Роман Артемьев - Меч императора
— В-вот т-так ты мне н-нравишься б-больше, ч-человечек! — заявила тварь, мерзко ухмыляясь. Не отрывая взгляда от флориста, Хельм вытряхнул в костер остатки дурмана и принялся жадно вдыхать поваливший дым.
У Мидара засосало под ложечкой. Появилось предчувствие, что сейчас случится нечто ужасное. Он попытался отползти, но мархузов ублюдок тотчас схватил его за ногу и вернул обратно. Силища в нем была просто неимоверная! Сколько ни брыкайся, толку не будет.
А затем случилось нечто такое, из-за чего на мгновение Мидар решил, что сошел с ума. Хельм, только что валявший его по земле, вдруг замер, запрокинул голову вверх. Из широко раскрытого рта и распахнутых глаз потекли ручейки густого как смола дыма, собираясь в плотное, похожее на веретено облако. Мгновение, другое, и вот уже гвонк падает на землю с хриплым вздохом, а видимая невооруженным глазом Тьма — истинная сущность злобного духа — с воем и свистом устремилась к флористу.
Что-либо сделать Кумил не успел: просто в какой-то миг черная муть неудержимым цунами ринулась в его сторону, проникая в рот, нос, глаза, уши. Виски сдавило тисками, в то время как где-то внутри, в районе затылка забегали огненные муравьи, острейшими бурами ввинчиваясь в мозг. Но главное не это. Кумил ощутил, как нечто древнее, могущественное и чрезвычайно омерзительное принялось с садистским наслаждением выдавливать его личность в глубины разума.
Темный дух решил сменить тело.
Кажется, Мидар закричал. С невиданным остервенением он принялся бороться с захватчиком, разом отбросив всю ту культурную шелуху, что отделяет человека цивилизованного от дикаря. Вот только этого было мало. Дух обладал несравнимо большим опытом и силой, и сопротивление его всего лишь забавляло. Он нолдским големом пер вперед, сокрушая любую защиту и лишь отмахиваясь от контратак.
Тут Мидару и пришел бы конец, если бы не вмешалась третья сила. Неожиданно по захватчику ударил поток чистой энергии, заставляющей вспомнить о луговых травах и летнем тепле. И если для флориста это стало глотком свежего воздуха, то на увлекшуюся тварь подействовало подобно концентрированной кислоте. Одним махом растеряв былой задор, темный дух разорвал контакт и покинул тело…
Как ни странно, после всего случившегося Мидар остался в сознании, даже нашел в себе силы открыть глаза. И застал финал истории с бестелесным порождением Тьмы.
Тварь, снова выглядевшая как клок тумана — правда, теперь гораздо более бледного и разреженного, — металась под лучами заходящего тасса, отчего-то даже не пытаясь занять тело Хельма. Под ней же стоял Фейгур, и теперь он смотрелся… безжалостным охотником, свирепым воином, могучим магом, кем угодно, но только не потерявшим волю стариком. На вытянутой ладони шаман держал цветок демонов и нараспев читал заклинание. С каждым словом от луковицы отрывалась крохотная частичка и огненным метеором вонзалась в хищника из Нижних миров, еще больше его ослабляя. Пока наконец последняя искра не обернулась вспышкой горючего газа, и темный дух не исчез.
— Что, мархуз вас раздери, это было? — просипел Мидар, качая головой. Вместе с ним зашевелились остальные гвонки. Рывком вернулась яркость чувств. Неожиданно флорист ощутил, что у него вся грудь горит как от сильного ожога. Торопливо расстегнул рубаху и с некоторой оторопью уставился на пятно воспаленной кожи, кое-где украшенной небольшими волдырями. — Кали ваша мама!..
Внезапно рядом бухнулась на колени плачущая Айгуль и, не переставая хлюпать носом, принялась обрабатывать рану соком каких-то ягод. Руки у нее чуть-чуть дрожали. От этого зрелища у Мидара почему-то защемило сердце, и он с неожиданной для себя нежностью приобнял внучку шамана за талию. А когда увидел в ответ робкую улыбку, и вовсе обрадовался. Проклятье, он что, влюбляется в эту дикарку?!
Идиллию нарушил шаман:
— Что это было, спрашиваешь? Охота бестелесного с тобой в роли жертвы. Ну и заодно попытка исцеления родственника вождя, — сообщил Фейгур, с удовольствием наблюдая за ладонью флориста, которая уже сползла на бедро внучки.
Мидар смутился и уронил руку на землю.
— А подробнее?
— Да какие тут подробности. Я снял с Хельма благословение духов-защитников, и его истерзанный дурманом разум стал легкой добычей для астральных тварей. После того как люди вождя убедились в одержимости этого слизняка, они вывели его на тебя и сунули в мешок добрую порцию гарлуна. — Шаман усмехнулся. — Они, правда, пытались провернуть то же самое еще в караване, к тому же с моей помощью, но ты разумно отказался. Пришлось городить кучу сложностей. М-да…
— Ладно, тут все понятно. Дальше мархузов дух должен догнать лишенного защиты чужака и переселиться в мое тело… Меня интересует другой вопрос: зачем, зачем все это понадобилось?! — сказал Мидар, осторожно вставая с помощью Айгуль.
— Я же вроде уже говорил — чтобы исцелить парня. Если ты первая жертва духа, велики шансы, что тварь не сожрет твой разум и после ухода оставит здоровое тело. Были прецеденты. Зато всех остальных духи выдаивают до донышка. В нашем случае сначала эта отрыжка Юрги сожрала бы тебя, затем закусила бы этими обкурившимися уродцами, а там и за нас с Айгуль взялась. И никакие защитники бы не помогли.
— Почему же тогда у нее ничего не получилось? — лишь из вежливости уточнил Мидар, потеряв интерес к разговору.
— Потому что моя внучка подарила тебе оберег, который ранил тварь, — ответил шаман с усмешкой и добавил: — Плюс я немного подсобил…
Однако дальше Мидар уже не слушал, вдруг задумавшись совсем о другом. Наверное, надо было пройти по самой грани, чтобы иначе взглянуть на жизнь и на окружающих людей. Подумать о своем прошлом и будущем. Айгуль понравилась ему с момента знакомства: красивая, скромная, с этакой веселой хитринкой в глазах, много говорящей о ее истинном характере. Все испортил ее дед, чересчур активно ведущий разговоры о женитьбе. Наверное, Мидар так бы и прошел мимо такой девушки, если бы… если бы не столько всего случившегося потом. Когда он смог увидеть настоящую Айгуль. Сильную, умную, стойкую, а также заботливую, внимательную и… любящую?!
Может быть, это и есть настоящая удача? Не обретение богатства, не редкие находки и даже не спасение от лютой смерти, а встреча с той единственной женщиной, которая станет надежным тылом в любых авантюрах? Любящей женщиной, которая исподволь поселяется в сердце и никак оттуда не уходит?
Мидар аккуратно прижал к груди несопротивляющуюся Айгуль и подмигнул замолчавшему Фейгуру. Проклятие, ответы на эти вопросы придется искать несколько позже. Когда они наконец уберутся подальше от троллей, темных духов, Запретных земель и прочей мерзости. А в том, что это «позже» обязательно наступит, он не сомневался. Ведь он снова был не один. С ним Айгуль, шаман, несколько крепких парней. Но самое главное, последнее время ему сильно везет.
Павел Корнев
Мор
Месяц святого Себастьяна Косаря
Год 974 от Великого Собора
День начался — лучше не бывает.
Проснулся отлично выспавшимся в самый разгар утра, когда часы на соседней башне отстучали десять раз кряду. К тому же проснулся не один, а в обнимку с молоденькой девицей — и не абы какой грымзой, показавшейся раскрасавицей исключительно с пьяных глаз, но действительно симпатичной служаночкой. Да еще и выставленное вчера хозяином вино оказалось отменного качества, и в голове было ясно-ясно. Словно и не пил до полуночи.
И это обстоятельство радовало неимоверно — через час на встречу, и если свежий запах перегара будет там более чем уместен, то похмельная маета лишь доставит кучу неудобств.
Решив прекращать уже отлеживать бока, я высвободил руку, и разбуженная неловким движением служанка заворочалась и открыла глаза.
— Доброе утро, — прижалась ко мне девушка. — Как спалось?
— Просто замечательно, — улыбнулся я и спросил: — Хозяин не потеряет?
— Нет, все в порядке. А вы уже встаете?
— Дела.
— Жаль…
— Вечером.
Я откинул одеяло и невольно поежился — из-за оставленного открытым на ночь окна в комнате оказалось довольно прохладно. Мурашки по коже так и побежали. Осень, ничего не попишешь.
— Вы интересный. — Девушка провела кончиками пальцев по моему предплечью и соскользнула с кровати. — Первый раз у купца татуировку вижу.
— Ошибка молодости, — не моргнув глазом солгал я. — Когда с отцом на корабле ходил, матросы с панталыку сбили. Набрехали, будто иначе портовые девки любить не будут.
— Это какая-то молитва? — через голову надевая сброшенное вчера на пол платье, поинтересовалась служанка.
— Из откровений Мартина Мореплавателя, — и вновь мне пришлось прибегнуть ко лжи, — молитва об удаче для путешествующих морем.
