Александр Голодный - Ставка больше, чем смерть. Металл Армагеддона

В одном он прав – убивать у меня всегда получалось очень хорошо.

Пальцы сжались в кулаки, налились запредельной, жестокой энергией. С поднятых рук в нечисть ударили две молнии. Ледяная, вымораживающая, рубящая острыми кристаллами и огненная, цвета сверхмощной, выжигающей любую материю термоядерной плазмы.

Мир опрокинулся. Исчезли поле, небо, бесконечное пространство.

Снова залитый гнилушечным светом коридор. Впереди дико воет раздираемый единством смертоносных противоположностей призрак, а по бокам безжизненно оседают мои напарники.

Приборы ночного видения висят на шеях, руки еле удерживают оружие, неживая белизна захватила лица.

Фигуры перевиты черными веревками колдовства, насквозь проткнуты острыми шипами заклятий. Их жизненные силы стремительно слабеют, истекают, вот уже открываются темные порталы, к которым послушно устремились потускневшие искры…

Нет!

Подхватив падающие тела, щедро напитываю их той же энергией, которой только что бил по Брюсу. Но в этот раз – энергией жизни.

Время замедлилось.

Искрящиеся молнии запечатывают порталы, отрезая путь душам. Бушующее пламя и жгучий холод выжигают шипы, разрывают путы, наполняют энергией оболочки. В глазах напарников проявляется сознание, а затем загорается ярким светом радужка. Белизной ледяного айсберга у Ахмета, раскаленной сталью у Кемаля. Вскинув оружие, они стреляют одновременно. В кого?

Хм-м, оказывается призрак Брюса еще на ногах и даже пытается атаковать. Заряды картечи и длинные очереди отбрасывают его к стене, заставляя корчиться в муках. Пытаюсь добавить взглядом, ударить с рук и понимаю: финита. Энергия кончилась.

Где пистолеты?!

Браунинги валяются у самых ног. Наклоняюсь поднять и от слабости валюсь на бок. Но стрелять это не мешает, хотя стволы по ощущениям изрядно потяжелели. От раздираемого серебром врага отлетают ошметки, целые куски, высохшая мумия разваливается на глазах, осыпается бесформенной кучей. Поливаемый пулями и картечью, дергающийся черный комок ударяется в стену и исчезает в расходящемся волной сером тумане.

– Искандер!

Попытка поднять не увенчалась успехом – ноги не держат.

– Брат, что с тобой?!

– Силы… кончились.

Во рту сухо, как в Сирийской пустыне, язык еле шевелится, но парни понимают. Патрубок фляги-медузы оказывается у глаз, живительная влага стекает в обезвоженное горло.

Вторую флягу выхлебываю уже сам.

Ахмет роется в аптечке, достает шприц-тюбик. Рука замирает. Не вижу, но знаю – они с Кемалем глядят сейчас друг другу в глаза. Светящиеся глаза.

А на меня наваливается нечеловеческая, бесконечная усталость. Хочется закрыть веки, отдохнуть хоть пару минут…

– Искандер!..

Разве можно так трясти? Я сейчас рассыплюсь. Как же погано себя чувствую…

– Глотай лекарство!

Перед лицом громадная ладонь Кемаля с капсулами. Такое впечатление, что уже не держится голова. Нет, не впечатление. Ее придерживает Ахмет.

– Давай, брат, давай.

Вроде проскочило.

– Пей.

Это с удовольствием, хотя вкус витаминизированного сока почти не ощущается. Вторая банка, третья.

– Теперь водички…

И куда столько влезает? На очередном глотке отрубаюсь.

Лежу на спине, под головой пристроен рюкзак. Где пистолеты? Нащупываю стволы слабыми пальцами. Ага, на месте. Сколько в магазинах осталось патронов?

Напарники возвышаются надо мной, контролируя свои сектора:

– Командир, может, еще?..

– Он не выдержит, брат.

– Почему стимулятор не действует?

– Потому что он выложился, исчерпался до дна. Он с того света нас вернул, понимаешь?

Молчание. Чувствую, что силы понемногу возвращаются.

– Ахмет, прошло уже десять минут. Стимулятор поднимает любого через минуту. Неужели он?..

С трудом перекатываюсь на бок, встаю на карачки, отвечая:

– Не дождешься…

– Искандер!

– Братка!

Сильные руки подхватывают, ставят на ноги. Ого, повело не по-детски. Впрочем, головокружение быстро проходит, зато прошибает обильный пот.

– Парни, не спешите, дайте я еще посижу.

– Как ты?

– Лучше.

Действительно, организм наполняют бодрость и энергия. Очень резко наполняют. Уточняю:

– Командир, сколько будет действовать стимулятор?

– Часа два.

– Тогда не хер рассиживаться.

Пошатываясь, встаю, закидываю за спину рюкзак:

– Вперед. Еще ничего не закончено.

– Мы разве не прикончили этого?..

– Вряд ли. Часть его ушла. И скорее всего вернется.

Выдергиваю магазин из «Правого». Полный.

– Искандер, мы перезарядили оружие.

– Понял, спасибо.

Проходим мимо неопрятной кучи изрешеченного тряпья и раздробленных костей, коридор круто изгибается и расширяется. А ведь мы дошли.

Просторный зал в форме шестиконечной звезды. Каждый луч уходит в проход, подобный нашему. В центре каменный ящик, здорово напоминающий саркофаг.

– Стоп!

Напарники замирают.

– Парни, вы видите полосы?

Пол, стены и даже потолок покрывают толстые черные линии. Их можно принять за рисунок, но, присмотревшись, отчетливо вижу: шевелятся.

Вглядевшись, Ахмет уточняет:

– Вроде тени на полу?

Кемаль добавляет:

– И на стенах?

Так.

– Гляньте в ПНВ.

Прикладывают к глазам аппараты:

– Вообще ничего не заметно.

Помявшись, Кемаль уточняет:

– Искандер, а у нас теперь всегда глаза светиться будут? И в темноте будем видеть?..

Смотрю на дымку вокруг искр. Зрение, к слову, переключается без задержки.

– Нет. Выровняется баланс энергий, снова станете обычными.

Пока друзья переваривают информацию, возвращаюсь мыслями к полосам. Тот каменный ящик наверняка наша цель. Должен быть защищен от жаждущих раскрыть тайну Брюса? Разумеется, и по максимуму. Попробовать выстрелить по ближней полосе? Нет, есть мысль получше.

– Доставайте фонари, парни.

Встав лицом к стене за угол, закрыв глаза и для верности надежно заслонив их рукой, по команде вдавливаем кнопки «солнечной вспышки». Направленные в зал фонари выдают бешеной интенсивности световой импульс – глаза засвечивает, несмотря на предпринятые меры. Проморгавшись, выглядываю, тут же отшатываясь – перед лицом мелькает судорожно извивающееся, исходящее черным дымом толстенное щупальце. «Предчувствия его не обманули». Повторим лечебные процедуры.

Командую:

– Готовы? Огонь!

Раз за разом, с периодичностью в пяток секунд выжигаем нечисть. Все, мой фонарь скис – прекратилось характерное клацанье.

– У меня все. Батарея села.

Ахмет отзывается:

– И у меня.

– А у меня еще вроде пашет.

– Кемаль, вруби обычный режим – надо посмотреть.

Посмотреть есть на что. Похоже, что тут душевно ломали дрова – кругом куски и тающие на глазах, подергивающиеся кучи. Под мощным желтоватым лучом разложение стремительно ускоряется.

– Брат, просвети нам дорожку.

Поняв, здоровяк гоняет луч. Все, путь чист.

– Вперед.

Вблизи сходство с саркофагом усиливается. Покрытый древними рунами, длинный, но очень узкий гроб из серого камня. Кемаль автоматически тянется к ручке на крышке.

– Стоять!

Если бы я ваял такую вещь, то первым делом… Уточняю:

– Ручки не трогать.

– Думаешь?..

– Уверен.

Не касаясь, осматриваю ящик. Замков не видно.

– Парни, по команде, ножи в щель и резко поддеть.

– Ясно.

Распределившись с правой стороны, готовим оружие.

– В щель!

Ядовитое шипение, от металлокерамических лезвий потянуло зеленоватым дымком.

– Дави!

Кувыркнувшись, каменная плита бьется об пол, раскалывается, шипение резко усиливается. Куски крышки исчезают со скоростью растворяющегося в кипятке рафинада, исходя все тем же дымом.

– Бросайте!..

Команда запоздала – сообразившие напарники уже отбросили разъедаемые неизвестной силой клинки. Секунды – и от крышки, и от ножей не остается вообще ничего. Только подпалины на плитах пола.

М-да…

Заглядываем в открывшееся хранилище.

В светящемся гнойно-желтом тумане висит меч. Я не специалист по холодному оружию, но понимаю – двуручник. Уж больно велик размер, да и характерна рукоятка.

В ножнах, замотан в тонкую вуаль.

Еще одна проверка.

Достаю патрон, осторожно роняю. На секунду зависнув в желтизне, он истаивает быстро исчезающими струями.

– Мать!.. И как сейчас?

Кемаль эмоционален, а подумать надо хладнокровно. Руками туда лезть – верная смерть. Попробовать поддеть оружием? Не факт, что получится – слишком быстро растворяет металл это инферно. А без стволов останемся точно.

Взгляд проходит по стенкам саркофага, задерживается на ножках, выполненных в виде когтистых лап. Вон, кстати, рядом пятна подпалин от крышки и ножей.

Мысль дозревает. Забрав фонарь, исследую под заметно потускневшим лучом нижнюю часть ящика. Рун нет. Сколько эта зараза может весить?

Восхищенно наблюдаю за напарниками. Вот это силища! Рывок вверх, наклон… меч выпадает. Потянувшиеся за ним жадные желтые струи обрываются, втягиваются назад. Гулко бьются об пол ножки саркофага. Еще один пробный патрон спокойно лежит на вуали. К слову, тонкие, как паутина, нити наверняка из золота – уж больно характерный цвет. Решившись, беру в руки.