Сердце Стужи - Яна Летт
Сегодня у него был и ещё один повод прийти сюда. Ему написала Лудела, которая хотела встретиться. Он и не думал, что она этого захочет – после того, как Ульм отказался улетать из Кьертании с помощью Мела, – интересно, встречаются ли они ещё с паритером, или Лу уже нашла кого получше? Ульм сделал глоток кофе и поморщился.
Зачем она вообще предложила встретиться – соскучилась или хочет о чём-то его попросить?
Как бы то ни было, разговор с Луделой мог и ему оказаться полезен. Она была родом из Нижнего города – а встреча с Омилией ещё больше укрепила его в стремлении отправиться туда…
Туда, где, судя по всему, бывали все убитые юноши, где свершались на чёрном рынке сделки – а значит, быть может, были проданы те самые глаза – распутать все нити, заслужить восхищение Омилии, подняться как никогда высоко…
И наказать убийцу.
Он снова будто наяву услышал звериный вопль несчастной матери Аллеми и вздрогнул.
– Унельм!
Лудела была тут как тут. С тех пор как они виделись в прошлый раз, она ещё больше похорошела – как будто немного поправилась, и это ей шло. Волосы собраны в два пучка, губы и ресницы густо, смело накрашены, новёхонькая серая форма кропаря сидит как влитая. Унельм приложил все усилия к тому, чтобы не пялиться ей в вырез. Это оказалось непросто.
– Лу. Как хорошо, что ты пришла. Отлично выглядишь. Но… постой, что это у тебя в волосах? – прежде чем она успела опомниться и шлёпнуть его по руке, Ульм достал у неё из-за уха конфету в блестящей обёртке. – Прошу, угощайся.
– Как мило. – Она приняла конфету, уселась напротив него и наморщила носик, осматривая обстановку «Парителя». – Тут ведь, я думаю, кроме этого, есть нечего?
– Ну, скажем так, кухня – не самая сильная сторона этого заведения.
– Тогда, видимо, здесь есть чего выпить?
– Отличная идея, но не советую брать тут алкоголь.
– Зачем вообще было предлагать встречаться в такой дыре? – буркнула она, и Унельм улыбнулся.
– Я ценю это место за атмосферу. – Он не шутил, или не совсем шутил. Да, стойка тут блестела от застывшего жира, зелёные бутылки на полках были тусклыми от слоя пыли, а единственными украшениями служили связки старых лётных шлемов и перчаток паритеров и пожелтевшие от времени билеты на парители, расклеенные по стенам, но Унельму тут нравилось. Всё здесь говорило о странствиях, и публика бывала необычная.
– Понятно. – Унельм вдруг заметил, что она нервничает – и вряд ли из-за странного кабака. Её пальцы, сплетённые над столом, подёргивались. Возможно, она и накрасилась так ярко, чтобы скрыть неуверенность.
Значит, она всё же пришла попросить о чём-то. Или дело было в другом. Может, рассталась с Мелом?
– Как твои дела, Лу?
– Лучше некуда. – Её глаза говорили о другом. – А ты не слышал? Среди рекрутов нашего года я в первой сотне рейтинга… По всей стране. Мне теперь больше платят. Мел говорит, скоро будем гулять на мои.
Сам Унельм в рейтинг даже и не заглядывал – толку. Вот имя Сорты наверняка где-то там, на первых строчках.
А Мел, значит, так и не исчез с горизонта – что ж, тем лучше.
– А как твои дела? – спросила она после того, как всё же заказала у подавальщика снисса с яблочным соком. – Я читала про все эти жуткие убийства в газетах… Ты что же, расследуешь это дело?
Они обменялись последними новостями, и над столом повисло неловкое молчание, похожее на непролившуюся грозовую тучу.
– Слушай, – сказала наконец она, потупя глаза в обрамлении неестественно длинных ресниц, – я вот подумала, что слишком уж разобиделась на тебя тогда – ты, верно, помнишь…
– Не о чем говорить, – бодро отозвался Унельм. – Тем более что ты ошибаешься: я ничего уже и не помню.
– Вот как, – пробормотала она, и он понял, что сплоховал. – Что ж, этого следовало ожидать, фокусник. Я ведь была просто временной историей, так? И когда от меня ничего стало не нужно…
– Ты сама хотела, чтобы всё это было временной историей, – заметил Ульм. – И, кажется, сейчас это тебе от меня что-то нужно. Или нет?
Лудела вспыхнула, и Унельму тут же стало её жаль.
– Ну, не обижайся, пожалуйста, Лу, – сказал он примирительно. – Давай помиримся, а? Временная, не временная – причём здесь это? Я всегда считал тебя своим другом. Ты мне важна, правда.
Её ресницы дрогнули, и вдруг Лудела начала плакать. Ульму ничего не оставалось – он подсел к ней ближе, приобнял за плечи.
– Я бываю такая дура, – всхлипывала она. – Что же мне делать, что делать…
– Ну, не плачь, Лу, ты чего? Все знают, какая ты умница. Кого угодно спроси!
Мало-помалу её рыдания начали утихать, и она крепче прижалась к Ульму. От её груди так и веяло жаром, и, к своему стыду, он чуть помедлил, прежде чем пересесть.
– Ульм, мне надо кое-что тебе сказать.
Он был совсем не готов выслушивать её любовное признание. Он не хотел обижать её, и уже пожалел, что пришёл – но теперь деваться было некуда.
– Что же это?
– Я тебе наврала, – выпалила она, и это было совсем не то, чего он ожидал.
– Наврала? Но о чём?
Лудела шмыгнула носом и принялась промокать потёкшую с ресниц краску не слишком чистой салфеткой.
– Ну, помнишь, когда у Мела были… проблемы, – она понизила голос, – я сказала, что это всё из-за меня? И помнишь – я сказала, что не знаю заказчика?
Унельм кивнул. Он вдруг ощутил странный азарт – как будто то, что собиралась сказать Лудела, имело прямое отношение к его судьбе.
– Так вот… на самом деле знаю. Потому-то у меня сейчас и проблемы. И я подумала, может… – Лудела запнулась. – В смысле, ну ты же теперь почти охранитель, и, может…
– Слушай… – Ульм показал подавальщику, что тоже хочет выпить. – Расскажи мне всё с самого начала, ладно? А я подумаю, что могу сделать.
– Ты говорил, тут пить нельзя.
– Это да… Но риск делает жизнь ярче, красавица из Химмельборга. Рассказывай.
Старое прозвище, кажется, немного её приободрило – на это Ульм и рассчитывал.
– Ну, в общем, я же говорила тебе, что я родом из Нижнего города… и что не люблю там бывать. С тех самых пор как
