Орден Святого Георгия - Валерий Пылаев
И если сложить все вместе…
— Мы едем к Меншикову? — спросил я.
— Не совсем. — Геловани покачал головой. — Но в целом мыслишь верно. Молодец.
Похвала была приятна, но беседа на ней явно не заканчивалась — так что я просто молча ждал. Его сиятельство то и дело косился на меня, хмурился, но в конце концов все-таки заговорил.
— Как ты понимаешь, нельзя просто так взять и установить слежку за светлейшим князем. Который ко всему прочему еще и важная фигура в Морском министерстве и член Государственного совета. — Геловани мрачно вздохнул. — Такое делается только с письменного указания полицейского руководства с личной печатью градоначальника. А в отдельных случаях может потребоваться разрешение министра внутренних дел.
— И его у вас нет?
— А ты сам как думаешь? — буркнул Геловани. — Вздумай я хотя бы попросить о подобном — уже командовал бы околоточными надзирателями где-нибудь в Томской губернии. У Меншикова много друзей, и часть из них достаточно влиятельны, чтобы уничтожить кого угодно. Разумеется, будь у меня дозволение от его величества, я бы смог куда больше, но…
— Но вам нужны доказательства, — закончил я. — И одного моего слова будет явно недостаточно.
— Именно так, поручик.
Геловани чуть придавил тормоз, и «Фиат» с недовольным скрипом замедлился, пропуская невесть откуда взявшийся грузовик. Мы ехали уже несколько минут, но пока не добрались даже до Стрелки Васильевского острова — мотор у машины был совершенно не героический, да и вел его сиятельство медленно, без особой спешки. То ли рассчитывал побеседовать со мной по пути, то ли просто не слишком-то доверял старой технике.
— Последние полторы недели — с той самой нашей с тобой встречи дома у еКатерины Петровны, — снова заговорил Геловани, — его светлость князь Меншиков вел совершенно обычную жизнь для представителя своего сословия. Два бала, заседание Государственного совета, партия в преферанс у графа Орлова, встречи… И, подозреваю, один или два визита в дом терпимости.
Ничего особенного в этом не было, но в рамках немыслимо серьезной беседа такая пикантная подробность прозвучала неожиданно и даже забавно — и я не удержался и принялся бестолково хихикать.
— Да будет тебе известно, поручик, светлейшие князья — таки же люди, как и мы с тобой. И ничто человеческое им, разумеется, не чуждо, — назидательно произнес Геловани. — С той лишь разницей, что для Меншикова и ему подобных в столице предусмотрены заведения… скажем так, закрытого типа. Тамошняя публика готова отвалить кругленькую сумму за анонимность, а хозяева умеют держать язык за зубами. Но, так или иначе, ничего особенного в этом нет. Аристократы тоже порой развлекаются.
— Ничего особенного? — Я скорее почувствовал, чем услышал в голосе его сиятельства какую-то неровность. — Совсем ничего?
— В посещении профурсеток — определенно. Пожалуй, было бы даже странно, окажись его светлость человеком с репутацией без единого изъяна, — усмехнулся Геловани. — Однако кое-что меня все-таки насторожило: Меншиков дважды посещал доходный дом на Каменноостровском проспекте. Жилье не самое дешевое, но все же явно не то, где следует ожидать появления человека с княжеским титулом… особенно в ночное время.
— Любовница? — предположил я. — Впрочем, если его светлость любит заглянуть еще и в дом терпимости, да еще и в таком возрасте… Могу только позавидовать.
— Сначала я тоже так подумал. — Геловани крутанул руль, направляя «Фиат» к Троицкому мосту. — Однако человек такого достатка и положения непременно предложил бы своей пассии куда лучшее содержание. И наверняка не в черте города.
— Так боится огласки? — уточнил я. — А как же профурсетки? Или?..
— Это не совсем то же. — Геловани покачал головой. — А если точнее — совсем не то же самое. Сообщество аристократов испокон веков смотрело сквозь пальцы на посещение публичных домов для своих, но наличие постоянной женщины, да еще и из низшего сословия… Нет, определенно. Меншиков не настолько глуп, чтобы так подставляться.
Я мысленно поставил Геловани пятерку: даже если он и ошибался в прошлом, кое-чему его это все-таки научило. А уж на то, чтобы действовать без дозволения руководства, и вовсе требовалось кое-что поосновательнее ума и опыта. При всем своем самомнении, гордости и незаурядных амбициях, его сиятельство был человеком дела.
А это, пожалуй, главное.
— Подозреваю, сейчас мы как раз едем проверить этот самый доходный дом?
Я проводил глазами неторопливо проплывающий за стеклом парк на углу Кронверкского и Каменноостровского — то самое место, где через полвека с небольшим откроют станцию метро «Горьковская». Вряд ли мы заявились сюда просто так.
— Проверим. — Геловани свернул во двор и заглушил мотор. — Только сверх меры по сторонам не зыркай. В таких местах у народа на шпиков глаз наметанный.
Мне тут же стало любопытно, что это за «такие места» — но от вопросов я все-таки решил воздержаться. Мы с его сиятельством прошли под арку, и в нос мне тут же хлынул целый поток запахов: дым, пыль, бензин, курево… Ничего особенного или слишком уж заметного — наводить чистоту здесь явно умели, да и в целом задремавший под полуденным солнцем двор казался благообразным, аккуратным и, пожалуй, даже скучным.
И все-таки было здесь что-то… что-то еще. К привычным ароматам города примешивался едва ощутимые запахи пороха и оружейной смазки. С одной стороны — ничего особенного. В эти годы в карманах рядовых граждан хватало всякого огнестрела, и кто-нибудь вполне мог пустить в ход какой-нибудь «велодог» хоть прямо здесь, во дворе — к примеру, чтобы отогнать собаку.
Но была и другая сторона. Та самая, которая раз за разом напоминала, что случайности в этом мире обычно не случайны.
— У вашего сиятельства есть револьвер? — поинтересовался я вполголоса. — Мало ли что…
— А я брат, в некотором роде сам себе револьвер. — Геловани ухмыльнулся и легонько ткнул меня кулаком в плечо. — Что, боишься?
— Никак нет. Так — чуйка.
— А-а-а… Тогда ладно. Чуйка — это хорошо. Без нее в нашем деле нельзя.
Я молча кивнул и двинулся следом. Под арку и в соседний двор — узкий и тесный «колодец». Тоже ничем не примечательный — конечно, если не считать плечистого здоровяка с веником, который как раз наводил чистоту, старательно сметая в угол окурки.
— Эй, любезный, — позвал Геловани. — А ну-ка подойди, дело у меня к тебе есть.
Его
