Андрей Ерпылев - Песчаная война
– Я не могу…
Но доктор помог ей подняться, чуть поддержал, а потом пошел рядом.
– Мы никуда не придем. Мы все погибнем в пустыне, – промолвила правозащитница. – Стоит ли стараться?
– Стараться стоит всегда. Думаете, остальным легче? Вон воительница вообще на себе тащит бронежилет вместе с каской.
– Лучше бы бросила, дура, – выдохнула Летышкина.
– А вдруг за утерю казенного имущества с них удерживают стоимость в десятикратном размере? – чуть улыбнулся Нелюбин. – Взбодритесь. В конце концов, с нами Египет точно пока не воюет.
На какое-то время женщина если не взбодрилась, то хотя бы взяла себя в руки и старательно шла позади всех.
Компания вообще передвигалась очень медленно, и чем дальше, тем реже и короче становились шаги.
– Мне кажется, наша мисс скоро окончательно свалится, – поведал Нелюбин Айзеку.
Тот лишь едва махнул рукой, мол, и хрен с ней. Нам-то какая разница?
– Вдруг аборигены наткнутся? Она же всех заложит, если еще будет жива, – чуть развил мысль врач.
Маклер на мгновение задержал взор на собеседнике, а затем буркнул:
– Это – к Бритни. При чем здесь я?
Между тем светило уже принялось за привычную работу, и пустыня понемногу стала превращаться в нечто раскаленное, практически неприспособленное для жизни.
– Привал!
Пассажиры повалились, как шли, и только фляга в руках Нелюбина, та самая, которая принадлежала сержанту, побудила людей сбиться в кучку.
– По маленькому глотку, – предупредил врач и, подавая пример, едва припал к драгоценному сосуду.
Остальные следили за действом жадными взглядами.
– Не надо нам было уходить, – просипел Айзек. – Может, нас бы уже нашли.
– Вы слышали вертолеты? Нет? А ведь мы не так далеко, – нашел в себе силы возразить Нелюбин.
– Все равно. Нет здесь никаких поселков.
– Должны быть. Мы не в Сахаре. Главное – двигаться.
– Не могу!.. – провыла Летышкина.
Голос шел из глубины души. Остальные путники еще как-то держались, хотя вид у них был из тех, про который говорится: краше в гроб кладут.
– Надо. Остановка – смерть.
– Давайте хоть отдохнем. – Летышкина с мольбой оглядела невольных сотоварищей. – Немного. Сами же говорили: в жару здесь все отдыхают. А вечером пойдем.
– Не будет у нас вечера, – твердо и бескомпромиссно отчеканил Нелюбин. – Или мы встаем сейчас, или остаемся здесь.
– Тогда оставьте меня. Дайте немного воды. И все. Может, меня найдут. Не станут же арабы убивать женщину! – Можно сколько угодно твердить о феминизме, но в трудную минуту почему-то всегда вспоминаются прежние отношения между полами.
– Предать хотите? – поинтересовался доктор.
Остальные пока молчали, но в их молчании чувствовалось согласие с позицией врача.
– Я ничего о вас не скажу. Ничего-ничего.
– Рассказывайте сказки. Хватит отдыхать. Встаем.
Но Летышкина продолжала сидеть. Она уже явно дошла до состояния, в котором все становится безразличным. Даже собственная жизнь.
– Вставайте, – вслед за Нелюбиным повторил журналист.
– Не могу.
– Встать, тварь! – рявкнула Бритни, вскидывая винтовку.
Мулатка, так же, как все, сильно нервничала и искала, на ком бы выместить злость. Не говоря уже о предварительной обработке со стороны некоторых мужчин.
– Уберите ружье. Я известный деятель, и не вам указывать, что мне делать.
Должно быть, виноватым было солнце. Однако Летышкина не только не испугалась оружия, но и возмутилась угрозами.
– Нас пятеро. И мы не желаем рисковать из-за одной дуры, – отчеканил Нелюбин. – Или вы идете со всеми, или извините. Действительно остаетесь здесь. Но в качестве трупа. Погоня нам не нужна.
– Что? Под суд захотели? Я все расскажу о вашем недостойном поведении. И Григорий Яковлевич подтвердит.
– Вы уверены? Что ж, выбор был предложен. Идемте, господа.
Нелюбин отвернулся настолько равнодушно, что правозащитница внезапно испытала страх.
– Нет!!!
Женщина дернулась к мулатке, и Бритни совершенно инстинктивно нажала на спуск.
Грянул выстрел. Пуля вошла Летышкиной в плечо, заставила зажать рукой рану, и между пальцами пробежала струйка крови, неожиданно яркая на фоне всеобщей белизны.
Дороги назад теперь не было, и это мгновенно осознали все. В том числе – и жертва.
– Не надо…
– Стрелять не умеете? – возмутился Айзек, словно сам был бывалым армейским сержантом. – Добейте эту тварь!
– Нет!!! – вновь взвыла Летышкина, и тут же грянул еще один выстрел.
Теперь пуля пробила руку, вновь дав женщине призрачный шанс на жизнь.
– Да убейте ее, черт возьми! – не сдержался и Погранов. – Чему вас только учили?
Винтовка задергалась, выпуская один кусочек свинца за другим, и Летышкина наконец повалилась на песок.
– Все, – Айзек собрался идти, однако Нелюбин шагнул к лежащей женщине, потрогал пульс и вздохнул:
– Еще жива. В голову надо.
– Точно, – поддержал его журналист. – Так называемый контрольный выстрел.
Руки у Бритни дрожали, однако мулатка подошла к распростертому телу и вскинула «М16».
Летышкина с трудом открыла глаза и увидела над собой слегка дымящийся ствол. Перевела взгляд на Бритни, что-то попыталась просипеть, но винтовка дернулась в очередной раз, и слова остались несказанными.
– Вот теперь все, – после проверки подвел итог Нелюбин. – Надо ее чуть прикопать, чтобы не было видно. Ведь мигом поймут, что был кто-то еще. И сразу идти. Нам обязательно надо выйти к поселку. Должны ведь жить где-то неподалеку люди!
Глава двенадцатая
Миша Девятых в третий раз, без всякого удовольствия, перечитывал «Ярость могучих» Федора Есаулова, валяясь в тени плетеного зонтика. Он терпеть не мог фэнтези, да еще славянского пошиба, но чем еще было заняться? Вот и пробегал он глазами строки, за которыми рубились на мечах, саблях, булавах и всяких малопонятных «шестоперах» богатыри с трудночитаемыми и еще более труднопроизносимыми именами, неизменно заканчивающимися на «слав».
Отпуск затянулся. Подумать только: если еще несколько недель назад кто-нибудь сказал бы Михаилу Дмитриевичу, что валяться на солнышке и бить баклуши может надоесть – он бы поднял этого выдумщика на смех. Ведь в родном московском офисе, где пятый год после окончания института трудился сисадмином Миша, пока что дичившийся непривычного «взрослого» обращения по имени-отчеству, круглый год только и разговоров было, что о бывшем и предстоящем отдыхе: пляжах Египта и Турции, серфинге Таиланда и Доминиканы, лыжных трассах Австрии и Швейцарии, дайвинге Мальдив и Сейшел… А вот теперь и песок был не в радость, и ласковая теплая водичка, и жаркое солнце…
«А в Москве сейчас, наверное, холодно, – вздохнул Миша, перевернув страницу. – Мороз, гололед, пробки… Эх, где ж ты, Златоглавая?..»
– Мишка! – пробегая мимо, хлопнула лежащего по упитанной ягодице Светка – молодящаяся дама прилично за тридцать, в прошлые, «мирные», времена пару раз пытавшаяся заигрывать с робеющим при виде ее мощных прелестей юношей. – Хватит валяться! Приехал кто-то, слышишь? Вдруг за нами?
Со стороны отельного комплекса раздавался едва слышный шум автомобильных двигателей – дама обладала изумительным слухом.
Разговоры о безнадежно запаздывающей помощи давно навязли в зубах. Но о чем было беседовать немногочисленной «русскоязычной» колонии некогда престижного и многолюдного, а теперь – почти необитаемого отеля-города.
К слову сказать, пускали сюда далеко не всех граждан бывшей одной шестой суши. «Настоящие» европейцы – немцы, французы, англичане, итальянцы и прочие «арийцы» – на дух не выносят выходцев из-за давным-давно проржавевшего и рассыпавшегося железного занавеса. И если дальних своих родичей из бывшего соцлагеря и примкнувших к ним жителей восточно-балтийского побережья они еще готовы терпеть, то при одном лишь дуновении русского духа… Одним словом, за отдых «без этих русских» они были готовы выложить столько евро, что между вожделенным отдыхом «без соотечественников» и основной массой потенциальных отдыхающих вставал уже не железный, а по-настоящему золотой занавес. И тем приятнее было, преодолев его, чувствовать себя избранным…
«Ну да, – горько подумал Миша, складывая книжку и неразлучную видеокамеру в неизменный среди соотечественников пакет шереметьевского дьюти-фри. – Избранники, блин. Второй сорт, всегда и всюду – второй сорт…»
Впереди с таким же пакетом – настоящим паролем, по которому опознавали «своих» наши соотечественники, – спешил подтянутый господин в плавках от известного кутюрье. Девятых не был с ним знаком, но тот явно трудился не сантехником и не трактористом.
– Как вы думаете, – повернул мужчина ухоженное лицо к Мише, как раз поравнявшемуся с ним, – на этот раз за нами?
– Не знаю, – пожал плечами молодой человек. – Не на вертолетах?
– У наших властей на своих граждан денег никогда не хватает, – зло бросил подтянутый господин. – Как налоги драть, так пожалуйста, а как дойдет до обязательств – по остаточному принципу. Пригнали, поди, пару автобусов, набьют, как селедку в бочки, и трясись несколько часов в духоте и тесноте…
