Андрей Валерьев - Родина
По пустынным улицам кортеж донёсся к цели за пять минут. Всё-таки, когда нет пробок, Алма-Ата очень маленький город. Пусть и с миллионным населением. Охрана обступила его со всех сторон, всё так же цепко держа, и провела внутрь через чёрный ход. А дальше был номер и ванна, полная горячей воды. Сонный парикмахер, который лихо сбрил машинкой остатки бороды и шевелюры. И горячий ужин.
А потом — кровать.
— Во, даже на подушке вензель.
Макс сел в постели и потянулся. Вопреки его ожиданиям в номере было пусто. Ни души. Никто не дежурил у его кровати, и в шкафу вооружённой охраны тоже не было. Зато на прикроватной тумбочке лежал голубой паспорт и портмоне.
'Надо же! Укасов Максим Баймуратович. Ого!'
Макс уставился в потолок.
— Спасибочки.
В портмоне (Ёлы-палы! Это же 'Монблан'!) стройными рядами лежали кредитные карточки. Не золотые, но всё же… и 'Виза', и 'Мастер', и, даже (Макс присвистнул) 'Экспресс'.
'Вот уж редкий гость в наших краях!'
На каждой было вытеснено его имя и фамилия.
'Трындец!'
Максим завернулся в халат и почапал к столу, где стоял телефон.
— Слушаю вас, господин Укасов.
Голосок девушки с ресепшена был мил и приятен.
'Мне всё это снится'
— А… да. Я могу поговорить со своими… — Макс запнулся, — сопровождающими?
— Простите?
— С теми людьми, с кем я вчера приехал.
— Простите, я не понимаю вас. Чем я ещё могу вам помочь?
Макс бросил трубку и пошёл к входной двери, ожидая, что она будет заперта снаружи.
Ничего подобного — дверь была вообще не заперта!
'Значит часовые'
Макс выглянул наружу. В конце коридора горничная катила тележку. Всё. Больше вокруг никого не было.
'Эээээ…'
В шкафу обнаружился простенький и непритязательный комплект одежды. Серые брюки и белая рубашка. Максим посмотрел на свои обломанные чёрные ногти.
— Алло, девушка. Пришлите мне в номер завтрак, а потом маникюршу.
Ноги сами отнесли его к кровати.
'Чего у нас там по телевизору?'
Два дня Максим ел, спал и шлялся по бутикам внутри отеля. Он приобрёл летний костюм и две пары туфель. Потом, повертев в руках кредитку, мысленно на всё махнул и прикупил себе новый 'Таг Хойер', взамен пропавшего у федералов. Звонки родителям и Лейле никаких результатов не дали. Трубка услужливо сообщила, что такие номера не существуют. Даже домашние. А никому другому Максим звонить не хотел — что он мог сказать? Привет, я — Максим, ну помнишь…?
'Тьфу ты!'
— Алло, девушка. Обед в номер.
— Господин Укасов, с вами хотят поговорить. Соединить?
'Хе. Началось'
— Соединяйте.
Глава 2
Выбор
Остров Южный
п. г.т. Новороссийск
Июнь 13 г.
— Милый, как дела? — Леночка обтёрла руки об фартук и обняла мужа.
— Пирожки?
— Пирожки!
Жена улыбалась. С улицы раздавались звонкие детские голоса. И пусть общежитие здесь, на острове, ни шло ни в какое сравнение с их сгоревшим домом там, на севере, но всё же… Все живы и, слава Богу, здоровы. Тьфу-тьфу-тьфу!
— Нормально всё. Солнышко, — Саша чмокнул супругу в нос, — надо посоветоваться.
Её глаза разом стали серьёзными. Она вообще сильно изменилась. Стала жёстче. И реже смеялась.
'Лапушка моя!'
В груди у Дубинина заныло — оградить любимую от невзгод у него никак не получалось.
— Здесь дом мы не получим. И деньгами нам не помогут. Всё на общих основаниях. Эта комната наша до будущей весны, а потом…
Лена вздохнула и тяжело села на сундук.
— Понятно. Но ведь есть 'но'?
Саша кивнул.
— Сейчас был на совещании. В узком составе. Нам предлагают отстроить Дубровку заново. Всем. Нам. Володьке, Олегу, Славке.
— А как же дети? Здесь школа, клуб… — Лена встревожено посмотрела на мужа, ехать обратно в эту глухомань она решительно не хотела. — Электричество даже есть!
Она умоляюще прижала руки к груди.
— Зачем нам туда?
— Ты знаешь, кем был Максим?
— Он же утонул!
— Не-а. — Сашка потёр лоб. — Он упал с обрыва, всё верно. Я сам видел. Он не долетел.
— …?
— Он не упал в воду. Он исчез. Он ушёл ТУДА. И боссы считают, что он может вернуться.
— Ах вон оно что…
Лена беспомощно расправила юбку и сделала ещё одну попытку.
— Он же псих.
— В том то дело, что нет. Я видел как он на нас СМОТРЕЛ. На нашу семью. На меня. На тебя. На детей. У меня всегда было ощущение, что его так и подмывает что-то сказать. А вот когда он пялился на море — то да. Псих.
Сашка помолчал.
— А может, он просто душу свою изливал. Или так плакал.
Лена думала. Пять минут прошли в томительном молчании.
— Как ты решишь — так и будет.
'Уфффф!'
— Шевцов даёт строителей. 'Папаша' — денег. Сёмин на тропе организует охотничью заимку. Охранять заодно нас будут. Да и автоматы никто у нас отнимать не собирается.
Саша поцеловал любимые руки.
— Не переживай. У нас всё будет хорошо.
Лена слабо улыбнулась.
— Я знаю. Милый, у нас маленький будет.
Алматы
Май 2013 г.
— Господин Укасов, добрый день. — Голос был мужественен и приятен.
— Добрый.
— Если вы не против, мы могли бы встретиться, поговорить?
— Отчего ж, извольте.
Максим наслаждался, начав этот светский разговор. Он с удивлением понял, что соскучился по беседам.
— Прошу прощения, я не представился. Иван Иванович Марков. Можно просто Иван.
— Макс. Поднимайтесь ко мне. Заодно и пообедаем.
Иван оказался высоким загорелым мужчиной лет сорока с настоящей голливудской улыбкой. В тридцать два зуба. С ямочками на щеках и смешливыми глазами.
— Привет, давай на ты.
Макс посмотрелся в зеркало.
'Мда, с ним на пару девчонок цеплять не получится'
— Давай.
За обедом они болтали о всякой ерунде. О погоде, часах, тачках и шмотках. Марков ориентировался в моде словно рыба в воде, рассказав Максиму о новых магазинах и об 'афигенном' индийском ателье, открывшемся в прошлом году. Максим в ответ посетовал на то, что его карточки, оказываются, 'анлим'. Что приводит его в состояние душевного трепета.
Марков беспечно отмахнулся.
— Ерунда это всё. Так. На первое время перебиться.
'А вот это уже интересно'
Макс подобрался и хищно оскалился. Лицо его, густо покрытое синяками, ссадинами и царапинами, стало страшным.
— А почему, ты, скот, решил, что у меня будет 'второе' время?
Макса начало потряхивать.
— Снова всю мою жизнь распланировали? Так?
В пальцах лихорадочно вертелась мельхиоровая вилка.
Марков на оскорбление и угрозу никак не отреагировал. Он спокойно доел суп, промокнул губы салфеткой и, отбросив образ приятеля и свойского парня, совершенно серьёзно посмотрел на Максима.
— Когда я узнал, что ты сделал, чтобы не попасть в руки к русским спецслужбам, я тебя сильно зауважал, парень. Свобода — это всё. Это самое главное, что отличает человека от скота.
У Максима в животе разлился жидкий азот.
- 'К русским'? А ты… разве?
— Иван Иванович Марков. Хочешь верь — хочешь не верь. Это моё настоящее имя. Мой президент поручил мне, — Марков надавил голосом, — лично. Говорить с тобой абсолютно честно. Только правду.
'Ёлы-палы, а ведь урод куратор был прав. Амеры узнали. Сейчас такая колбасня начнётся'
— Дядя Сэм?
— Точно. — Марков улыбнулся. — Я знаю, как ты относишься к моей стране. Плохо относишься. Чего уж там — твой психологический портрет нам хорошо известен. Выслушай меня. Если скажешь уйти — я уйду. Мы расстанемся по-хорошему и больше никогда не увидимся. Максим Баймуратович, у правительства Соединённых Штатов к Вам нет НИКАКИХ… претензий. Вот. Возьмите.
Иван протянул Максиму плотный пластиковый конверт.
— Я выйду ненадолго. А вы откройте это.
Марков упруго поднялся и вышел из номера.
В конверте оказались две фотографии.
Руки дрожали, глаза заволокло влагой.
Ляля.
Она УЛЫБАЛАСЬ.
Она стояла на берегу моря, стройная и загорелая. И улыбалась, глядя прямо ему в глаза. Рядом, на песке, валялся надувной матрац. Надпись на обороте гласила.
'Гонолулу, апрель 2013'
На второй фотографии она была не одна. Там был… там был… доктор. Дядя Саша. Александр Владимирович. И КУРАТОР! Все трое непринуждённо устроившись, сидели на террасе на фоне моря. За столом. На столе была бутылка вина. У стола стоял мексиканец в сомбреро и с гитарой. Надпись на этом фото гласила.
'Санта-Барбара, апрель 2013'
'Япона мать!'
Голова у Максима онемела окончательно, мозг выключился и он 'завис'.
— Ваня! Заходи.
