Дмитрий Янковский - Рапсодия гнева
Взять ту же «Миссию надежды». Да, они внедряют моральные ценности другого общества – американского. И что? Кого-то гонят в миссию силком? Заставляют родителей отдавать своих детей миссионерам на обучение? Если было бы так, то это уже была бы война. Война именно этой цели и служит – ввести на чужой территории свои законы. Тогда территория, на которой действует закон общества-победителя, автоматически становится ему подвластной. Приходит вражеская армия и на штыках приносит новый закон, вешает новое знамя, отменяет все старые законы. Все. Территория захвачена. Точка. Конец абзаца.
Так что если бы кого-то заставляли принимать чужой закон, то это была бы война и можно было бы действовать по законам войны – безжалостно убивать врагов. Так и делают все и всегда. Но для того, чтоб заставить, нужна некая сила, армия например. И убивать надо именно эту силу, то есть вражеских солдат, а не мирное население общества с чуждыми или чужими законами. И если ночной стрелок в каком-то порыве перепутал миссионеров с солдатами, то нет ему оправдания и жалости к нему нет. Преступник он, вот и все.
На самом же деле не заставляют. И Кирилла никто неволить не думал – захотел и ушел, хотя дуется, злится, думает, что выгнали. Но таких, как Кирилл, горстка, а большинство от американской поездки просто в восторге. Новая страна, новые впечатления, новые люди, новые знакомства. Странно только, что знакомство пытались урегулировать по половому признаку. Вот с этим надо разобраться, это уже было явно против воли ребят, раз остались недовольные. Хотя дети – не общество. Никто и нигде не дает им волю делать то, что хочется, везде ограничивают и пытаются дать то, что нужно, а не то, что хочется.
Владислав Петрович немного отдохнул уже от трудного дня, горячий чай позволил разогреться, расслабиться. Стало вдруг ясно, для чего нужна была эта поездка в Америку и почти принудительные знакомства наших мальчиков с американскими девочками. До чего же все просто и до чего безобидно!
Это не внедрение законов американского общества, нет! Это объединение двух обществ. Миссионеры, в отличие от своих воинственных соотечественников, бивших ракетами по Югославии, просто хотят объединить два народа узами любви.
Сделав такой вывод, следователь успокоился и отставил чашку. На полировке стола осталось едва заметное мокрое колечко. Он встал, убрал пистолет с бумагами в сейф, расстелил диван и пораньше лег спать.
15 ИЮНЯ. ЕЩЕ ДО РАССВЕТА
В зыбкий утренний сон нагло ворвался настойчивый клекот телефонного звонка.
– Черт… – еще не проснувшись как следует, глянул на часы Владислав Петрович. – Четыре утра… Чтоб их всех… Что там случилось?
Он, зябко перебирая босыми ногами по прохладному полу, сорвал телефонную трубку, а за окном уже вяло расплывалась акварель зарождающегося утра.
– Дежурный по Управлению, – представился знакомый голос. – Владислав Петрович, у нас ЧП.
– В четыре утра?
– Дед тоже уже не спит, подняли, как и вас. Скоро все будут на ногах, включая и областную комиссию. Сейчас помощник готовит телекс в Киев. Дело действительно серьезное.
Следователь почувствовал неприятную тяжесть в груди, терпеливо прислушался.
– Полчаса назад, – продолжил дежурный, – убили еще одного американского гражданина. Стивен Белл, консультант по безопасности городского международного брачного агентства. Снайперский выстрел в голову.
– Они что, сдурели ходить по ночам? – в сердцах выкрикнул Владислав Петрович.
– Никто и не ходил. Его застрелили на балконе гостиницы, где он жил. Покурить вышел. Собирайтесь, я сейчас машину пришлю.
Следователь положил запищавшую частыми гудками трубку и со вздохом взъерошил ладонью короткие волосы с давно пробившейся сединой. Можно было бы выпить чаю, но надо заваривать, а это некогда, да и лень к тому же. Перебьюсь.
Он торопливо оделся, взял денег из серванта, сунул в карман пиджака и, закрыв дверь, спустился на улицу, где дворник уже усердно шуршал по асфальту метлой.
Серебристые звезды медленно отступали от чуть заметного еще намека на рассвет, только большой ковш Медведицы висел прочно, незыблемо. Самое тихое время суток. И если бы дворник не шуршал метлой, то можно было бы услышать, как на вокзале у моря объявляют прибытие московского поезда. Где-то за домами, возле рынка, зацокотал от плохого бензина автомобильный двигатель, фыркнул, переключившись на другую передачу, и заурчал мерно, успокоенио. Звук приближается. Наверно, сюда.
По стене противоположного дома ударил яркий свет фар, расчертил ее дрожащими тенями от веток деревьев. Огромная сгорбленная тень дворника быстро поползла по стене – машина сворачивала в дворовый проезд, – что-то пугающее было в этой тени: слишком огромная. Она дернулась и убежала во тьму за домами, словно уродливая ведьма унеслась верхом на мохнатой метле.
Яркий свет фар ударил в глаза, но водитель быстро сообразил и переключился на ближний. Скрипнули тормоза, двигатель заурчал на холостых оборотах, теперь свет бил прямо под ноги, клубясь сизым дымком выхлопа. Владислав Петрович помахал водителю и открыл переднюю дверь замовской черной «Волги».
– Доброе утро… – поздоровался он.
Водитель только кивнул, не отреагировав на неуместность фразы. Казалось, его вообще ничего в этом мире не трогало, кроме руля и приборной панели. Вот уж воистину – человек на своем месте.
В салоне не играла музыка, только тревожно шипела рация выкрученным до отказа шумоподавителем – город холмистый, надо держать чувствительность приемника на пределе. Несмотря на бесстрастность водителя, машина пропиталась тревогой от покрышек до кончика антенны: ранний приезд, совершенно несонный водитель, отсутствие музыки и в кои-то веки включенная рация. Все это вызывало не столько чувство тревоги, сколько чувство тревожного ожидания чего-то неотвратимого, большого и страшного. Наверно, так звери чувствуют себя перед землетрясением, а люди перед войной.
– В какой гостинице его застрелили? – спросил следователь.
– «Украина». Балкон выходит в сторону двора. – Водитель плавно отпустил сцепление и добавил газу.
Двигатель снова зацокал – бензин совсем дрянной.
Ага, значит, водитель на месте уже был. Владислав Петрович припомнил вид из окон гостиницы. Все ясно, снайпер бил со двора одного из частных домов на Толстовской горке. Больше просто неоткуда. Это уже лучше, хоть какая-то зацепка, да и соседи видеть могли.
На этот раз место преступления выглядело совершенно иначе. Какая уж тут трясина! Инспектора ДАИ на патрульных машинах с двух сторон перекрыли стояночную площадку гостиницы, на которой стояло уже не меньше десятка автомобилей, распугивавших рассветные сумерки резким перемигиванием синих проблесковых маячков. Белым пятном выделялся сверкающий лаком «фольксваген» Деда, окруженный четырьмя затянутыми в черное бойцами СОБРа; дальше «мерсы», «уазики», «Волги», сиреневый микроавтобус «тойота», принадлежащий Службе Безпеки, бронированный «ЗИЛ» областной комиссии и черный автобус СОБРа с дымчатыми стеклами. Не хватало только пожарников и духового оркестра, а так бы точно – форум «большой восьмерки» в миниатюре. В локальных, так сказать, масштабах.
Сквер у стоянки тоже оцепили, неизвестно зачем, гостиничные балконы едва не ломились от рано разбуженных постояльцев, вылезших поглядеть на нечастое зрелище – синие сполохи мигалок высвечивали любопытные, безразличные, встревоженные лица, метались по белоснежному фасаду шестиэтажного здания. Владислав Петрович чуть закусил губу – такого еще видеть не приходилось.
Водитель достал из кармана пропуск и прилепил к, лобовому стеклу над приборной панелью, инспектор хмуро пригляделся и качнул полосатым жезлом: мол, проезжайте.
– Первый, я пятый… – зашипел динамик рации голосом дежурного. – Прошу связи!
– Что там? – буркнула портативная японская рация голосом Деда.
Ага, значит, уже не в машине. Черт старый… Владислав Петрович был из тех, кто не жаждет встречи с начальством. Хорошее начальство в первую очередь не должно мешать работать.
– Первый, загляните в Управление, с вами Киев просит связи.
– Конкретнее! – теряя терпение, рявкнул генерал.
– Представитель посольства известной вам страны.
– Принял. Сейчас буду.
Водитель приткнул «Волгу» к самому бордюру между спецназовским автобусом и областным бронированным лимузином.
– Черт… – вслух ругнулся Владислав Петрович. – Сейчас начнется… Не хватало нам только международных обид. Интересно, как бы отреагировали американцы на ноту нашего правительства по поводу гибели в их стране наших граждан?
– Никак, – неожиданно отозвался водитель. – А наши сейчас будут извиваться, как угри на раскаленной сковороде. Удивляться нечему… Слабый всегда извивается перед более сильным, слуга перед господином. Ничего не изменилось со средних веков. Как и тогда, сейчас существует только одно международное право – право сильного. А еще кто-то заикается о цивилизованности Запада…
