переругиваясь, деды потрусили к пахотному полю.

— Что это было? — спросил, заикаясь, Нойштадт, который так и простоял в ступоре возле ворот.

— Волки местные, — пояснил Евсей, осторожно ведя Аглаю, — то ли прежние… как их… гетайры, развели. То ли уже жили здесь. Здоровые, хитрые и не боятся никого. Только стаей нападают. Но так, чтобы как сегодня, днем, в первый раз.

Трое в пятнистых куртках, как поняла мисс Клейн, братья Крупенины, бродили в траве, рассматривая убитых волков.

Покачиваясь, подошел Зазнобин. Куртка на груди у него была изорвана, лицо перепачкано землей и кровью. Коротко размахнувшись, он всадил топор в колоду, посмотрел на мисс Клейн и неожиданно подмигнул. Абигайль нахмурилась. Еще фамильярности ей не хватало.

Бабка Вера повела Аглаю в дом, бабка Антонина смазывала ссадины на лице Евсея антисептиком. Увидев подходящих Зазнобила и Абигайль, она нахмурилась.

— Смотри-ка, Иван, руку тебе порвали.

Зазнобин поднял правую руку и удивленно покачал головой — по кисти текла кровь, срываясь каплями с пальцев и падая в пыль.