Михась Южик - Ледник
В таких рассуждениях, лавируя меж домов переулками, Нэш приближался к месту дислокации взвода. Он ежесекундно надеялся, что на его приборе или же на приборе Косорукова загорится заветный красный огонек, а счетчик выдаст азимут и расстояние до прячущегося противника. Но пеленгаторы молчали. А Косоруков едва ли выговорил за два часа десять слов.
И вот, когда они уже почти подходили к месту дислокации взвода, случилось! Нэш, отвлекшись на мгновение проезжавшим автобусом, услышал хриплое мычание Косорукова. Он нервно обернулся к нему — капитан, как бы онемев, тыкал пальцем в экран своего пеленгатора, одновременно протягивая его полковнику. И тут Дэвид, пораженный счастливой догадкой, посмотрел на свой пеленгатор — озорной красный огонек мелькал на четверть экрана!
Задрожавшими вдруг пальцами полковник какое-то время не мог попасть на нужную кнопку — чтобы запустить программу поиска. Нажав наконец кнопочку на приборе, а затем и на приборе товарища, Нэш нетерпеливо уставился на экран. Пеленгатор показывал, что идет быстрый расчет. Но этот «быстрый» расчет показался полковнику вечностью. Проходила секунда за секундой, а результата все не было. От напряжения полковник даже не сразу вспомнил, что бегущая строчка внизу экрана показывает оставшиеся проценты расчета. Но вот проценты сошли на ноль, а на экране не появлялось мини-карты, как должно было быть по инструкции.
— Ну! — простонал Дэвид. — Окаянные! — Последнее слово он явно адресовал разработчиком сего хитроумного пеленгатора.
— У меня показывает! — вдруг прокричал стоявший рядом капитан Косоруков.
И тотчас мини-карта явилась на экране пеленгатора полковника Нэша.
Противник был в четырехстах тридцати семи метрах от них. Стрелка четко указывала направление движения. И полковник с капитаном помчались через дворы.
Один раз они воткнулись в дом, который никак невозможно было обойти — дом упирался в соседние дома, арки же не было. Пришлось бежать чуть ли не двести лишних метров. На какое-то мгновение точка с противником исчезла с радара. Нэш был готов откусить собственный палец от бешенства! Но как только они обежали пресловутый дом, точка снова вспыхнула на экранах. До нее было всего-то сто двадцать два метра!
В этот момент Нэш догадался оторвать глаза от прибора и посмотреть вперед. Они находились на улице, в каких-нибудь трехстах метрах до переулка, ведущего к зданию, где разместился взвод. Это было не сразу заметно, поскольку улицу почти не узнать. Сейчас она наводнилась машинами, пешеходами, среди которых почти не заметно военизированных патрулей.
Предчувствие чего-то неотвратимого овладело полковником. Он побежал через толпу в направлении мигающего огонька на экране. Косоруков мчался шагах в трех позади. Народ шарахался от них, перепуганный решительными выражениями их лиц.
До огонька оставалось метров пятьдесят, когда полковник наконец увидел все собственными глазами. Через улицу, наискосок, на противоположную сторону бежала, шатаясь, девица. По-видимому, пьяная. Гнавшийся за ней солдат охраны споткнулся и растянулся посреди улицы. Завизжали тормоза машин. Послышался разноголосый крик ужаса. Девица добежала до противоположного тротуара, когда из- за газетного киоска показался могучего вида невысокий солдат со звериной физиономией.
«Шимпанзе!» — тут же промелькнуло в голове Нэша, и он выдернул из кобуры пистолет.
Обезьяна в три прыжка оказалась рядом с девицей, заоравшей от страха. Все вокруг оцепенели, и перед глазами полковника поплыли словно замедленные кадры.
Вот девица опустилась на спину и стала «медленно» дрыгать ногами, отбиваясь от обезьяны, нависшей над ней. Беззащитно двигались ее белые ляжки. Шимпанзе ухватил девицу за одну ногу и почти бегом потащил через тротуар в ближайшую подворотню. В этот момент полковник выстрелил. Нелепая пилотка на голове агрессора слетела, сбитая пулей. Обезьяна же, отпустив жертву, проворно ринулась в подворотню.
Нэш с Косоруковым устремились за ней. Капитан выстрелил на ходу, но скорее всего не попал.
— Не стрелять! — заорал на бегу полковник. — Здесь очень много людей.
Люди, впрочем, давно отбежали от места происшествия на изрядное отдаление. Слышалось только буханье сапог спешащей как всегда с опозданьем охраны.
Когда полковник с капитаном оказались во дворе — а это произошло секунды через три после того, как туда рванула военизированная обезьяна, — противника след простыл.
Голый квадратный двор. Полковник с досадливой злобой, поспешно и суетливо осматривался по сторонам. Он уже остановил взгляд на мусорке — единственном крупном предмете, — намереваясь двинуться туда.
— Верх! — истошно вдруг каркнул Косоруков.
— А? — в ошеломлении не понял полковник.
Но капитан уже указывал рукой на пожарную лестницу, расположенную метрах в двадцати слева от них. Наверху, уже добираясь до цели, на стыке седьмого этажа и крыши, ловко двигался шимпанзе.
И хоть полковник с капитаном мгновенно вскинули автоматы — прежде чем раздались дружные сокрушающие очереди и грады пуль полетели вверх, — за долю секунды до этого, дико хихикнув, обезьяна перекатилась на плоскую крышу.
Хихиканье — да, это было именно хихиканье! — перешло в какой-то злорадный хохот, вторящий звукам выстрелов.
Почти мгновенное оцепление здания и тщательная проверка всех его помещений, подвала и чердака ничего не дали. Подвергшаяся нападению террориста девица долго находилась в состоянии шока, и от нее ничего невозможно было добиться. Ранена она была несильно — чуть оцарапана когтями обезьяны, ухватившей ее за икру. Имелись синяки от сдавливания этой могучей лапой, а также синяки и ссадины на руках и спине — от того, что девицу волокли по тротуару.
Дальнейшая экспертиза и дознание дали следующие результаты. Имя девицы — Мэри Лурье, она была дочерью известнейшего в Мегаполисе адвоката. Прибыла под ледник в компании двух подруг. Эту ночь Мэри провела в публичном доме, занимаясь лесбийским сексом. Проститутки, явившиеся ей партнершами, были допрошены полковником Нэшем с особым пристрастием. В крови Мэри на момент нападения находилась изрядная порция алкоголя. Тест на наркотики был отрицателен.
Вот практически все, что удалось выяснить по этому происшествию. Никакой логики нападения. А главное, пеленгаторы с момента, когда террорист оказался на крыше, перестали его отслеживать. Проклятая обезьяна словно испарилась — на крыше не нашли следов этого чудовища. Ни следа, ни волоска. Чертовщина какая-то! И это несмотря на все методы современной следственной экспертизы.
Полковник, сев в легковую машину вместе с майором Джобовичем, долго объезжал окрестности с пеленгатором, надеясь, что тот еще раз даст вожделенный сигнал. Безрезультатно. Или приборы дрянь, или террористы их раскусили, каким-то образом заблокировав исходящий из чипов сигнал. Но возможно ли это?! Ведь обезьяна вполне реально и точно была запеленгована. Стоп, ведь по инструкции пеленгатор берет только скопление обезьян. Почему же, именно когда очутилась на крыше, она пропала с экрана? Вернее, пропала точка, распознающая группу. Полковнику Нэшу казалось, что голова лопается от этих набухающих мыслей.
23
Линда, сестра полковника Нэша, совершенно не знала, где находится брат. В гарнизоне, куда ей было разрешено раз на три дня звонить, сообщили, и весьма сухо, что полковник отбыл на спецзадание.
С одной стороны, спецзаданий в армии ОЕ, на любое из которых могли отправить Дэвида, было хоть отбавляй. Однако же и события последних четырех дней навевали нехорошие мысли. Мегаполис гудел как растревоженный улей. Новости почти с первого дня ничего не таили и вещали об ужасающих событиях в глубине ледника. Естественно, в новостях не сообщалось о подробностях измывательств террористов над потерпевшими. Просто каждый день, вечером, по экрану ползли зловещие списки жертв очередного дня — длинные списки убитых и раненых.
Сообщалось, однако, и об успехах — о действии Правительства по ликвидации банды. Единственную убитую гориллу демонстрировали в разных ракурсах — будто хвастались. Но жалко выглядела эта одна единственная нео-обезьяна на весах, куда телезрители невольно клали горы трупов мирных людей и военизированной охраны. Но дикторы в новостях не сдавались — руководствуясь политикой вещания, они передавали из-под ледника видеоролики, изображающие патрулирование улиц Берлина вооруженной до зубов солдатней. Демонстрировалось, что народ под ледником вовсе не угнетен происходящим — спортивные арены, концертные залы, рестораны и прочие увеселительные заведения работают на полную катушку.
И действительно, по экрану бежали кадры безумно веселящихся людей. Вот только многие, и Линда Нэш в том числе, не могли не задумываться: а действительно ли в дни террора были сделаны эти развеселые кадры, нет ли здесь подтасовки? Да и лица, отснятые в кабаках и барах, выглядели подозрительно. Ведь даже в веселье человеческом почти всегда можно заметить принужденность — например, стимулированную алкогольными парами или же агрессивной музыкой, когда срабатывает эффект толпы и все веселятся безумно, в то время как по состоянию души плакать готовы.
