Александр Лидин - Непрощенный
Представьте себе каменную «чашу» размером со стадион. Давным-давно кто-то заполнил ее до половины вязкой массой, похожей на расплавленный пластик, размешал ее и стал макать туда огромную расческу. Макнул — вытянул, макнул — вытянул… И варево мгновенно застывало на воздухе, образуя дырчатые языки, истончающиеся на концах, кружевные арки, пенные гребни. А потом пришел другой исполин. И то ли эта картина чем-то ему не понравилась, то ли он просто не понял замысла, но стал он использовать чашу в качестве урны, швырять туда обгорелые обломки пластмассы, пока все это однажды не полыхнуло ясным пламенем… Правда, поскольку случилось это в давние времена, кое-где на бывшем пожарище уже проросли чахлые растеньица.
— …за десять дней не обойдем, — прервал его размышления голос Тейса.
— Думаешь, стоит рискнуть? — с сомнением спросил Алларт. — А если…
— Гадать будем, когда в город прибудем, — буркнул Тейс.
— А может, не стоит? Еще на меху какую-нибудь нарвемся, а она рабочая… Или кромешники из дыр полезут — видишь, какие щели в оболочке? И не просто кромешники, а черные…
Тейс издал совершенно неописуемый звук, который явно выражал глубокое презрение.
— Ты совсем дудук? Баек наслушался и дублишь их, точно голокосм… Что они у тебя — от грязи почернели?
— Они черные не по цвету, а по сути своей души, — торжественно изрек Алларт.
— Шибай больше! Кто много боялся — без выручки остался.
— Помчался со всех ног и остался без порток, — парировал Алларт.
Тут Артем фыркнул, и оба копателя уставились на него — виновато и возмущенно. Ни дать ни взять два подростка-хулигана, которых застал за перепалкой староста.
— Нет, тут надо подумать, — нарушил молчание Тейс. — Не забудь, кто нас подставил. Смотрители, которым мы столько платили, что у них дупа трескалась. Вот и смотри: выберемся мы из вильды, и переловят нас, как траббов, голыми руками. А перешнелимся — хэнаков загоним. Ты потом металл на своей хребтине тащить будешь?
— Может, еще и тебя потащить? Размечтался! А что до бароновых крюков… так они нас и переловят. Тут полно местечек, где можно затихариться.
— Ага, затихаришься, а кромешник тебя за жопу и ухватит.
Спорщики обменялись красноречивыми взглядами и умолкли: похоже, у обоих вышел запас аргументов. После непродолжительного молчания Артем решил, что обязан вмешаться.
— Что это за место такое?
— След войны, — фыркнул Алларт. — По крайней мере, так говорят. Я не знаю, может, шибают.
— След войны?
— Да. Другой корабль плюнул сюда звездным ядом.
И Алларт замолчал, явно считая ответ исчерпывающим.
— Поэтому тут ничего не растет? — неуверенно спросил Артем, надеясь узнать хоть какие-то подробности.
— Разуй глаза, лабус! Вон, видишь? Растет. Вон тебе дуба, вон фернок. А почему они такие хилые? Потому что земля отравлена. Звездным ядом.
— Радиацией?
— Чего? — возмутился Алларт. — Выдумает тоже… Радиация — это радиация, а звездный яд — это звездный яд. Говорят, на окраине Империи существуют ядовитые звезды. Их свет смертелен для всего живого, он разъедает и металл, и пластик. Поэтому еще ни один ученый его не изучал. Ну, может, только в древности…
Он почесал в ухе, вопросительно посмотрел на кончик пальца, измазанный чем-то зеленоватым, и добавил:
— И поэтому мы здесь не копаем. А то здорово бы было: металл крепкий, и посмотри сколько — хоть дупой клюй.
— Поэтому вы боитесь идти через эту пустошь?
— Кто боится? — встрял Тейс. — Это он боится! — он ткнул кривым пальцем в сторону Алларта. — Трясется весь, сейчас обгадится… Если тут не зависать, а ходом пройти, ничего тебе не сделается.
— А мехи? — возразил Алларт. — А кромешники?
— Кромешники?.. — переспросил Артем, окончательно растерявшись от обилия незнакомых терминов.
— Ты лучше Матильду порасспроси, — буркнул Тейс. — Она тебе расскажет и про кромешников, и про мехов… потом, когда время будет. Алларт, нам по-любому камать надо, только напрямую мы шнельнее пройдем. Ты мне дольше брень скребешь. Сам подумай.
Он покосился на своего товарища, но тот молчал и смотрел на черную долину. Для Артема мимика копателей до сих пор во многом оставалась загадкой, поэтому понять, что за чувства обуревали в тот момент Алларта и обуревали ли вообще, не представлялось возможным. Не исключено, что он и в самом деле обдумывал предложение Тейса.
— Подумай, — повторил Тейс. — Мехи, кромешники… это еще неизвестно, попадутся они нам или нет.
— Скорее уж мы им, — буркнул Алларт, по-прежнему глядя на опаленные конструкции, загромоздившие долину.
— …А вот смотрители, мибуны сраные… Если они раз нам артымац устроили, значит, будут дублить и дублить, пока долбать не достанет.
— Или пока нас не достанут.
— Буна они из порток достанут. На диске никто дедреем тебя репать не станет, даже если ты у барона Пако баронессу уведешь.
Алларт задумчиво посмотрел на собеседника, потом снова на отравленную долину.
— Да хоть бы и дедреем… — проговорил он. — Этот металл дедреем не возьмешь… Ладно, утолкал.
Он махнул всадникам, которые сбились в кучу у выхода из зеленого туннеля, и пошел к своему хэнаку.
Артем последовал за ним.
Однако все оказалось не так просто, как утверждал Тейс. Кажется, хэнаки чувствовали присутствие пресловутого «звездного яда» — а может быть, им просто не нравилась черная «сажа». Они ступали осторожно, словно боялись испачкаться.
Проезжая мимо выроста, напоминающего обглоданный лист папоротника длиной метров пять, Артем протянул руку и коснулся его. Ничего не случилось. Сажа как сажа, мелкая, только какая-то жирная… Но кто знает, что тут на самом деле горело?
— Ну, ты прямо как бамбис!
За Матильдой, похоже, по негласному уговору закрепили место подле Артема. Когда он отправился осматривать чашу, паучиха осталась в седле и сидела там, точно черный замшелый кап на стволе дерева. Окружающий пейзаж весьма живо интересовал ее… но вот как она умудрялась еще и следить за своим «напарником»? Будто у нее глаза на затылке… Вообще-то так оно и есть.
— Увидел дрик — непременно потрогать надо! — возмущалась паучиха. — Шаловливые лапки…
— «Ручонки», — пробормотал Артем, глубоко потрясенный. — Шаловливые ручонки, нет покоя мне от вас…
Он знал этот стишок. Когда-то знал наизусть. Сейчас вспоминались только отдельные строчки, а вместе с ними — громоздкий сервант из темного дерева, который почему-то называли «хельгой» и под который постоянно что-то закатывалось, колючий бордовый ковер, манная каша и голос мамы, терпеливо объясняющей, что такое «серная спичка».
«…Там картинку разорвали… Спичку серную зажгли… А вчера ключи у папы из комода унесли…»
— Ты ручки отряхни, хорошо? — прямо над ухом заскрипела паучиха. — И не спи, на привале отоспишься… Смотри, все уже уехали!
Артем механически отряхнул ладони и помотал головой. Он и вправду застрял. Волей случая оказавшись замыкающим, он умудрился к тому же отстать от каравана. Теперь ему предстояло глотать черную пыль, поднятую хэнаками. Только этого не хватало…
Он пошарил по карманам и, к величайшему облегчению, обнаружил прямоугольную тряпицу. На этот раз память весьма оперативно сообщила, что тряпица именуется «носовым платком» — очевидно, потому, что защищает нос и рот от пыли. Чтобы платок выполнял данную функцию, его надлежит сложить пополам по диагонали, а концы связать на затылке. Так поступали некие ковбои на Диком Западе.
Однако у этих самых ковбоев, похоже, были другие платки. Или же эти ковбои поголовно были микроцефалами.
Размеры найденного платка почему-то не соответствовали диаметру Артемовой головы. После недолгих раздумий выход был найден: Артем привязал к углам платка обрывок веревки и заправил ее за уши. Он запоздало сообразил, что найденная тряпица как раз подошла бы паучихе… Но второго платка в карманах не оказалось.
…Хотя пауки, кажется, ртом не дышат. У них есть какие-то дыхальца, а их закрыть платком проблематично.
Справившись с платком, Артем натянул поводья и стукнул «квочку» пятками: оставаться в одиночестве ему совершенно не хотелось. Не тут-то было. Вместо того чтобы прибавить шагу, птица издала короткий вопль и начала топтаться на месте.
