Защитник - Алексей Александрович Стопичев
И уверенно направился к воротам. Меня равнодушно проводили глазами из купеческого каравана, и лишь усмехнулись вслед. Мол, попытайся. Видать, уже привыкли к подобным представлениям. Мы с лепром подошли к калитке в огромных воротах, и я громко постучал кулаком. Открылось окошко, откуда выглянул хмурый усатый стражник. Мазнул по мне взглядом и спросил:
– Чего стучишь?
– Так в город попасть хочу! – искренне ответил я.
– Жди утра! – стражник бесцеремонно захлопнул окошко.
Я помялся, услышал смешки невольных зрителей, и постучал вновь.
На этот раз окошко распахнулось быстрее, и морда стража была весьма недовольной:
– Тебе чего? – уже зло спросил усатый.
– А почему в город-то нельзя?
– Потому что ворота закрыты! – страж прищурился.
Сзади грянули хохотом. Даже лепр хмыкнул. Я же решил идти до конца:
– А почему ворота закрыты?
– Потому что их закрыли, – стражу, видимо, было скучно, и он решил немного поговорить.
– А почему их закрыли?
– Приказ был, вот и закрыли, – стражник бессовестно улыбнулся мне в лицо.
– А почему приказ был?
– А ты завтра спроси его светлость графа Шурфа, а он тебе и ответит, зачем да почему. Может, даже письменное разъяснение даст!
– Служивый, – крикнули мне сзади, – Оставь! Бесполезно это. Денег тоже не предлагай, а то могут и стрелу пустить из калитки!
– Это с каких пор стражники за взятку стрелами благодарят? – удивился я. – Эпидемия что ли?
– Ага, – хохотнул какой-то купец: – Епидемия эта называется капитан Брос Тернье. Этот шевалье хоть и молод, но так выдрессировал стражников, что они уже третий год взятки не берут!
Окошечко вновь открылось, и усатое лицо стражника высунулось наружу:
– Это кто там умный такой? – зловеще-спокойным голосом поинтересовался стражник, – Кто завтра хочет особо тщательный осмотр пройти?
Купец резко сник и затесался в толпу под хохот окружающих. Я развернулся и пошёл к гостеприимным крестьянам, приглашавшим к костру. Тем более, костёр этот они уже развели, и даже котелок над ним повесили, откуда вкусно пахло какой-то похлёбкой. Мы с лепром подошли. Возле костерка расположились четверо. Степенные, обстоятельные. Лица их, выхваченные из сгущающихся сумерек огнём, были по-крестьянски сосредоточены. Я спросил весело:
– Постояльцев принимаете?
– Конечно, принимаем, мил человек, – давешний крестьянин, разговаривавший с нами, ловко подвинулся, освобождая место, и мы плюхнулись рядом.
– Меня Паром кличут, – крестьянин протянул жилистую, мозолистую руку, и я пожал её, будто в тиски сунул, – Этот молодой – Вьюн. А те двое – Житич и Агой. А жинка моя – Мила.
– Приятно познакомиться, – кивнул я, и представился: Се… Семён.
– Сесемён или просто Семён? – уточнил Вьюн.
– Просто Семён, – улыбнулся я, – А это друг мой Гай.
Через полчаса мы уже хлебали крестьянскую похлёбку. А я достал и отдал Миле из вещмешка сыр и вяленое мясо. После ужина захотелось покурить, но доставать трубку я не стал – слишком многие могли идентифицировать по ней. Уж, почитай, весь континент знал, кто кроме гномов табачком балуется. Потому переборол желание покурить, и растянулся возле костерка, положив под голову вещмешок.
– Паром, а Паром, – заговорил молодой Вьюн, – Как думаешь, смогут Зло-то победить на энтом континенте?
– А чего ж не смогут? – рассудительно ответил в темноте Паром.
– Да там, говорят, демон настоящий! И силищи у него немеряно! У меня кум в Снэге был, и видел оборотнев. Страсть, говорит, настоящая. Два десятка на гарнизон напали, так полсотни воинов погибли, пока отбились. А там не два десятка будет?
– Да выходит так, что поболее будет, чем два десятка, – покряхтел Паром.
– А с чего ж ты уверен, что победят наши?
– С того, что наши они, – рассудительно ответил крестьянин. – Ты вот, дурень, слышал, как Белогор армию оборотнев в Снэге разбил?
– А кто ж не слыхал? – Вьюн даже приподнялся.
– Так вот бойцов наших туда отправилось совсем ничего! И то победили! – веско выделяя каждое слово, проговорил крестьянин, – А ежели армия отправится, какая нечисть устоит?
– Ну, а если не победят? – не унимался Вьюн.
– Тогда ты плуг бросишь, и меч возьмёшь. И я тоже, – подключился к разговору Житич, – И Агой пойдёт, хоть и хромой он. И Паром с нами. Тут или мы, или они.
– Да мы разве умеем сражаться? – насупился Вьюн, – Перебьют только, да и всех делов.
– Перебить они итак перебьют. Хоть пойдёшь ты сражаться, хоть нет, – зевнул Агой, – Но лучше уж с оружием в руках умереть, чем сидя под юбкой у твоей жинки.
– Тем более, всей деревней мы к ней под юбку не залезем, – заржал Житич.
– Да ну вас, – обиделся Вьюн.
– Ты не нукай, – отечески ответил Паром. – А лучше подумай. Нынешние воины разве с мечом в руке родились? И сразу умели всё?
– Нет, конечно, – буркнул Вьюн.
– А раз они научились, и мы научиться сможем. Вон, говорят, лучшие солдаты Белогора тоже крестьянами были. А зрожей разбили. Оборотней. А опосля тэнеберийцев вместе с Торном остановили. Да вонь хоть у Семёна с Гаем спроси, долго ли учиться воевать?
– Недолго, но делать это надо хорошо, – уже засыпая, проговорил я, – Чтобы в первом же бою не убили…
Глава 10
В Горн я входил хмурым. Сон на земле, да ещё и пробуждение без любимого кофе настроение не добавили. Знакомые крестьяне даже завтракать не стали, быстро покидали на подводы пожитки, да отправились к воротам. Потащились вслед и мы с лепром. Для обозов очередь была отдельная, для пеших и конных – тоже своя. Мы с лепром подошли практически первыми, но тут подскакала на лошадях четвёрка каких-то павлинов – шляпы с перьями, как в лучших домах парижей и лондóнов. Сюртуки расшиты золотыми позументами. Рукоятки клинков в каменьях каких-то. Даже на лошадях позументы. Подъехали вальяжно, раздвигая собравшуюся очередь. Меня чуть конём не задавили. Я охренел от такой наглости, шлёпнул коняку, которая в меня упёрлась, по морде. Та отпрянула, встала на дыбы, а седок её прямо в позументах в пыль шлёпнулся.
В толпе захохотали было, да остальные дворяне так зыркнули, что хохот сам собою смолк. А упавший дворянин, молоденький, с остроносым личиком вскочил разгневанно, рукой за рукоять схватился, заорал, надсаживаясь:
– Я тебя на куски порублю, скотина!
Я сбросил с плеча вещмешок, и спросил спокойно:
– Смею полагать, это вызов, сударь? – и тоже руку на рукоять клинка положил.
– Ты кто такой? – заорал другой, сидящий верхом. У этого лицо было полнее. А под носом тоненькие усики, торчащие в стороны как ножки циркуля.
– По дуэльному кодексу, – я чуть отвёл правую ногу назад и немного ссутулился, – Первым должен представляться бросивший вызов!
– Да какого Меррала вы его слушаете? – вспылил третий член наглой команды: – Порубать его на куски, да и все дела! Какой он дворянин? Видно же по одежде, что вояка вонючий!
– Это ты кого порубать собрался, коронный преступник? – я зло ощерился, выхватил клинок, и крутанул, разминая кисть.
– Это почему я коронный преступник? – исказил гримасой лицо дворянин.
– Вояки, как ты выразился, состоят на службе Её императорского величества. А ты вояку «вонючим»
