Александр Афанасьев - Законы войны
– То же самое, что мы делали в Мексике. В Соединенных Штатах. То, что нужно нам сделать для победы.
– Частный подряд?
– Он самый.
Ксения обдумывала ситуацию больше минуты.
– Армии это не понравится. Павлу тоже.
– Павла позволь убедить мне. Я все-таки знаю, как убеждать людей.
– Да я бы не сказала.
– Не ехидничай. Серьезно. Ты знаешь, например, что в Англии сто лет назад полковником становился лишь тот, кто на собственные деньги снаряжал полк? Британский спецназ родился в начале века, и вовсе не по приказу Букингемского дворца – просто шотландский дворянин лорд Ловатт решил, что если его егеря так хорошо умеют выслеживать браконьеров, то и в армии они на что-то сгодятся. Британский САС родился в британском Судане как частная инициатива офицера по имени Дэвид Стирлинг, позже сэр Дэвид Стирлинг. Он же – в семидесятых, когда в Северной Ирландии начались трабблы [38], – организовывал и вооружал отряды протестантской милиции, создал организацию патриотов UK75. Он же основал KAS International, старейшую частную военную компанию в Британии [39]. Тебе не кажется, что сама система, при которой громадная армия гоняется за мелкими бандами, порочна в самой своей сути? Небольшая частная компания справится с этим куда лучше.
– Справится ли? – с сомнением сказала Ксения.
– Бандиты вот уже несколько лет справляются с задачей нанесения нам максимально возможного ущерба, заставляют нас держать в боевой готовности огромные силы. Заставляют нас предпринимать меры безопасности, изменяющие жизнь простых людей, – ты видела, каков сейчас обыск при посадке на самолет? Террористам удается главное – мы уже не можем жить, как жили раньше.
– Это слова. Конкретно.
– Конкретно. Мне нужны контракты на обеспечение безопасности. Оплата по факту, то есть – есть безопасность, есть и оплата. Отдельно – оплата по головам убитых бандитов, для того чтобы не было соблазна, – только разыскиваемых и находящихся вне закона. Почему-то мы до сих пор не объявили в Афганистане никого вне закона – как будто это не наша земля. Наша, и если кто-то объявляет войну обществу – почему мы не можем объявить войну в ответ?
– Дума взбесится, – не спросила, а констатировала факт Ксения.
– Пусть бесится. Если есть желание, пусть сами наведут порядок. Как считают нужным. Вся прелесть ситуации в том, что государство никак не будет отвечать за наши действия. Мы – частные лица. Единственный нюанс – мне нужны будут люди с флота, с морской пехоты и из армии. Это надо предусмотреть.
– Каким образом?
– Полагаю, откомандирование в распоряжение, без указания срока. Никто не будет задавать лишние вопросы. Оружие я приобрету как дворянин. Откомандированные будут числиться в штате со всеми вытекающими: медицины, выслуга, пенсия. То, что выслуга идет не год за три, – я смогу компенсировать более высоким жалованьем. Да, мне еще нужно будет поручительство перед банками…
…
– Итак?
Ксения пожала плечами:
– Конечно же, да. Люблю мужчин, принимающих хоть какие-то решения. Так надоело принимать их самой…
– Графу Толстому большой привет.
– Не передергивай. Иначе прикажу выкинуть из машины. Ты знаешь правила.
– Да. Правила я знаю, это точно.
Бухарское ханство, Ташкент
12 октября 2016 года
И снова самолет, Кабул – Ташкент, таинственная и сладостная птица счастья, только не синяя, а серая, почти черная, четырех-двигательная. Которая вырывает тебя из тысячелетне-опасного Кабула, из каменной ловушки гор и перебрасывает на два дня в столицу тихого, почти неосязаемого счастья – в Ташкент. Где золотые купола мечетей и шпили минаретов соседствуют со льдяно-прямыми стрелами небоскребов, а в ресторане «Голубые купола» столик, только если знаешь местную обслугу, и там играют одесский джаз. Только мне ничего этого не надо. У меня свой наркотик. На который я плотно подсел и отвыкать не собираюсь. Просто потому, что осталось мне немного, я это чувствую…
Наверное, казаки, парашютисты, морские пехотинцы и контрактники – которых на пятничном рейсе из Кабула было как черноморских килек в банке – до сих пор не привыкли к тому, что вот так вот просто с ними летает Наместник, пусть и бывший. Наверное, кое-кто даже считает, что таким образом я зарабатываю дешевую популярность, – но мне плевать. Пусть смотрят… мне самому надо бы хорошенько посмотреть на себя. И понять, как мне выбраться из той жизненной трясины, в которую я в очередной раз забрался.
Во время перелета следует спать, потому что Ташкент не тот город, где следует терять хоть час на банальный и скучный сон, – но в этот раз почему-то не спалось. Мысли катились под горку, по накатанной колее, раз за разом возвращаясь к одному и тому же, светящемуся красным светом опасности вопросу. Тому самому, который издревле занимал все русское разночинство.
Что делать? Что делать?! Что делать…
Ответить грубо – не получается. Ответить честно – не дает душа.
Итак, в Коране написано, что правоверный может взять четырех жен, но только если сможет хорошо относиться к каждой из них. В России многоженство запрещено, в том числе и на территории, где доминирует ислам (что не мешает правоверным регистрировать один брак и заключать еще два-три шариатских, если женщины, конечно, согласны). Здесь, в Бухаре, в Бухарском эмирате, куда я лечу, многоженство официально разрешено, но русское влияние проникло и сюда, потому существуют тонкости…
Когда мы (точнее, аналитический отдел) изучали причины, по которым афганцы подняли против нас восстание и продолжали ожесточенно сражаться против нас, – в их числе оказались такие, что мы сразу и не поверили. Например, с нашим приходом в Афганистане было запрещено рабство и торговля людьми, в том числе женщинами на свадьбу. Это привело вот к чему: у мужчин стали возникать проблемы с женщинами. Если раньше молодому человеку из хорошей семьи жену просто покупали, а вторую, третью он покупал сам на базаре, то теперь женщины получили право выбора. И сразу же к мужчинам появились огромные претензии. Их нельзя было сравнить с русскими: русский – представитель Империи, у него есть нормальная одежда, есть автомобиль, есть работа. У молодого афганца нет ничего, чаще всего молодой афганец годов до тридцати копит деньги, чтобы купить себе жену. Копит не на образование, не на квартиру, не на дом – а на жену. А взрослый афганец теперь тоже не мог купить себе вторую, молодую жену. Да еще и первая жена начала говорить вещи, за которые ее раньше просто зарезали бы: что раз в Коране написано, что муж может взять себе вторую жену, только если не опасается того, что будет относиться несправедливо, значит – чтобы взять вторую жену, он должен сначала построить второй дом и начать зарабатывать вдвое больше денег. Задачка нелегкая, особенно если ты днем работаешь, а ночью берешь спрятанный автомат и обстреливаешь блокпосты. Просто выспаться некогда – а ведь понятие «относиться по справедливости» относится не только к денежным делам, но и к делам сердечным, даже сугубо интимным. Вот мужчины и взялись за оружие, чтобы силой восстановить то, на чем стоял Афганистан, и относиться к женщинам по своей справедливости.
Интересно, а если посмотреть со стороны – я-то сам относился и отношусь к своим женщинам по справедливости?
Опять двадцать пять.
Юлия…
Я не сомневался в том, что чувства испытывал к ней я и чувства испытывала ко мне она. Но сейчас я все отчетливее понимал, что сойтись вновь – непоправимо загубить их, возможно, даже стать врагами. И дело совсем не описать банальной фразой «лодка любви разбилась о рифы быта», тут все и сложнее и больнее. Почти двадцать лет мы жили друг без друга. И каждый из нас вкусил от яблока с древа зла, каждый из нас научился хитрить, юлить, увиливать. Смешно – но каждый из нас, после того как мы расстались, – пошел по одному и тому же пути: стал разведчиком. Точнее, даже шпионом… разница между разведчиком и шпионом есть, и она вовсе не в том, что разведчики свои, а шпионы – чужие, она есть… Шпион – это человек, который не просто влезает в чужие души, это человек, который умеет менять свою душу, свои взгляды, свои убеждения как перчатки. Это человек, который перестал быть самим собой, потому что этого требует его ремесло, даже выше – его искусство. Это высшая степень отречения от добра во имя добра же – но только для своей страны, для своей Родины. Вот только бесследно это не проходит, и шпион как палач – став им, нормальной жизнью жить уже невозможно.
Потому нам с Юлией не стоит и пытаться. То, что объединяет нас, – ничто по сравнению с тем, что нас разъединяет. Годы мрака – разведчики говорят «холода», когда каждый из нас жил своей жизнью, – и куча мин в прошлом каждого. Наступишь – и порвет. Больно. А не хочется, чтобы было больно. И не хочется причинять боль друг другу. Поэтому живешь как есть и радуешься тому, что есть. Говорят – в семье не должно быть два юриста или два чиновника. Добавлю – два шпиона тоже не должно быть.
