Иар Эльтеррус - Звездный колокол
— Какое-то время придется пробыть. — Ри с сомнением посмотрел на него. — Может, вам лучше нас у лодки подождать? Как думаешь?
— Потерплю, — отмахнулся Ит. — Мне тоже интересно.
— Сильно болит? — с тревогой спросила Роберта.
— Сильно. Бертик, это фантомная боль, на самом деле болеть у меня нечему, — пояснил Ит. — Это… память. Причем даже не моя, Пятый-то умер черт-те сколько лет назад.
— Слишком сильное потрясение, видимо, — проговорил Ри словно бы про себя. — Я тоже… с этим сталкивался. На Анлионе есть несколько мест, которые для меня — табу. Место, где на меня покушались и тяжело ранили. Где погибла Джессика…
— Типун тебе на язык, — огрызнулся Скрипач.
— Не эта Джессика, а та… неважно. Ит, шел бы ты к лодке, правда.
— Перебьюсь, — успокоил тот. — Что у вас получается?
— А ничего, — хмыкнула Берта. — Данных не хватает.
— Будут вам данные, — успокоил Скрипач. — Пока мы там бродили, пришло сообщение на оба коммуникатора. Через неделю мы вас покидаем. Есть машина, ее уже отправили на плато. Налетать осталось по три часа, и — вперед, заре навстречу. На три месяца в Херсонес.
Часть вторая
ЗВЕЗДНЫЙ КОЛОКОЛ
Херсонес
Немного ближе к небу
Двое суток блаженного ничегонеделания.
Автопоезд из четырех пассажирских БЛЗ, «командирское» двухместное купе, мягкие полки, окошко с занавеской, и даже пластиковая вазочка с пластиковым же тюльпанчиком, прикрученная к столику — комфорт. Тюльпанчик этот здорово развеселил Скрипача, который не преминул ляпнуть, что такие вот тюльпанчики он видел на Миусском кладбище, в венках, за что тут же схлопотал от Ита увесистую затрещину — нишкни, мол, договоришься. Собранная Бертой в дорогу сумка с едой: жареная курица, бутерброды с копченой колбаской, три банки сгущенки, причем одну даже удалось сварить (ой, родная, спасибище тебе огромное!), про запас — пара банок заказной ветчины «с ключом», и три пачки индийского чая, желтых, с синим слоном. Снаряжение, которого набралось три объемных кофра, аккумуляторы для датчиков, три новых анализатора, которые Ри с Бертой сваяли «на коленке» за эту неделю, «это все не влезет в самолет, Ри, пойми!» — «А ты придумай что-нибудь, ты же умный». Оружие разобрано согласно правилам, уложено в чехлы и убрано подальше, а сверху в ящиках под койками — сумки с личными вещами, перестиранными, чистыми, и до сих пор пахнущими домом. Горячий утюг, французская лавандовая отдушка для полоскания, и Бертины духи — чуть-чуть, едва-едва…
— Благодать, — констатировал Ит, когда колонна тронулась. Он сидел на полке, подоткнув под спину подушку, и рассеянно листал газету, прихваченную на терминале. — Рыжий, мы с тобой обленились все-таки по самое не могу, ты заметил?
— Ага, — расслабленно отозвался тот. — Это тебе не в кабине за рулем…
— И я про то же. Гревис сказал, что еще и ситро разносят два раза в день. Просто так.
— Да? — удивился Скрипач. — Странно. Его, кажется, только на международных рейсах носили.
— Угу, — подтвердил Ит. Положил газету на столик, со вкусом зевнул. — Помнишь, когда мы во Францию?..
— Помню, конечно. Лафа, в общем, что говорить, — констатировал Скрипач. — Слушай… у меня мысль! Мы же с этой беготней так ни с кем и не познакомились в «Боре» толком. Надо исправлять положение. Пойдем погуляем?
— Давай попозже, — попросил Ит. — Народ небось пока что устраивается. Пока вещи разберут, пока туда, пока сюда…
— Лентяй, — упрекнул его Скрипач. — Ладно, позже так позже. Ты чего, ложиться собрался?
— Ага, — безмятежно отозвался Ит. — Ты же меня знаешь, обожаю на ходу поспать.
— Знаю, как же, — хмыкнул Скрипач. — В общем, ты пока что спи, а я пошляюсь, пожалуй.
— Угомонись, — попросил Ит.
— Не, не могу. У меня это… деятельность, и все такое.
— Шило тебе попало куда не надо, — проворчал Ит, отворачиваясь к стене. — Ладно, шляйся, раз так хочется.
Скрипач щелкнул его по макушке, и вышел из купе. Мягко прикрыл за собой дверь. Ит поудобнее вытянулся, закрыл глаза. Прислушался к ровному шуму мотора, отсюда, правда, плохо различимому; еще раз зевнул. Да, лентяй. Да, спать. Да, да, да. Да пошло оно все, наконец! Что я, поспать права не имею, что ли?
* * *Прогулка по верхнему ярусу результатов не принесла — часть купе оказалась закрыта, а во второй части и вовсе никого не было. Скрипач прошелся до водительской кабины, немного потрепался со сменными шоферами (общие темы нашлись тут же, и рыжего быстро признали за своего), а потом отправился на нижний ярус — оттуда доносились чьи-то веселые голоса, и он справедливо рассудил, что рауф, видимо, собрались именно там. Вниз вела узкая металлическая лесенка, на которой он немного замешкался, уж больно знакомой она показалась. Присмотревшись, понял — не иначе как конверсия. Лесенки эти, как он отлично помнил, были на грузовых БЛЗ, и вот, пожалуйста, — их теперь ставят на пассажирские. И как тут мужики протискиваются, интересно? Особенно рауф. Люди, пусть даже толстые, все-таки пониже.
Компания из четверых пилотов и четверых боевиков обнаружилась в первом же купе, и, к великой радости Скрипача, в этой компании сидел Гревис, который как раз в этот момент что-то объяснял. Рыжий прислушался.
— …и если получится, переведу своих к научникам, сечешь?
— Двадцать процентов прибавка, говоришь? — с интересом спросил кто-то. Ага, это как раз летчик, один из двоих гермо, с которыми они шапочно были знакомы по «Бору».
— Именно, — подтвердил Кир. — А вот, кстати, и он. Скрипач, заходи, чего ты там?
— Я бы зашел, если место найдется.
— Да не вопрос, подвинемся…
В купе было ужасно душно, несмотря на открытое окно, и тесно — Скрипач оказался в компании девятым. Двое рауф с комфортом разлеглись на верхних полках (хотя комфорт был, конечно, относительным, полки им были коротки), а все остальные кое-как разместились внизу, причем Кир в результате сидел на столике, который был для него, по его же словам, «в самый раз как скамейка». Оба пилота-гермо сидели рядом, и на колене у одного из них лежала рука сидящего рядом светловолосого мужчины, причем второй пилот смотрел на эту руку с явным неодобрением. Однако ничего не говорил.
— А псих где? — поинтересовался Кир.
— Дрыхнет, — отмахнулся Скрипач. — Любит в дороге спать, да еще дома не выспался, до утра с аппаратурой провозился.
— Много с собой тащите?
— Порядочно, — поморщился Скрипач.
— Самолеты не резиновые, — усмехнулся тот пилот, который сидел поближе. «Ерги, — вспомнил Скрипач. — Его зовут Ерги Дъ'прае. А второго, рыжеволосого, помоложе — Кайде, и что-то этот Кайде сильно смахивает на какого-то очередного преемника незабвенного клана Ти, потому что тощий, светло-рыжий, зеленоглазый, да и разрез глаз такой… характерный. Спросить, что ли?»
— Ты не из седьмой ветви Ти, случаем? — поинтересовался Скрипач.
— Из девятой, — усмехнулся пилот. — А ты не тот модификат из научки, случаем? Соградо? Группа Соградо?
— Тот, — кивнул Скрипач. — Прибавку хочешь?
— Да не откажусь, — хмыкнул пилот.
— Подумаю, — неопределенно ответил Скрипач.
Брать этого самого Кайде ему категорически не хотелось — не из-за денег, конечно, деньги-то все равно не свои, а потому что он из Ти. Вот спасибо… Одна Орбели чего стоила, до смерти хватит «приятных ощущений», так теперь еще одного такого же вешать себе на шею? И как этого аристократа занесло в Официальную, да еще и в пилоты?
— Слушай, а тебе когда эту модификацию сделали? — с интересом спросил вдруг Ерги.
— В ранней юности, — обтекаемо ответил Скрипач.
— Охренеешь, с такой мордой жить. — Гермо, по всей видимости, не отличался особой тактичностью. — Мужиков небось тошнит…
— Детка, если ты не заметил, мы едем в одной машине, — галантно напомнил Скрипач. — А это значит, что у меня, детка, с тестами все в порядке. А это, в свою очередь, значит что?
Гермо молчал. Лицо его постепенно заливала краска, и выглядело это, надо признать, очень забавно — сначала покраснели кончики ушей, потом скулы, потом — стали розоветь щеки и кончик носа. Скрипач пообещал себе, что обязательно попробует пристыдить Ерги еще раз: чтобы в полной мере насладиться зрелищем.
— Что с личной жизнью у меня тоже все замечательно, — улыбнулся Скрипач. — Скажу тебе больше. У нас двое детей, и скоро родится внук. Муж, правда, умер — увы, от старости. Такое, знаешь ли, тоже бывает. Но с тестами порядок, и… сообразил?
Гермо несмело кивнул.
— Я просто… ну, понимаешь, как-то это непривычно, что ли, — признался он. — Меня бы на такое не хватило. Всю рожу себе перекроить, и только ради работы…
— Мы семью кормим, довольно большую. — Скрипач решил, что конфликты ни к чему, и теперь, почувствовав, что ситуация в его руках, понял, что нужно ее дожать. Причем в правильном направлении. — Сын пока что на ноги толком не встал. Жена. У дочери тоже семья, сейчас вот мелкий появится, тоже нужно помочь. Ради своих я не то что морду, я себе хоть руку отрежу, хоть ногу. Но чтобы им хорошо было.
