Школа боевой магии. Том 2 - Антон Кун
Помолчав немного, я всё же спросил:
— А где лапти-то? Николай же сплёл. А ты босая…
— Там где-то, — призналась Марина. — Я не смогла их надеть.
— Почему? — удивился я. — Их же для тебя сделали.
— Мне было стыдно, — чуть слышно прошептала Марина.
И тогда я снова обнял её и прижал к себе. А потом поцеловал. Так ласково, как только смог. Сначала один заплаканный глаз, потом другой, потом шмыгающий носик, а потом… И Марина не отстранилась.
Какое это было счастье, целовать Марину! Как давно я мечтал об этом!
У меня кружилась голова. Я то ли в небо взлетал, то ли в бездну падал… Парил в невесомости. Я не видел ничего вокруг, кроме Марины.
Время остановилось. Мир остановился. Жизнь остановилась. Остались только её глаза, нос, губы, волосы — такие тонкие, мягкие… И разводы от слёз на щеках… И глаза… фиалковые глаза.
И тут прискакал Дёма.
Следом шла древесница. Босиком. А лапоточки несла в руках.
Остановилась перед нами и протянула лапти мне.
— А как же ты? — спросил я у лесной девушки, продолжая обнимать Марину.
— Я? — Древесница засмеялась. И снова ветерок пронёсся по кронам. — Я так…
Она опустила взгляд, и я вслед за ней глянул на её ноги. Мягкая зелёная травка окружила ступни древесницы, и я понял, что лесной девушке лапти, действительно, ни к чему.
— А ей надо, — Древесница кивнула на Марину и снова протянула мне лапти.
Я взял берестянки, над которыми трудился весь вчерашний вечер.
Древесница посмотрела на Марину, на меня, погладила Дёму и ушла.
— Кто это? — спросила Марина.
Она тоже увидела лесную девушку.
— Древесница, — автоматически ответил я и, сообразив, что я забыл поблагодарить древесницу, крикнул ей вслед: — Спасибо.
В ответ по веткам пробежал лёгкий ветерок.
Возвращались с Мариной мы уже потемну. Шли — не спешили. Марина полностью доверилась мне. А я видел лес, как днём, и потому выбирал дорогу — обходил буреломы и выступающие скалы, смотрел, чтобы не было крутых спусков или густых колючих кустарников.
Не знаю, почему я хорошо всё видел. Может, Чёрный помогал, может, леший или древесница. Но проблем с ориентацией не возникло. Я точно знал, где наш лагерь. И поэтому шёл спокойно, уверенно.
От доверия Марины мне было тепло. Я был счастлив. И чувствовал себя не просто большим, а сильным и могучим.
Могучий… Тот, кто может…
Рядом с Мариной я чувствовал, что могу всё! Что непосильных задач нет. И мне это чувство нравилось!
Но любая дорога рано или поздно заканчивается. И мы вышли к лагерю.
Народ уже поужинал и теперь все сидели вокруг костра, разговаривали. На нас особого внимания не обратили — пришли и пришли. Только Агафья Ефимовна сказала в своей обычной манере:
— Там вам еду оставили, идите, поешьте.
Мы с Мариной подошли к столу. Посредине стояло три тарелки, аккуратно накрытые сверху.
Три!
Кто-то ещё остался без ужина?
Но я не хотел думать об этом. Я пододвинул одну тарелку Марине, другую — себе.
Взял две ложки — для неё и для себя. Улыбнулся — хлебушка бы! Дома не ел, а тут захотелось — что значит на свежем воздухе… И зачерпнул едево — что-то среднее между грибным супом и кашей.
Мы с Мариной пропустили обед и ужин. А она, скорее всего, и завтракала плохо. Однако, ела Марина без особого аппетита и всё поглядывала на третью чашку. Время от времени пробегала взглядом по тем, кто у костра, а потом снова смотрела на третью порцию.
Глядя на Марину, я тоже сбавил темп. Ну как сбавил? Еда закончилась быстро, но остатки я уже выгребал не спеша.
Не доев свою порцию, Марина вздохнула и отложила ложку.
— Не могу я так… — прошептала она негромко. Так, что только я и услышал. Да ещё Агафья Ефимовна…
— Спит она, — сказала наша кухарка и строго посмотрела на Марину. — Легла пораньше… А ты ешь, давай!
Марина немного приободрилась и снова взяла ложку. Без особого аппетита, но всё же.
А я понял, что третья чашка — для Ритки. Получается, она тоже не ужинала. А может и не обедала.
Когда Марина доела, я взял обе тарелки — свою и её — и сказал:
— Ты садись к костру, а я пойду помою.
Марина кивнула, и я отправился к ручью.
Я точно знал, что сейчас пошёл сам, а не потому, что мной управляли, и от этого простое дело — помыть чашки-ложки — стало для меня вдруг серьёзным и важным. Ну, или естественным.
Может, поэтому я не спешил уходить от ручья. Сел на бережок и задумался.
Жизнь в лесу, в диких условиях для нас, городских жителей, тяжела. Это хорошо ещё, что немного посуды есть и продуктов. Ну и лопаты, топоры тоже есть. Хоть землянку вторую сделаем да дров заготовить можно. Но вот начнётся дождь и что? Вторая землянка ещё не готова, спрятаться негде. Да и не просидишь в землянке долго без дела… Были б инструменты, можно было бы резать по дереву или другое какое ремесло осваивать, а так… Можно переждать небольшой дождик, а если затяжной? Но если парни могут спрятаться под деревья, то готовить всё равно под дождём придётся.
Я представил, как стою под дождём, мешаю кашу, а мне за шиворот льются холодные струи… Бр… А девчонкам и Агафье Ефимовне каково?
Хорошо бы тент какой что ли? Да и продуктов ещё надо. И одежду…
Короче, нужен портал! Кровь из носу как нужен!
Я вспомнил наши упражнения с Григорием Ефимовичем, поднялся, отошел от ручья на ровную площадку. Представил костёр, у которого сейчас сидели все наши… у которого сидела Марина. Мысленно зачерпнул из него немного огня, добавил к своему внутреннему, чтобы точно был костёр, а не свечка… Вспомнил, как мы сидели с Мариной под сосной. Вспомнил ощущение собственной могучести. Пламя внутри меня загорелось ровно, уверенно.
Я задышал глубже и размеренней, чтобы мой костёр разросся, но искр не разбрасывал.
Когда пламя внутри меня стало по-настоящему мощным, я огляделся — выбрал место, чтобы подальше от деревьев, и… И направил пламя туда.
Портал открылся. Сразу и без проблем.
Не раздумывая, я шагнул в него.
И вышел у себя дома, в своей комнате.
Если честно, я не задумывался, куда открывать портал. Я вообще
