Константин Калбазов - Партизан
– К сожалению, вы абсолютно правы, это просто мои слова. Я могу дать честное слово дворянина, но признаться, если бы вы доверились ему, то я серьезно усомнился бы в вашем здравомыслии.
– Прапорщик, не зарывайтесь!
– Прошу прощения, ваше высокопревосходительство.
– Хм. Признаться, я и сам бы усомнился в своем здравомыслии.
– Именно поэтому я считаю, что данную информацию должны подтвердить и другие источники. И потом, у меня есть только разговор двух австрийских генералов, без какой-либо конкретики. Решился же я на подобный шаг потому, что имею совершенно конкретные предложения по организации разведывательно-диверсионной деятельности на фронте.
– Отчего же тогда вы не обратились в разведотдел, а сразу ворвались ко мне?
– Время, ваше высокопревосходительство. Идет война, и раскачиваться попросту некогда. У меня уже есть полностью сформированная группа в составе одного отделения. За пару месяцев я смогу увеличить ее численность до полусотни или даже сотни человек. Но если я буду действовать по правилам, обращаясь по команде, то очень может статься, что мои предложения попросту лягут под сукно. Методы, предлагаемые мною, несопоставимы с офицерской честью и подразумевают действие из-за угла. Словом, большинству нашего офицерского корпуса они покажутся недостойными и бесчестными. Поэтому шанс, что мои предложения не дойдут до вас, очень велики. И потом сам я могу погибнуть под очередной бомбежкой. Вот я и решился на подобный шаг.
– Считаете себя незаменимым?
– Возможно, кто-то и разделяет мое мнение. Но я уж точно первый, кто за собственные средства экипировал отделение солдат и подошел к этому вопросу с практической точки зрения. А еще я уверен в том, что смогу добиться серьезных результатов.
– А если я вас разочарую, господин прапорщик?
– В любом случае от этой выходки будет хоть какая-то польза.
– Например?
– Думаю, что после моего представления вопросу обеспечения безопасности штаба теперь будет уделено должное внимание.
– Я гляжу, вы во всем ищете позитивное зерно. Хорошая жизненная позиция. А пленный-то ваш существует?
– Так точно. Он на улице. За ним присматривают двое моих бойцов.
– Вот берите его и отправляйтесь в разведотдел. А в двадцать ноль-ноль жду вас у себя в кабинете. Можете идти.
– Слушаюсь.
«Нда-а. Дела-а… Не было печали, так еще и командира комендантской роты нужно будет пропесочить. Ох, да когда же за всем этим поспеть? А этот Никитин… Нет, офицер он, конечно же, старательный и до генеральских погон дослужился вполне заслуженно. Вот только уж больно нерасторопен и порой невнимателен, а на должности генерал-квартирмейстера это никак не допустимо. Уж он-то знает, не один год тянул эту лямку. Так то в мирное время, а нынче время военное, а потому оборотистость должна быть куда более значительной.
– Капитан Игнатов.
– Я, ваше превосходительство, – тут же козырнул остановленный в коридоре командир комендантской роты.
– Что за безобразия творятся у нас в штабе? Какой-то прапорщик проходит прямиком в кабинет к командующему, как к себе домой, по какому-то надуманному поводу.
– Его превосходительство генерал-майор Никитин уже высказал мне свое неудовольствие и назначил по этому поводу служебную проверку.
– Ага. Ясно. Обязательно ознакомлюсь. Вот только не нужно строить саму невинность и упоминать о том, что непосредственно в кабинет к командующему его пропустил адъютант. С Рязанцевым его высокопревосходительство разберется сам, а вы отвечайте за своих подчиненных, допустивших постороннего в здание штаба.
– Я и не собирался, ваше превосходительство. Готов понести наказание как за свои ошибки, так и за ошибки своих подчиненных.
– А вот это похвально. Идите, господин капитан.
Он еще будет строить из себя оскорбленную невинность. Нужно обязательно ознакомиться с заключением проверки. Уж больно Никитин благоволит этому капитану. Хотя… Он, конечно же, достойный офицер, георгиевский кавалер, имеет иные награды, а главное, все время рвется на фронт. Нет, пожалуй, не нужно с ним так-то уж совсем строго. Пусть Никитин снимет с него семь шкур, но только с приказом обойтись как-то помягче, чтобы не губить карьеру многообещающему офицеру.
Брусилов высоко ценил работоспособность своего начальника штаба, его исполнительность и инициативность. И все же довольно часто пенял Ломновскому на то, что тот всякий раз слишком уж себя перетруждает. В частности, будучи в свое время хорошим генерал-квартирмейстером и отлично зная эту кухню, порой с головой окунался в те проблемы, которые в настоящий момент не были его обязанностью. Однако, кроме того, что генерал тащит непосильный воз, командующему предъявить генерал-лейтенанту было нечего, поскольку и свои штабные дела он ничуть не запускал.
– Павел Андреевич, – окликнул Ломновский Никитина.
– Да, Петр Николаевич.
– Вы уже беседовали с этим прапорщиком Шестаковым?
– Только что из разведотдела. Выскочка и позер.
– Отчего такой вывод? Уж не оттого ли, что теперь достанется вашему любимцу?
– Капитан Игнатов понесет заслуженное наказание. Если здесь не линия фронта, это вовсе не означает, что службу можно нести спустя рукава. Касаемо же этого прапорщика, так он притащил с собой пленного, каких мы, бывает, в день десятками тысяч в плен берем. Обычный солдат, ничего не знает, забитая деревенщина. Ладно хоть был бы из этих мест, так нет же, из Австрии. Так что и местность ему знакома хуже, чем нам. Но зато он в красках живописует, насколько страшное оружие фугасы, конструкции этого самого прапорщика.
– Ага. Вспомнил, почему фамилия этого офицера показалась мне знакомой. Это же он придумал фугасы, которыми сейчас засеяли передний край наши передовые части. Я еще хотел его вызвать.
– Получается, поторопился наш изобретатель с привлечением к себе внимания.
– Напрасно вы так, Николай Николаевич. Он притащил этого австрияка не просто так, а чтобы показать, какой эффект произвели эти самые фугасные поля на противника. И судя по всему, впечатлились они от души. А что это значит?
– Что?
– Задумка недорогая, в исполнении простая, эффект выше всяческих похвал. Это может стать выходом при нашем снарядном голоде. Этот прапорщик еще у Рудакова?
– Да.
– Благодарю.
Прикинув мысленно, какие у него есть еще дела и их первоочередность, Ломновский решительно направился в разведотдел. Ничего срочного сейчас нет, а мысли об этом странном прапорщике никак не хотели его отпускать. Его – начальника штаба – не могло не волновать трудное положение армии в плане снабжения вооружением в целом и боеприпасами в частности. Конечно, запасы взрывчатки не бесконечны, но все же с ней дела обстояли гораздо проще, чем со снарядами.
Высокий, довольно широкий в плечах, русоволосый, голубоглазый парень лет двадцати пяти. Черты лица правильные, взгляд волевой, и вообще держится весьма уверенно, при виде большого начальства не тушуется. Ничего удивительного, что ему удалось пройти к командующему. Характер виден сразу.
Поздоровавшись, Ломновский тут же занял стул капитана Рудакова, который тот поспешил уступить его превосходительству. Посмотрел на начальника разведки, и тот, правильно истолковав этот взгляд, положил перед генералом исписанные листки бумаги. Разведотдел также находится в ведении генерал-квартирмейстера, а как чуть выше говорилось, Петр Николаевич тяготел именно к этой службе.
– Т-так. Оч-чень интересно, – после пятиминутного изучения изложенного в бумагах произнес генерал. – А что, господин прапорщик, вы имеете опыт общения с участниками обороны Порт-Артура?
– Никак нет, ваше превосходительство, – спокойно ответил Шестаков, даже не делая попыток встать.
К чему эта нелепость, коль скоро генерал позволил ему сидеть при появлении в кабинете. Вон и Рудакову долго стоять не пришлось, по знаку начальства он нашел стул напротив прапорщика и сидит себе спокойно. Как видно, у них тут все демократично. Ну, до известной степени, разумеется.
– А откуда же тогда у вас такое понимание в закладке фугасных зарядов и их эффективности? Вот ведь практически ни одного металлического элемента, как следствие – полное отсутствие осколков и только фугасное воздействие, но эффект оказался просто колоссальным.
– Ну, так уж вышло. На меня порой находит такое, на интуитивном уровне, что ли. Сам диву даюсь. Но пробую, и как следствие, получается совсем даже неплохо. Правда, моих знаний, к сожалению, далеко не всегда хватает, и возникает необходимость обращаться к специалистам.
– Приходилось обращаться?
– Однажды. Как-то в Киеве случайно повстречался с полковником Федоровым из главного артиллерийского управления. Пригласил домой, показал мои рисунки. Я в чертежах слаб да и вообще не имею инженерного образования, но рисовать умею. Вот и нарисовал наброски и рассказал ему о принципе, по которому все это должно работать, а уж разбираться с этим предстоит господину полковнику. А еще вот с этими же фугасами. Я предложил извлечь из трубки капсюля-воспламенителя пороховой заряд и начинить ее инициирующим зарядом. А вольноопределяющийся из нашей роты, без пяти минут инженер, посоветовал использовать капсюль-детонатор под огнепроводный шнур. Получилось гораздо быстрее и безопаснее.
