Алексей Калугин - Начало
– Не опаснее, чем крапива. Если, конечно, вы не страдаете повышенной чувствительностью к данному веществу.
– Но такому здоровенному полипу требуется много еды!
– Ну да. Поэтому я и говорю, что полип, по всей видимости, спутал Игоря с осьминогом. Более крупной живности мы здесь не видели. Если не считать древесных змей, которые прячутся наверху.
Доктор оказался прав. Через двадцать минут опухоль предплечья у Камохина спала, а боль прошла.
Остался только зуд, как после комариного укуса.
Пообедав и немного отдохнув, путники отправились дальше.
Осипов то и дело посматривал на дисплей дескана, к которому скотчем был прикреплен пакаль. Никакой необходимости в этом не было, поскольку в случае изменения параметров дескан должен был подать звуковой сигнал. Но даже визуально никаких изменений в показаниях прибора не наблюдалось. Осипов и сам понимал, что это было бы слишком здорово, если бы им удалось обнаружить разлом. Но ему все же хотелось верить в чудо. Как и каждому из нас.
После третьей послеполуденной остановки они впервые увидели след того, что прежде на месте, где сейчас дышали влагой мангровые болота, протекала совсем иная жизнь. Они увидели машину. Темно-зеленую «Ладу», наполовину утонувшую в болоте. Из воды торчали только задняя часть кабины и багажник. Знаком велев всем оставаться на месте, Камохин осторожно приблизился к машине. Здесь вода доходила ему почти до плеч. Задние дверцы машины были заперты. Камохин положил автомат и рюкзак на багажник, набрал в легкие воздуха и с головой ушел под воду. Человек, находившийся в машине в момент катастрофы, не успел из нее выбраться. Он так и остался сидеть на водительском сиденье. Но сейчас его тело, как плотный кокон, облегало нечто белесое, упругое и скользкое на вид. Это что-то, несомненно, было живое. Оно постоянно находилось в движении, как будто перетекало с места на место. Временами то в одном, то в другом месте на его теле вздувались пузыри и тут же опадали. Зрелище было до невозможности омерзительным. Так что даже Камохин, привыкший, казалось бы, ко всему на свете, почувствовал спазм в горле. Оставалось лишь надеяться на то, что это существо было падальщиком, а человек, которого оно поедало, свернул себе шею или сломал позвоночник, когда его машина неожиданно ушла носом в воду. Осторожно, стараясь не плескаться, Камохин вынырнул на поверхность, забрал вещи и взмахом руки велел остальным идти в обход.
Глава 17
Детектор сработал, когда Осипов уже почти перестал на это надеяться. Чтобы руки оставались свободными, он, по совету Брейгеля, примотал дескан к прикладу автомата. Автомат лежал сзади на шее, и дескан находился возле самого уха. И когда он вдруг запищал, Осипов едва не выпрыгнул из воды. Сдернув автомат, он уставился на дисплей, почти не веря тому, что видел. Дисплей утратил равномерный красноватый окрас, а на масштабной сетке, сжавшейся раза в три, горели две красные точки. Одна возле треугольника, обозначающая местоположение прибора и прикрепленного к нему пакаля, другая – в левом верхнем углу. На всякий случай, чтобы убедиться, что это не глюк, Осипов повел прибором в сторону. И точка в верху дисплея поползла в противоположную.
– Есть! – вне себя от радости заорал Осипов. И еще раз: – Есть! Мы дошли до разлома!
– Точно? – придержав за щиколотку сидевшего у него на шее Вадима, обернулся Камохин.
– Пакаль! – Осипов поднял автомат, чтобы Камохин смог увидеть дисплей дескана.
Камохин только головой качнул.
– Ну, Док-Вик… – и больше ничего не сказал.
– Значит, завтра выберемся из зоны? – перемазанное синим лицо Орсона почему-то вовсе не казалось счастливым.
– А что, Док, ты только-только начал входить во вкус? – хлопнул его по плечу Брейгель.
– В этом болоте очень интересная экосистема, – ответил биолог. – Я с удовольствием понаблюдал бы за ней подольше. Собственно, куда мы спешим?
– Предлагаешь пикничок устроить?
– Ну, если мы все равно знаем, что до выхода рукой подать, – Орсон хотел сделать красноречивый и убедительный жест руками. Но ему мешала сидящая на рюкзаке Ирина. Которая держала в руках яйцо Фаберже, а на коленях – автомат билога. – Почему бы не задержаться на день-другой?
– Нас ждут в Центре, – сказал Камохин.
– Да мы и так уже опоздали! Кому какая разница, придем мы туда на два дня раньше или позже?.. Им вообще нет до нас никакого дела! Нас еще в замороженном городе бросили!.. И вот только не надо говорить мне про политику ЦИКа! У меня свои жизненные принципы, которые, похоже, несколько расходятся с теми, что исповедует господин Кирсанов!
– Ну ты и раздухарился, Док! – лукаво улыбнулся Брейгель.
– Не ожидал? – волком глянул на него Орсон.
– Ну, не могу сказать, что это стало для меня полной неожиданностью. – Брейгель помахал в воздухе растопыренной пятерней. – Но, вообще-то, повод кажется мне не совсем подходящим. Мы застряли черт-те где, в зоне, которой вообще не должно быть. По крайней мере, мы в ней точно не должны находиться! С нами женщина и двое маленьких детей. А ты вдруг заявляешь, что тебе не хватает времени на научные наблюдения!
Брейгель еще раз – красноречиво! – взмахнул кистью руки.
– А мне здесь тоже нравится! – заявила вдруг сидящая у биолога на шее девочка.
– Да? – Брейгель, похоже, был совсем не рад тому, что у него появился еще один оппонент. – И что же тебе здесь нравится?
– То, что здесь не бывает ночи. А значит, можно совсем не спать! И еще то, что меня здесь кормят консервами. Потому что я люблю консервы, – Ирина – тоже весьма красноречиво! – наморщила носик. – И ненавижу капусту!
На это Брейгелю нечего было возразить. Поэтому он лишь руками развел. Скорее устало, нежели красноречиво, – ну что тут скажешь? – капусту он тоже не любил.
– Док, мы сейчас не обсуждаем политику Центра, – встал на сторону Брейгеля Камохин. – Мы выполняем задание.
– Ага, – кивнул Орсон, ни на кого не глядя. – Собираем какие-то железки. В то время как вокруг происходит столько всего!.. Как вы не понимаете? Это же совершенно другой мир! Другая жизнь! А мы идем мимо, как будто нам до этого нет дела! Не верите мне, спросите у Виктора! – кивнул он на Осипова. – Как, довольно с него тех замеров, что он сделал возле разлома в замерзшем городе? Удовлетворили они его жажду познания?
– Док, – Камохин придержал за колено сидящего у него на шее Вадима. – Еще раз – сейчас не время и не место для подобных разговоров.
– А где и когда для них будет место?
– Когда мы вернемся в Центр, я с удовольствием выслушаю тебя. Только, боюсь, там тебе будет неинтересно обсуждать свои научные проблемы с простым стрелком. Да и коллеги станут косо глядеть. Вы ведь у нас элита, а мы – так, шелуха, что-то вроде обслуги.
– Да что ты обо мне знаешь! – вскинул подбородок Орсон.
– А я и не должен ничего о тебе знать. Я знаю, что наша задача, – он указал пальцем на себя и на Брейгеля, – вытащить вас из зоны живыми. Остальное меня не интересует.
– Ну, как же, – язвительно скривился Орсон. – А пакаль?
– Что – пакаль?
– Ты сам говорил, что основная цель квеста – пакаль. Не нашли пакаль – квест не удался.
– И что?
– Для тебя пакаль важнее, чем наши жизни. Ага?.. Потому что такова политика Центра!.. Или я что-то упустил?
– Ты очень много что упустил, Док, – ответил негромко Камохин.
И, повернувшись к биологу спиной, зашагал дальше.
Вроде как, ничего и не произошло. Да только напряженная тишина, повисшая после этого разговора, казалось, всем давила на плечи. И самым тяжелым было то, что он так и остался незаконченным. Наверное, потому, что все стороны в нем были по-своему правы. Но при этом ни у кого не было достаточно веских аргументов, чтобы отстоять свою правоту. И все из-за того, что ситуация сама по себе была исключительна и неоднозначна.
Осипов время от времени поглядывал на дескан. Масштабная сетка слетела, но на глаз можно было прикинуть, что до цели где-то от трехсот до пятисот метров. Камохин держал путь примерно в том направлении, где находился пакаль. Но не собирался же он идти туда с ребенком на плечах? В конце концов, то, о чем они говорили во время дежурства, было лишь предположением. И никто не знал наверняка, чем может обернуться очередная встреча с «серыми». А ведь где пакаль – так и разлом, а где разлом – там и «серые»… Будь оно все неладно.
Камохин приблизился к небольшому островку, затянутому густой, рыжеватой, стелящейся по земле травой. На самом краю его рос куст с большими, вытянутыми вверх листьями. Листья были иссечены причудливой сеткой трещин, из-за чего казались сплетенными из голубоватого кружева. В самой середине, в образованной листьями чаше, примостился цветок, размером и формой напоминающий китайскую вазу. Да и расцветкой, пожалуй, тоже. Цветок источал густой, смолистый запах, с примесью жасмина и корицы.
– Проверь, – кивнул Брейгелю Камохин.
