Ключ Руна - Александр Изотов
К счастью, в желающих получить ярь-источник, а если повезёт, и дворянский титул за службу, недостатка не было — убежать за Урал из-под суровой императорской длани хотели многие. Кто-то имел проблемы с законом, кто-то не терпел власти, ну а кто-то и вправду жаждал приключений. Вот и рвались на манящий своими загадками восток…
Тем более, на восток император велел идти, не смотря на опасности и строптивых гномов, коих всё больше и больше обнаруживалось в Уральских Горах. Напитанные дикой ярью горные породы Урала — это были лишь ворота в Сибирь, где, как говорят редкие охотники, даже «жалованные» могут напитать источник, просто подышав воздухом после дождя.
А великой Империи яроносные ресурсы, позволяющие защититься от чванливых польских эльфов с запада, которым шептали на ухо в Европе, или же от напирающих на южные границы турецких орков с юго-востока, нужны были… кхм… как воздух. Не могли враги понять страну, где в мире уживались не только эльфы и орки, но даже люди.
В общем, такова была воля Императора. И Российская Империя, подчиняясь этой воле, расширялась…
Грустный усмехнулся. У него были свои мысли и насчёт воли императора, и насчёт того, насколько правдивы слухи об опасности поляков или турков, но умный купец предпочитал скрывать эти свои мысли.
Видимо, это тоже был закон природы, но так получалось, что, чем дальше на восток, тем воля императора становилась слабее, и дворянские семьи могли свободнее вздохнуть. Сам-то император и великие князья сюда особо не спешат, хоть и посылают время от времени своих верных псов, вроде того же барона Демиденко.
Да и псы эти, попробовав разок сладкую кость свободы, когда над шеей не висит вечное ярмо великих князей, верность-то свою чутка убавляют. А когда их карманы ещё и начинают тяготеть от золота, особенно яроносного, то они с охотой втягиваются в игры уральских мануфактурщиков.
Вот и с бароном Демиденко, таким принципиальным поначалу, после нескольких лет стало возможно вести дела… Осторожно, потихоньку, но он подсаживался на крючок круговой поруки, которым здесь были повязаны очень многие.
А что же до угроз каких-то там европейских эльфов? Москва далеко, пусть и разбирается со своими государственными проблемами. А нападут на Россию, так досюда не дойдут, там есть кому защитить… А если и дойдут, врагов всегда можно купить.
Тем более, польское и турецкое золото уже во всю гуляло даже в этих краях, так что купец прекрасно знал, что у всего есть своя цена.
* * *
Сергей Измайлович Грустный улыбнулся своим великим мыслям. Да, он искренне считал, что всех можно купить. А кого нельзя, их всегда можно убить… Места здесь дикие и опасные, и всякое может произойти даже со столичными сыщиками.
Улыбка сразу исчезла с лица Грустного, когда до него дошёл смысл сказанного Гришкой:
— То есть, как не вернулись⁈ — и в орчека полетела кость.
Вообще, Гришка был очень умный и хитрый, с невероятно развитой чуйкой на всякие проблемы. Говоря по-простому, этот трусливый плут всегда знал, когда дела идут плохо и когда уже надо спасать свою задницу. При этом умел втираться в доверие ко всем, к кому было необходимо… Хотя это трудно назвать доверием, ведь орчек всегда выглядел самым настоящим ничтожеством. Скорее, он умел вызвать к себе такое презрение, что его всегда недооценивали.
Поэтому-то Грустный и держал этого таракана при себе.
Сам Грустный считал себя дворянином, но род его был захудалый — вместо крови жидкая водица. Яродеем не был и волшбой не владел, хотя мог давно себе позволить купить «ядро» у какого-нибудь хорошего рода. Но он считал, что лучше пользоваться качественными ярь-поделиями, чем тратить своё здоровье на вживление чужеродного источника, а потом оказаться недо-яродеем. Тем более, бывали и несчастные случаи при обрядах «жалования», а Сергей Измаилович не привык полагаться на удачу.
Все знали его, как богатого купца, который в Качканаре часто имел дела с бароном Демиденко и владел ювелирной мануфактурой. Это его зачарованные ткани носили на себе дворяне и в Перми, и в Екатеринбурге… Да что там, говорят, он шил платья даже далёким Новгородским и Ростовским князьям, но нарочно туда не лез — чем дальше от Москвы, тем легче было вести дела. Грустный не любил привлекать к себе лишнего внимания.
Льняные поля и овцеводческие фермы, а также екатеринбургские фабрики давали ему основной доход. Здесь же, в Качканаре, он баловался ювелирным делом… Кстати, только он, помимо самого барона Демиденко, владел парой яроносных шахт, и даже имел право на торговлю рудой из демиденских шахт. Императорское разрешение не за красивые глаза дают, были у Грустного заслуги перед государством.
А ещё были у Грустного и тёмные дела, которые тоже давали немалый доход, и о которых не знали ни барон Демиденко, ни, естественно, император. Узнай они, и за такие дела купец в этот же день угодил бы в темницу, не помогли бы никакие заслуги.
Беда только, что доходы от этих тёмных дел были сравнимы с законными. Поэтому просто так не откажешься.
И вот нашлись у него интересы в не такой уж далёкой Перми… кхм… не совсем законные интересы. Грустный прекрасно знал, что за это грозит, и никогда не действовал напрямую.
Сергей Измайлович был достаточно умён, чтобы себя не подставлять, и у него было достаточно идиотов-прокладок, через которых он и мутил свои дела. А дела эти требовали сейчас, чтобы неудачливый транжира Грецкий бесповоротно и трагически сдох, да при этом все подумали, что это всё устроила его пермская тётушка.
Вот даже сейчас Гришка, когда докладывал, всего лишь подслушал это в кабаке у идиота Дубилова, на которого бы указали первым, если бы дело провалилось. А оно, видимо, провалилось, раз сам Дубилов пока не спешил докладываться…
— Кретины! — Грустный, размахнувшись, метнул в Гришку другую косточку, отчего щёки купца забултыхались, — Ну куда уж проще-то? Я же вам его из города вывел, идиоты!
Гришка закрылся так, будто в него самое малое запустили топором. Орчеку было обидно — вообще-то это именно он в кабаке нашептал Грецкому про монастырь на горе, ткнув пальцем в карту наугад — но перечить господину не стал.
— Так там… — кашлянул Гришка, выглянув из-под руки, — Там… Там, говорят, что-то было… Кто-то ещё был на горе… Там видели воеводу демиденского, и, поговаривают, саму
