Тропы зазеркалья - Кирилл Юрьевич Шарапов
— Тогда следуй за мной, — разворачиваясь и направляясь к дому на окраине, попросил Григор. — У нас есть специальная комната с зеркалом, которое служит дверью для друзей клана.
Пустая комната, страж в кольчуге из миродита и с мечом наголо, серьезным таким мечом, почти двуручник. Оно и понятно, когда враг может прийти прямо в твой дом, стоит приглядывать за дверью.
Пять минут на то, чтобы зеркало его запомнило, еще пять на то, чтобы с его помощью вернуться домой. Глянув на часы, стоящие на прикроватной тумбочке, Радим скинул почти опустевшую сумку. Из того, что он тащил в зазеркалье, домой вернулось только четыре сто граммовых слитка миродита. Что там просил Стреф в качестве платы? Десять поросят и столько же мешков сахара и муки. Если с последним никаких проблем, то вот свинки… Купить, конечно, не проблема, проблема — как их доставить? Не ехать же на ферму с ростовым зеркалом, чтобы в закутке переправить визжащий груз в поселок клана? И доставку заказать некуда. С мешками — не вопрос, привезут сюда, поднимут и свалят в коридоре, а вот свинки — проблема. Хотя, в чем проблема? В любом садовом товариществе зимой людей днем с огнем не сыщешь, разве что бомжи, пережидающие холода во вскрытых домах, и заброшенных строений там хватает. Решено, нужно найти постройку с зеркалом и заказать доставку поросей, не везти же их в багажнике новой машины. А мешки, пусть сюда везут, без разницы, откуда их в зазеркалье тащить.
Не сказать, что день выдался хлопотным, домик под свинский проект нашелся быстро, пришлось, правда, лопатой помахать, поскольку дороги чистил трактор, а вот сами участки не чистил никто. Осмотрев единственную промерзшую комнату первого этажа, Радим из двух пружинных кроватей соорудил загон и, усевшись на сваленные на пол матрасы, принялся искать, где же можно раздобыть десяток поросят. Дело оказалось не простым, особенно, если учесть, что ему нужна доставка. Но все же, когда на улице начало темнеть, он нашел ферму в ста километрах от города, правда туда придется ехать, поскольку одно дело — доставка, привезут, не вопрос, другое — покупка, работали они только за нал. Хорошо, что Стреф свинок потребовал, а не крупнорогатый скот. Радим прямо представил, как он строит коридор из щитов в междумирье, чтобы прогнать по нему десяток бычков. Как ревет от страха обезумевшая скотина, бросаясь на щиты. Кстати, интересно, а действуют ли на животных ментальные атаки из тумана? Ничего, на свинках проверит, все равно их тащить через междумирье, но этих хотя бы в мешках можно. С мукой и сахаром все было куда проще, звонок на оптовый склад, и уже к десяти веча пяток грузчиков свалили в его прихожей двадцать мешков, и бонусом он купил мешок гречи, мешок макарон и мешок риса. Хорошие отношения с кланом ему были необходимы, ведь Вяземский не собирался ограничивать сотрудничество изготовлением маски. Радим, глядя на эту гору, только обреченно вздохнул. Одно удручало, ему предстояло все это таскать на собственном горбу, поскольку он не собирался давать клановому ходоку доступ в свой дом, пусть разовый, но чужим тут делать нечего. Окинув тоскливым взглядом гору мешков, которые перекрывали выход из квартиры, он решил не затягивать и, коснувшись зеркала, оправил зов. И что не могло не радовать, ему ответили. Так что, к полуночи прихожая опустела, а Рогана, которая отвечала за приемку товара просто светилась от счастья, тем более, что человек из другого мира дал больше, чем его просили.
— Со свиньями попробуем завтра разобраться, — вытерев пот со лба, обратился к ней Вяземский, — это куда сложнее, чем сыпучие продукты.
— Как скажешь, ходок, — степенно и важно кивнула женщина. — Вы — зеркальщики, люди слова. Так что, мне нет нужды напоминать об этом. А теперь тебе пора. Мы и так нарушили правило, пустив тебя в поселок после наступление тьмы.
Радим кивнул.
— И я очень благодарен за это, уважаемая. — И, склонив голову, он вернулся в междумирье, таковы были традиции местных, никто не должен был находиться в их анклаве, кроме жителей, посторонние обязаны были его покинуть засветло, и то, что для него сделали уступку, многое значило.
Перетащить почти четверть тонны за один раз, даже с руной силы, оказалось тем еще испытанием. Вернувшись в квартиру, Вяземский принюхался и, сморщившись, направился в ванну. Одежда отправилась в стиральную машину, а он сам принялся смывать с себя пот. Одно радовало, перетаскивание тяжестей вполне сошло за занятие в тренажерке.
Проснулся Радим поздно, наконец-то удалось выспаться, чему он был невероятно рад. Глянув в зеркало, он с пару секунд разглядывал свое отражение, лохматый, небритый, он напоминал дворового пса. Нужно было спешно приводить себя в порядок. Да и волосы нуждались в стрижке, парикмахерская «Элегия», в которой он привык стричься, находилась чуть ли не в соседнем доме, маленькая, без модных наворотов, которые практикуют в барбершопах, но на диво уютная и с очень умелым персоналом. Да и мастер Любовь, которая занималась его головушкой не первый год, знала ее «от» и «до». Решив ничего не писать и сходить на удачу, Радим привел себя в порядок и, выпив кофе, вышел за дверь, столкнувшись на лестничной клетке с Анной и Иваном.
— Доброго дня, — пожелал Радим соседям, которые, судя по пакетам, восполняли опустевший после новогодних праздников холодильник, да и рождество впереди.
— О, сосед, — обрадовался Иван, — вот и свиделись, а то пропал на полгода. Где же тебя носило?
— Здорово, Вань, — пожимая протянутую руку, отозвался Вяземский. — В первопрестольной сидел, учился всякому новому, не поверишь ни одной свободной минуты, чтобы домой смотаться.
— Учиться — это правильно, это всегда полезно, — с улыбкой сообщала Анна, которая сама преподавала в школе. — Видела я тут, как к тебе шикарная брюнетка заходила, — она подмигнула. — Местная или с собой из столицы привез?
— Местная, — улыбнулся Радим. — Ладно, побегу я, времени мало, дел много. — И, махнув рукой, сбежал по лестнице.
Парикмахерская работала, в зале было пусто, ни посетителей, ни других мастеров, но к его удаче живые тут все же были, причем именно тот, кто нужен. На хлопок двери из маленькой комнатки вышла Люба. Вот только вела она себя странно, вместо привычной улыбки, мазнула по Радиму равнодушным взглядом, словно не узнала.
— Стричься? — словно не своим голосом,
